Ома Дзидай
Шрифт:
– Я благодарю тебя. За нашу любовь. – Сердце обливалось потоками крови. – С тобой я испытал то, чего не получил в отчем доме. Как и ты…
– Не нужно… – просила я сдавленным шепотом.
Каждое слово проходилось ножом по душе. Наоки меня совсем не слышал.
– Помнишь, мы мечтали о счастливой жизни вдвоем? О семье?..
Я промолчала.
–… Мы ведь поверили, что сможем. Но загаданное несбыточно, и мне жаль. Как бы там ни было, наша любовь прекрасна. Все равно. По-своему…
–
– Нам ничего не остаётся. Только биться на радость Коногаве. Ему нужен достойнейший слуга. Иначе и быть не может, – подытожил он.
Ход его мыслей прервало карканье вороны. Она кружила над нами в хмурой вышине. Мы прервались и немного пронаблюдали за ней.
Она прилетела не за падалью. На островах каждый знает, что одинокая ворона – глаза и уши сёгуна. От последних выживших он ждал ожесточённой борьбы.
– Я ни за что не убил бы тебя. Любовь не позволит. Не знаю, пошла бы ты на такое ради меня…
Я захлюпала носом.
–… Да и неважно! Смерть мне не страшна. Мир без тебя будет не тот. Я уверен. А ты должна жить. Ты заслуживаешь победы. Не зря же готовилась двадцать лет…
– Нет…
Никогда не чувствовала себя такой беспомощной и жалкой. Слишком много осталось во мне чисто человеческого.
– Может, есть другой выход?
– Мидори-тян, – Он отвёл глаза, силясь выразить, что должен был. Затем Наоки посмотрел в мои. – Не говори глупостей. Если так, мы оба погибнем.
– Разве это плохо?.. Я тоже люблю тебя. Давай покончим с собой вместе?
– Ни за что. Не позволю. Не хочешь драться – заставлю!
Наоки не дал мне опомниться. Он занёс над головой меч и произвел режущий удар. Мой клинок сдержал ниндзято.
– Повелитель не ждет!
Мы заколыхались, как ночные костры на ветру. Ворона ликующе каркала в небесах. А сёгун гадал над развязкой.
Я не спешила переходить в наступление. Наоки бил без конца, испытывая меня. Его меч вспарывал воздух со свистом. Стукался о клинок тяжелой нагинаты, петь заставляя сталь. Высокий и сильный, возлюбленный мог весь день так провести, пока своего не добьётся.
Итоги будто предрекли заранее…
– Ну же, Мидори! Давай! – кричал он сквозь бешеный лязг.
Было тяжело переживать наше незавидное положение. Сбывалось наиболее страшное опасение: мне придется убить любимого человека. Безвыходно. Я пыталась свыкнуться с этим умозаключением.
Хотелось жить. Очень. Что ещё лучше, вместе с Наоки. Умирать, так бок о бок. От чужих рук. Но это невозможно. К иному исходу я не была готова. Теперь уж точно.
Бой надлежало закончить.
– Ну же!
Своего он добился. Меч опять опустился, давя на бисэнто. Приложив усилие, я оттолкнула возлюбленного.
Я нанесла четыре точных пореза крест-накрест – по рукам и ногам.
Мышцы перестали его слушаться. По конечностям затрещала жгучая боль. Из ран засочилась кровь. Мое тело отозвалось теми же, мнимыми ощущениями.
Любимый зарычал, стиснув зубы и веки. Он сжал рукоятку меча мертвой хваткой.
Близился последний удар.
Я обрушила оружие на возлюбленного. Лезвие прорубило Наоки от грудной клетки до паха. Он не успел и вскричать.
Голодная сталь разбила кости, как хрупкий фарфор. Разорвала внутренности, кормясь их соками. Происходящее было отчетливо слышно. Все внутри меня сжалось.
Чавкая, клинок вырвался наружу. Наоки пошатнулся. Из раздвинутого чрева показались потроха и лениво вывалились на землю.
С неподдельным ужасом я осознала, что сотворила. Разум затуманился.
Еле хватило смелости взглянуть в раскрасневшиеся глаза. Я вздрогнула: они улыбались мне. Безумно, удовлетворённо.
Пачкая дзукин кровью, любимый силился заговорить сквозь бульканье во рту.
– П-про-щай… Ми-до-ри. – Слоги скакали на его языке. Звук затухал.
– Наоки… – проскулила я, точно побитая собака.
Глаза обволокли слезы. Образ возлюбленного расплылся. Трава приняла его тело в свои мокрые холодные объятия.
Ворона перестала нарезать круги, крикнула на прощание и улетела восвояси. Лесные птицы запели свою песнь в последний раз.
Три реки – ярость, горе и всепожирающая ненависть – слились в одну. Остриём вниз оружие вошло в почву по древко. Я бросилась на колени к трупу любимого, рыдая.
Пальцы загребли уголки дзукина и сорвали его с Наоки. Я принялась гладить горячие щеки, узкие губы, невыразительный подбородок, тонкие брови. Вдыхать смрад порванных кишок. Пачкаться родимой кровью, обнимая возлюбленного.
На высокий лоб при падении опустилась прядь янтарных волос. Медовые глаза заиндевели. Наоки покинул этот мир, и его смерть была на моей совести.
– Прости меня… Прости! – шептала я, всхлипывая. Кричала сквозь плач. Недвижимое лицо покрывалось несчётными поцелуями, умывалось моими слезами.
Из лесной чащобы донесся стук конских копыт…
[1] Ниндзято – короткий меч, использовавшийся ниндзя.
[2] Нагината – японская разновидность глефы.
[3] Дзукин – маска ниндзя.
[4] Шиноби – синоним ниндзя.
[5] Куромори – Черный Лес (с яп.).
[6] -тян – уменьшительно-ласкательный именной суффикс, употребляемый при близких и неофициальных отношениях. Зачастую – при обращении к любимой девушке.
[7] Куноити – женщина-шиноби.