Ома Дзидай
Шрифт:
Рю направился вниз.
– Есь. – Людоед тронул одного из сослуживцев за плечо. – Ди за мной, Хофман.
– Быть может, мы ещё увидимся. Удачи тебе, – крикнул эльф на прощание, идя к трапу на свой корабль. Я смолчал, ожидая, когда всё кончится. Очень хотелось остаться наедине с самим собой.
***
Если бы я только знал, как тяжело будет управлять лодкой! Ветер крепчал. Я должен был поторопиться, но грёб вяло: сказались недосып и голод.
Убывающую белёсую луну укрыло за барьерами мрачных
Положение складывалось тупиковое. Только добравшись до суши, можно было расслабиться. Так что я двигался дальше. Задыхался, но не сдавался.
Вдруг кисть, которой я пожал руку Рю, пронзило острое жжение. Быстро отбросив вёсла, я взглянул на очаг шипящей боли. Ладонь сияла голубым огнём. В нём я прочёл иероглиф на кандзи. Он означал верность.
– Какого?..
Приплыли.
Пару секунд вопрос оставался без ответа. В конце концов со мной заговорил знакомый голос. Он доносился из самых глубин сознания:
– Удивлён? – засмеявшись, обратился ко мне лидер ивентарцев. – Проверка связи. Богарт, как слышно?
– Что это ещё такое? Колдовство? – не понимал я. Горящий фигурный символ никуда не исчез. Но боли и след простыл.
– Безусловно. Самобытное мэйнанское. Лишь заклинатели при дворе тэнно[2] владели им. Когда к власти пришёл сёгун[3] Коногава, это искусство предали забвению, – пояснил эльф. – Посчитали… излишним.
– Верность. В чём смысл этого знака? – Теперь мне уже ничего не мешало грести дальше. Терять время не хотелось, и я продолжил свой маршрут.
– Моя любимая печать – безобидная относительно других. Весьма удобная. Наложишь её – и не боишься удара в спину.
– Ага, мне не доверяют, – пыхтя за греблей, заключил я. Кровь кипятком текла по венам. Облачение монаха еще больше нагнетало жар внутри. Я просто обливался семью потами. – Этого следовало ожидать.
– Я вообще никому не верю, – признался Рю. – За две с половиной тысячи лет волей-неволей отбросишь легкомыслие и станешь опасаться всего. Таков ключ к мудрости.
– И как долго действует заклинание?
– Пока не сниму. Наложить его несложно. А удерживать – и того проще. Словно надеваешь перстень на палец – вес незначителен. Я сниму его, уверяю. Быть может, ты уже понял, что выполнить свою часть сделки недостаточно. Но печать исчезнет, когда ты убедишь меня, что перестал представлять опасность делу.
– Здорово. Просто здорово, – тихо отозвался я.
– Прошу, отнесись к этому с пониманием. И не глупи. Ты не представляешь, на что способна эта сила. А пока я буду навещать тебя время от времени и наблюдать за успехами. Имей ввиду.
– Что?..
– Ты всё верно услышал. И вообще, ты должен быть доволен, – рассуждал эльф. – Я позволил узнать про печать, а мог бы этого не делать. Кстати, на твоём месте я бы поторапливался, если жизнь
– Почему это? – От предчувствия опасности легкие сплющило до формы скомканных мочалок.
– Поглядывай на судно – и всё прояснится. Поговорим позже.
Голос капитана «Бусаноо» стих. Иероглиф на ладони потух в одну секунду. Контуры его пропали полностью. Я остался в недоумении…
Поднялся ветер. Море заволновалось, тряся шлюпку и вставляя мне палки в колеса. Грянул гром. Сгустившись, тучи засияли призрачно-белым огнем – начинало штормить.
– Дерьмо! – выругался я, но не услышал себя из-за небесного рёва.
Лодку подбрасывало на волнах туда-сюда. Из черепахи она трансформировалась в улитку. Я с трудом держал вёсла в руках. Если бы не упорство, дал бы морю себя сожрать. Молнии хлестали его, ослепительно сверкая далеко позади. Сверху-вниз опускалась плотная стена ливня, заполняя борт шлюпки.
Внезапно глазам открылось нечто. То, чего я никак не ожидал от этой ночи. Самый монструозный кошмар, который она мне припасла.
Оглушительный утробный рык заглушил агонию небес. Морские пучины разверзлись, разбрызгивая воду в разные стороны. Из них восстало существо настолько гигантское, что задними конечностями упиралось в иловое дно глубоко внизу.
Услышав его, я повернулся на источник звука – к братской могиле торутийцев. Из горла сам собой вырвался пронзительный крик.
Над корабельными парусами возвышался монстр, чьё существование, вероятно, оставалось в секрете тысячи лет. Он склонил морду к верхней палубе «Навты», будто бы обнюхивая гору порубленных мертвецов. Безымянное создание Глухой Эпохи, вернувшееся в наши дни из старинных легенд.
Взгляд намертво приковала сцена, которая противоречила самому мироощущению кельвинтийского современника.
Дождевая пелена перед глазами не обманывала зрение. Очередная вспышка при падении молнии вскрыла истинную природу монстра. Торговое судно стояло под массивной реликтовой рептилией!
Белоснежная чешуя полностью покрывала тонны плоти. Череп монстра венчали раскидистые угольно-серые рога. Над широкой спиной вздымался гребень, напоминающий бирюзовый парус. Гигантские глаза горели гелиотропным огнём, контрастируя с узкими вертикальными зрачками. Дымящуюся пасть заполонили пилообразные кривые зубы. Из воды, качаясь, торчал толстый остроконечный хвост.
Сырая человечина не отличалась изысканным видом, и ящер не стал церемониться с пищей. Челюсти разверзлись. Нечто запустило морду в груду трупов и зацепило ими добрую часть останков. Кровавые торутийские конечности падали с большой высоты обратно в кучу, но ему было плевать.
Увлечённо чавкая, монстр продолжал без интереса месить всё, что попало в пасть. Трупы обращались в фарш, а кости – крошились в муку, мешаясь вместе с тем в кровавое пюре. Ящер довольно проглотил её, обдал море величественным раскатистым рычанием и повторил заход.