Он, Она и Париж
Шрифт:
Легкий ветерок шаловливо гладит меня по щеке. Ну здравствуй, Париж, вот я и приехала…
Никто меня не встречает. Ничего странного, это и не обговаривалось. Вызываю такси по телефону, задаю точку геолокации. Ожидание — одна минута. Это радует. Не особенно хочется торчать с чемоданом среди множества людей, снующих туда-сюда, словно сосредоточенные муравьи.
Подъезжает автомобиль представительского класса, водитель с предупредительной улыбкой забирает у меня чемодан, кладет его в багажник. После чего, скользнув по моей фигуре оценивающим взглядом, с легким поклоном открывает передо мной дверь. Он тоже темнокожий,
По моему взгляду парень сразу всё понимает. И бросает ответный, мол, всё в порядке, понял, без проблем. Интересно, здесь во Франции все такие предупредительные и понимающие? Хотелось бы в это верить.
В машине сразу набираю Его номер — надо же сказать, что нормально долетела, узнать как он там без меня…
Серия длинных гудков оканчивается… ничем. Закусываю губу, кладу руку с телефоном на колено. Понимаю, что он может быть занят, но почему-то мне неприятно. Хотелось, чтобы он ответил. Очень хотелось. Наверно, я успела соскучиться.
Автомобиль летит по шоссе…
Вдали, в сгущающейся вечерней темноте горят огни большого города, над которыми возвышается усыпанная яркими светящимися точками стрела, воткнувшаяся острием в небо. Наверно это Эйфелева башня. Мне хочется спросить водителя, но я не делаю этого. Начиная разговор с человеком, которому понравилась, ты даешь ему шанс. Сейчас же я по-настоящему хочу лишь одного — чтобы Он перезвонил, остальное не так уж и важно. Даже если это Эйфелева башня, усыпанная ночными огнями.
Телефон коротко вибрирует. Пришло смс-сообщение:
«Зая, прости! Я всё еще на встрече, пока не могу говорить. Как ты долетела? Хочешь, перезвоню, как освобожусь?»
Становится легче. Ну да, он же говорил, что у него переговоры, которые могут затянуться. Ну вот, затянулись. Бывает. Ничего страшного.
Набираю ответ.
«Спасибо, долетела нормально. Уже поздно, давай завтра созвонимся. Люблю тебя».
«Хорошо» — прилетает в ответ. И куча смайлов: поцелуйчики, сердечки, розочки. В наше время девушки гораздо чаще получают электронные поцелуи и цветы, нежели настоящие. Пиксельная романтика, грустная дань прогрессу.
Набиваю смс «Нильской» — той самой стриженой брюнетке, ради свадьбы которой я прилетела.
«Я уже в городе. Еду в отель.»
Ответ приходит через минуту.
«Отлично! Мы уже ложимся спать, завтра рано вставать. Вас будут ждать завтра на ресепшене отеля в восемь утра. Доброй ночи!»
И опять смайл с улыбочкой, плюс еще один, с ладошками, сложенными, словно в молитве. Думаю, тому, кто изобрел эти электронные картиночки, когда-нибудь непременно поставят памятник. Сложно написанными словами передать настроение. А здесь в конце предложения поставил улыбочку с ладошками — и уже понятно, что ты не отшил человека, дав ему понять, что не хочешь общаться, а просишь понять и простить.
Вздыхаю. Ладно. Завтра так завтра.
Пишу Вик: «Я в Париже!!!»
Ответа нет.
Ну, тут понятно. У подруги каждый вечер — это приключение, о котором можно отдельный рассказ писать. В общем, не
Почему-то ощущаю пустоту на душе. Все люди, с которыми я в этой жизни связана незримыми ниточками, сейчас заняты. Им не до меня. Да и я, если разобраться, пишу им скорее потому, что у меня сейчас просто есть свободное время, которое нечем занять. Ну и, конечно, если я не сделаю этого, потом они не поймут. Начнется «Почему не позвонила? Почему не написала?»
Мы живем в мире условностей, придуманных обычаев, обязательных ритуалов, большинство из которых никому из нас не нужны… Если всерьез об этом задуматься, можно, наверно, сойти с ума, придя к выводу, что любые отношения между людьми, любые переживания — любовь, ненависть, ревность, отчаяние — есть просто клишированный набор действий, которые мы включаем в себе по собственному желанию… И выключаем потом, как телефон, по которому звонить некому, да и тебе больше никто не позвонит. Чисто чтоб заряд не тратить впустую, иначе батарейка сядет, и может сдохнуть раньше времени.
— Проблемы? — тактично спрашивает водитель не оборачиваясь.
— Если только надуманные, — слабо улыбюсь я. И, увидев в зеркале заднего вида непонимающий взгляд, добавляю: — Спасибо, всё хорошо.
— Просто у вас был очень грустный вид.
— Жизнь вообще невеселая штука, — отвечаю, отворачиваясь в окно и давая понять, что не расположена к беседе.
— Позвольте с вами не согласиться, — не унимается парень. — Жизнь — отличная штука. Вы в Париже, городе мечты и сбывшихся надежд! Разве это не прекрасно?
— Наверно, — соглашаюсь я.
— А еще этот город умеет хранить чужие тайны — поверьте, я знаю о чем говорю! Поэтому если вы захотите поделиться с настоящим парижанином чем-то сокровенным, разделить с ним свою боль, то можете не стесняться.
— Спасибо, я подумаю над этим, — говорю я. Просто чтобы он отвязался.
Сейчас его веселый голос немного раздражает, как жужжание жизнерадостного комара над ухом. Хотя, надо отдать должное, от тягостных мыслей этот парень меня отвлек, за что ему спасибо. Да и вообще, пора заканчивать с моей дурацкой привычкой по малейшему поводу загонять себя в депрессию. Вик говорит, что жалеть себя тоже нужно позитивно. «Всё плохо? Да наплевать! Я же сильная, красивая, я прорвусь, у меня всё получится!» Я так не умею, но когда-нибудь наверно научусь. Во всяком случае, буду стараться.
За окном в сумерках проплывают очертания зданий, похожих на большие корабли, очень похожие друг на друга.
— Нравится? — с нескрываемой гордостью спрашивает водитель. — Все эти дома построены по проекту барона Османа в девятнадцатом веке.
Я не сильна в истории Парижа, поэтому переспрашиваю:
— Барон Осман? Он был турком?
Водитель смеется.
— Все иностранцы задают один и тот же вопрос. Конечно нет! Он был настоящим французом немецкого происхождения, и его фамилия на немецком звучит по-другому.