Оливер Твист

Диккенс Чарльз

Глава LIII и послдняя

Приключенія тхъ, кто дйствовали въ этой повсти, близятся къ концу. Немногое, что остается сказать лтописцу этихъ событій, можно передать въ короткихъ и простыхъ словахъ.

Не прошло и трехъ мсяцевъ, какъ Роза Флеминъ и Гарри Мэйли были обвнчаны въ сельской церкви, которая отнын должна была являться ареной дятельности молодого священника. Въ тотъ же день они вступили во владніе своимъ новымъ и счастливымъ жилищемъ.

Мистриссъ Мэйли поселилась съ своимъ сыномъ и невсткой, чтобы остатокъ своихъ дней наслаждаться величайшимъ счастьемъ, какое доступно на склон достойно прожитой жизни — созерцаніемъ блаженства тхъ, кому столь много лтъ она непрерывно дарила самыя горячія чувства и кого окружала самыми нжными заботами.

Посл

всесторонняго и тщательнаго пересмотра оказалось, что если остатокъ состоянія, находившагося на попеченіи Монкса — и вовсе не преуспвавшаго въ его рукахъ или въ рукахъ его матери — поровну раздлить между нимъ и Оливеромъ, то каждому достанется немного боле трехъ тысячъ фунтовъ. По смыслу завщанія отца, Оливеръ имлъ право на весь капиталъ. Но мистеръ Броунлоу, не желая лишать старшаго изъ сыновей случая отречься отъ прежнихъ пороковъ и возродиться къ честной жизни, предложилъ именно такой раздлъ, на что его юный довритель съ радостью согласился.

Монксъ, продолжая носить это вымышленное имя, увезъ свою долю въ одну изъ отдаленныхъ странъ Новаго Свта, гд, быстро промотавъ деньги, снова отдался своимъ темнымъ дламъ и, посл долгаго заключенія за новый подлогъ и мошенничество, слегъ подъ возвратнымъ приступомъ своей болзни и умеръ въ тюрьм.

Мистеръ Броунлоу усыновилъ Оливера. Поселившись съ нимъ и съ старой экономкой на разстояніи мили отъ церковнаго дома, гд жили его дорогіе друзья, онъ этимъ удовлетворилъ самое горячее и сердечное желаніе Оливера, скрпивъ маленькій кружокъ людей, жизнь которыхъ сдлалась такъ близка къ состоянію полнаго счастья, какъ это когда либо имло мсто въ здшнемъ перемнчивомъ мір.

Вскор посл свадьбы молодыхъ почтенный докторъ вернулся въ Чертсей, гд онъ, лишенный своихъ старыхъ друзей, возропталъ бы на судьбу, если бы его темпераментъ допускалъ подобное настроеніе, и сдлался бы сварливымъ, если бы умлъ. Въ теченіе двухъ или трехъ мсяцевъ онъ довольствовался тмъ, что жаловался на вредъ мстнаго воздуха для своихъ легкихъ; затмъ, убдившись, что дйствительно мстность перестала для него быть тмъ, чмъ была раньше, онъ передалъ должность своему помощнику, а самъ перехалъ въ маленькій холостой коттэджъ на краю того села, гд его молодой другъ былъ пасторомъ, — и моментально выздоровлъ. Здсь онъ занялся садоводствомъ, цвтоводствомъ, рыбной ловлей, плотничаньемъ и другими длами въ томъ же род, и которыя онъ принимался съ характерной своей горячностью, я во всемъ ршительно онъ вскор прославился по всему околотку какъ глубочайшій авторитетъ.

Незадолго до перезда онъ завязалъ съ мистеромъ Гримвигомъ тсную дружбу, которую этотъ эксцентричный джентльменъ встртилъ сердечной взаимностью. Немалое число разъ въ теченій года мистеръ Гримвигъ навщаетъ доктора, и всякій разъ онъ съ большимъ усердіемъ садовничаетъ, удитъ рыбу и плотничаетъ, принимаясь за все самымъ страннымъ и безпримрнымъ способомъ, но всегда отстаивая, съ своимъ любимымъ утвержденіемъ, свой способъ, какъ единственно правильный. По воскресеньямъ онъ непремнно критикуетъ въ глаза молодому пастору его проповдь, а потомъ строго конфиденціально сообщаетъ мистеру Лосберну, что онъ отъ проповди въ восторг, но считаетъ боле благоразумнымъ не говорить объ этомъ. Мистеръ Броунлоу очень любитъ подтрунивать надъ нимъ, повторяя ему его старинное пророчество насчетъ Оливера и напоминая ему про тотъ вечеръ, когда они сидли, положивъ передъ собою часы и поджидая возвращенія мальчика. Но мистеръ Гримвигъ возражаетъ, что онъ въ сущности былъ правъ, и въ доказательство этого указываетъ на то, что Оливеръ дйствительно не вернулся; это замчаніе всегда заставляетъ его самаго разсмяться и усиливаетъ его хорошее настроеніе.

Что касается мистера Ноэ Клейполя, то онъ, какъ оговорившій Феджина, получилъ отъ короннаго суда помилованіе; видя, что первоначально избранная имъ профессія не такъ безопасна, какъ онъ желалъ бы, онъ нкоторое время затруднялся насчетъ пріисканія средствъ къ жизни, не сопряженныхъ съ чрезвычайнымъ трудомъ. Посл нкотораго размышленія онъ ршилъ заняться доносами, и это занятіе доставляетъ ему приличный заработокъ. Вотъ его образъ дйствія.

