Октябрь, который ноябрь
Шрифт:
Действительно, без эксцессов пересекли Невский. В скверике Катрин переложила один из пистолетов под одежду - между прочим, носить крупное, почти полуторакилограммовое оружие за поясом юбки, крайне неудобно.
– Ну, вот сейчас тебе-то определенно полегчало, - отметила ехидная оборотень.
– Злая, вооруженная, только и ищущая повод пальнуть - нормальная Светлоледя на тропе войны, все скальпы наши! О, помнишь, как мы про ирокезов шпакам втирали?
– Это ты втирала, а я вместе с ними охреневала, - усмехнулась Катрин.
И действительно: обычно начинается все по-идиотски -
3-й Рождественский. Дом двухэтажный. Первый этаж - конурка прислуги и обивочная мастерская - мастерская ныне пустует, ворота тесного двора заперты наглухо. Второй этаж - квартира домовладелицы и крошечные номера-пансионы, в количестве трех штук. Вход к ним с другой стороны, с хозяевами жильцы не пересекаются, да и вообще номера не пользуются спросом - дорого и вид отвратительный. Зато при желании из номера можно попасть во двор, на хозяйскую половину, на чердак и крышу, с возможностью перехода оттуда на соседний дом - потенциально пять вариантов отхода.
– Как описывали, так и есть, - признала Катрин, озирая многообещающие домовладение.
– Да, удачно подвернулось, - согласилась оборотень.
– Полезная у меня память. Да и твои не подкачали.
Подготовку к операции, пусть и скомканную, все же провели. Что-то успело ФСПП, чем-то помогли иные бывшие коллеги. Для начала есть на что опереться.
Невысокая, замученная жизнью, экономка-управляющая, она же "прислуга за все", отзывавшаяся на Лизавету, дважды перечла письмо хозяйки - там сухо поручалось принять давешнюю знакомую Екатерину Олеговну Темпорякову, коя срочно прибыла в Петроград по семейной юридической надобности. Сама хозяйка дома уже год разумно пребывает за границей, перепроверить - она ли автор письма сложно, а почерк недурно имитировала компьютерная программам.
– Темпорякова, вдова, - кратко представилась Катрин.
– Дела покойного мужа пытаюсь завершить, насчет пенсии и вообще.
– Да разве ж сейчас чего добьешься, - вздохнула Лизавета, с сомнением вертя письмо.
– Вот и я говорю - все эти хлопоты - безнадега!
– немедленно подтвердила помолодевшая и попростевшая Лоуд.
– Даром на билеты потратились. Такие деньжищи!
– Это моя племянница, - пояснила Катрин.
– Цветочками приторговывает, в оранжерее на паях растит, заказец у нее тут был, завезла с оказией. Времена смутные, страшновато даме в одиночку разъезжать, вот и решили сообща приехать. Знали бы что в Петербурге так... нехорошо, не рискнули бы.
– Совсем плохо в городе, - закивала тщедушная экономка.
– Хлеба нет, каждый день стрельба, а сегодня ночью, говорят, и жечь дома принялись.
– Ничего, к нам не сунутся. Я так визжать умею - лошади глохнут!
– - заверила боевитая "л-племянница".
– На Москве-реке с паровым катером соревновалась - у меня гудок громче. Верно говорю, а, теть Кать?
– Люда, ради бога, не позорь перед людьми, хватит глупости болтать, -
– Да вы, Лизавета, не беспокойтесь, мы на три дня, максимум на четыре, и немедля домой.
Из глубины комнатушки, больше похожей на дворницкую, выбралась маленькая тень с котенком на руках и тут же стеснительно спряталась за юбки мамы. Девчушка оказалась крошечной копией Лизаветы, хотя куда уж, казалось, миниатюрнее.
– Ух ты, кто тут есть!
– восхитилась "л-племянница", немедля выдрала из корзины огромную розу и одарила обомлевшего ребенка.
– Что вы, куда Ниночке такую редкость?!
– испугалась хозяйка.
– Это же так дорого.
– Ничего, мы еще вырастим, - заверила великодушная профессор от цветоводства.
– Только не уколись, там шипищи, ого!
– Не уколюся, - прошептала девчонка, не спуская очарованных глаз с великолепного цветка.
Катрин отсчитала задаток за комнату.
– Уж не знаю, удобно ли вам будет, - вновь засомневалась Лизавета.
– Вы дама из благородных, а у нас скромненько, да и... В первом номере жених-приказчик с девицей проживают. Сомнительные жильцы, вот только...
– Вот только иных сейчас и вообще не сыщешь, понятное дело. Платят хоть исправно?
– заинтересовалась л-племянница.
– Как сказать, - вздохнула экономка.
– Ничего, будут безобразничать, я взвизгну, - решила Лоуд.
– Верно я говорю, тетя?
– Люда, ты знаешь, я скандалов не терплю, - напомнила Катрин.
Видимо, тон был слишком, гм, не вдовий - Лизавета вздрогнула.
– Какие скандалы?! Откуда?!
– л-племянница подхватила корзину и сундучок, устремилась к входной двери.
– Я в номер! Самовар-то будет? Ой, сколько дел, а я ж еще в синематограф хотела.
– Вы на Людмилу внимания не обращайте, - доверительно попросила Катрин.
– Безотцовщина, воспитание ужасное, но, в сущности, добрая душа, хотя и шумная. Ох, дал бог племянницу. Ах, пусть и троюродная, но все же родная кровь.
– Я понимаю, - робко закивала экономка.
– Живите. Не "Астория", но клопов у нас нет!
– Вот это главное, - Катрин вздохнула, погладила девочку по серым волосикам:
– Нина, значит? Хорошее имя. А наша на годика два помладше будет. Скучает, уж, наверное...
Переходя по улице к узкой двери "номеров", Катрин подумала, что мама Ниночки на редкость не подходит характером к хлопотливой должности управляющей мини-гостиницей. Тут в кармане передника заряженный "бульдог" нужно носить, а жильцов пинками периодически воспитывать.
На крутой лестнице оказалось темновато, а стоило начать подниматься, как стало еще темнее. Катрин глянула наверх - на верхней площадке стоял бухой взъерошенный джентльмен - судя по виду, не просохший со вчерашнего.
– У, ты какая...
– пошатываясь, отметил абориген.
– Сударь, застегните брючата и свалите в комнату, - посоветовала вдова.
– Иначе...
Она пояснила, что будет иначе - слушатель, похоже, понял не все, но счел за благо исчезнуть.
– А что мы так сразу и материмся?
– заинтересовалась лежащая на кровати оборотень.