Разъ въ недлю, во время богослуженія, онъ отправляется гулять въ сопровожденіи Шарлоты — оба нарядно одтые. Его леди падаетъ въ обморокъ около дверей трактира, гд хозяинъ отличается добрымъ сердцемъ, и молодой джентльменъ, схлопотавъ себ на три пенса водки, чтобы привести даму въ чувство, на слдующій день доноситъ на трактирщика и получаетъ въ свой карманъ половину налагаемаго на того штрафа. Иногда падаетъ въ обморокъ самъ мистеръ Клейполь — результатъ получается тотъ же самый.

Мистеръ и мистриссъ Бембль, прогнанные со службы, постепенно дошли до нищенскаго состоянія и поступили наконецъ богадльниками въ тотъ самый работный домъ, гд когда то они властвовали надъ другими. Мистеръ Бембль поговаривалъ, что среди такихъ превратностей судьбы и униженій онъ не иметъ даже смлости быть благодарнымъ за разлуку съ женой.

А мистеръ Джайльсъ и Бриттльсъ занимаютъ свои прежнія должности, хотя первый изъ нихъ облыслъ, а мальчикъ сдлался совсмъ сдымъ. Они ночуютъ въ церковномъ дом, но такъ равномрно распредляютъ свою дневную службу между его обитателями и Оливеромъ, и мистеромъ Броунлоу, и мистеромъ Лосберномъ, что до сихъ поръ еще сельчане не могутъ доискаться, къ какому собственно домохозяйству они въ дйствительности принадлежатъ.

Мистеръ Чарльзъ Бэтсъ, устрашенный злодйствомъ Сайкса, погрузился въ цпь размышленій о томъ, не является ли честная жизнь, въ конц концовъ, наилучшей? Придя къ выводу, что это дйствительно такъ, онъ поставилъ крестъ на своемъ прошломъ и ршилъ искупить его новой сферой дятельности. Онъ долженъ былъ сначала вынести немало испытаній и борьбы, но, не гонясь за недоступнымъ и подстрекаемый добрымъ намреніемъ, онъ наконецъ добился удачи и, потрудившись батракомъ у фермера и подручнымъ у носильщика, онъ теперь самый веселый молодой скотоводъ, какого можно встртить во всемъ Нортэмптоншир.

Рука, пишущая эти строки, начинаетъ дрожать по мр приближенія къ концу, и ей хотлось бы еще немного продолжить нить этихъ приключеній.

Я охотно еще побылъ бы съ тми, среди кого такъ долго находился; я раздлилъ бы ихъ счастье, попытавшись описать его. Я представилъ бы Розу Мэйли во всемъ цвт и во всей красот ранней женственности, я разсказалъ бы, какъ она озаряла свою тихую жизненную стезю нжнымъ свтомъ, который падалъ на всхъ, шедшихъ вмст съ нею, и согрвалъ ихъ сердца. Мн хотлось бы описать ее, какъ душу и радость собравшейся у камина семьи или веселой компаніи среди лтней природы; я хотлъ бы пойти съ нею въ полдень по жаркимъ полямъ, а на вечерней прогулк слышать при свт луны ея мелодичный голосъ; я хотлъ бы видть, какъ она творитъ добро и милосердна къ другимъ, и какъ она съ улыбкою неутомимо хозяйничаетъ у своего очага. Я описалъ бы, какъ она и сынъ ея покойной сестры счастливы взаимной любовью, какъ они просиживаютъ вмст цлые часы, рисуя себ тхъ близкихъ, которыхъ они такъ грустно утратили. Я хотлъ бы еще разъ увидть т веселыя личики, которыя собирались вокругъ ея колнъ, хотлъ бы услышать ихъ живую болтовню, хотлъ бы воскресить тотъ звонкій смхъ, вызвать снова слезы радости, сверкавшія въ нжныхъ синихъ глазахъ. Это, и тысячи улыбокъ и взглядовъ, и разнообразіе мыслей и словъ — какъ хотлъ бы я все это вновь возсоздать!

Какъ мистеръ Броунлоу изо дня въ день продолжалъ развивать душу своего пріемнаго сына сокровищами знанія и привязывался къ нему все боле и боле по мр того, какъ развертывались его природныя свойства, и зароненныя на благодарную почву смена всего добраго быстро возростали; какъ онъ открывалъ въ немъ новыя черты сходства съ своимъ другомъ молодости, черты, пробуждавшія въ его груди старыя воспоминанія, грустныя, но въ то же время милыя и отрадныя; какъ дв сироты, перенеся столько бдствій, хранили память объ этомъ испытаніи, питая состраданіе къ другимъ, любя другъ друга и горячо благодаря Того, Кто защитилъ ихъ и спасъ, — обо всемъ этомъ врядъ ли нужно упоминать. Я сказалъ, что они были истинно счастливы, а безъ горячей любви и доброты сердца, безъ чувства благодарности къ тому Существу, законъ котораго — состраданіе, и великій символъ котораго — милосердіе ко всему, что дышитъ, — безъ этого счастье недостижимо.