Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада
Шрифт:
— Почему ты здесь, Мамина? — спросил я, чтобы переменить разговор.
— Потому, что Садуко здесь, конечно, и Нэнди — она его никогда не оставляет, а он меня не хочет покинуть. Мы здесь потому, что приезжает королевич Умбелази. Готовится большой заговор и надвигается великая война — та война, в которой многим придется сложить свои головы.
— Война между братьями Сетевайо и Умбелази?
— Да, конечно. Зачем же мы покупаем у тебя ружья, за которые платим скотом? Не для того же, чтобы стрелять дичь. Крааль моего отца теперь штаб-квартира партии изигкоза — приверженцев Умбелази, а крааль Гикази — штаб-квартира партии Сетевайо. Бедный отец! — прибавила она со своим характерным
— Меня?! — воскликнул я. — Какое отношение имею я к вашим зулусским спорам?
— Это ты узнаешь, когда все будет кончено!.. Но вот и крааль. Прежде чем войти в него, я хочу поблагодарить тебя за попытку спасти моего несчастного мужа Мазапо.
— Я это сделал только потому, Мамина, что считал его невиновным.
— Я знаю, Макумазан. И я тоже так считала, хотя, ты знаешь, ненавидела. Но то, что я узнала за это время, убедило меня, к сожалению, в обратном. Видишь, Садуко ударил его, а этой обиды Мазано не мог забыть. Кроме того, он ревновал меня к Садуко, бывшему моему жениху, и хотел причинить ему зло. Но я понять не могу, почему он убил не Садуко, а ребенка.
— Ведь говорили, что он пытался это сделать. Ты помнишь, Мамина?
— Да, Макумазан, я и забыла. Мазапо действительно пытался убить его, но ему это не удалось. О, теперь я все понимаю… Смотри, вон там идет отец. Я уйду. Заходи как-нибудь, расскажешь мне новости, которые узнаешь, Макумазан. Нэнди старается держать меня в неведении относительно всего, что творится вокруг меня. Ведь я только игрушка, украшение дома. Я только красивая женщина, которая должна сидеть и улыбаться, но не смеет думать.
Она ушла. Да, внешний успех в жизни не принес ей, по-видимому, счастья и удовлетворения. Но размышлять долго об этом мне не пришлось — навстречу мне шел, подпрыгивая, как козел, старик Умбези, горячо приветствовавший меня в приподнятом настроении и весь преисполненный важности. Он сообщил мне, что брак Мамины с Садуко после смерти ее первого мужа оказался для него весьма счастливым обстоятельством.
— Почему? — спросил я.
— Потому, что Садуко стал очень большим человеком. Вместе с ним, понятно, и я, его тесть, стану великим, Макумазан. Кроме того, Садуко оказался очень щедрым ко мне. Он получил весь скот Мазапо в виде вознаграждения за потерю своего сына и часть стада подарил мне. Таким образом, я теперь богатый человек. Кроме того, завтра мой крааль посетят Умбелази и несколько других его братьев, и Садуко обещал мне большое повышение, когда королевич будет объявлен наследником престола.
— Какой королевич? — спросил я.
— Умбелази, Макумазан. Кто же еще? Умбелази несомненно победит Сетевайо.
— Почему ты так уверен в этом, Умбези? За Сетевайо стоит большая партия, а если он победит, как бы тебе не оказаться в желудке шакала.
Жирное лицо Умбези вытянулось.
— О Макумазан, — сказал он, — если бы я думал, я перешел бы на сторону Сетевайо, несмотря на то, что Садуко мой зять. Но это невозможно. Король любит мать Умбелази больше других своих жен и, как я случайно узнал, поклялся ей, что будет поддерживать любимейшего своего сына Умбелази. Он обещал сделать все, что может, вплоть до того, что пошлет свой собственный полк, если понадобится подкрепление. Говорят также, что Зикали, мудрейший из людей, предсказал, что Умбелази достигнет большего, чем надеется.
— Что такое ваш король? — сказал я. — Соломинка, которую колеблет туда-сюда ветер, но которою может снести бурей. Предсказание Зикали? Плохо дело, если надеяться только на его
На следующий день я отправился засвидетельствовать почтение Нэнди. Она нянчила своего младенца и была так же спокойна и выдержана, как всегда. Мы поговорили с ней о печальных обстоятельствах смерти ее первого ребенка, которого она все еще не могла забыть, а затем перевели разговор на политическое положение в стране. По-видимому, она хотела по поводу этого кое-что мне сообщить, но в это время в хижину вошла без приглашения Мамина и уселась. Нэнди сразу замолчала. Это однако не смутило Мамину. Она принялась болтать о том, о сем, совершенно игнорируя главную жену. Нэнди некоторое время терпеливо сносила это, но, воспользовавшись наступившей в разговоре паузой, обратилась к ней решительным и спокойным тоном:
— Это моя хижина, дочь Умбези. Ты это отлично помнишь, когда дело касается нашего общего мужа Садуко, вернее, кого он посещает, тебя или меня. Не можешь ли ты припомнить это и теперь, когда я хочу поговорить с белым предводителем Макумазаном, раз он был так любезен посетить меня.
У Мамины засверкали глаза от злости, она вскочила при этих словах, как ужаленная. Я должен признаться, что никогда не видел ее более прекрасной.
— Ты оскорбляешь меня, дочь Панды, — вскричала она. — Ты всегда пытаешься это делать потому, что завидуешь мне.
— Прости, сестра моя, — ответила Нэнди. — Мне, главной жене Садуко и дочери короля Панды, завидовать тебе, дочери старшины Умбези, которую нашему мужу угодно было взять в свой дом только для забавы?
— Но ты знаешь, что Садуко любит мой мизинец больше, чем все твое тело, хотя ты королевской крови и родила ему детенышей! — ответила Мамина, недобрым взглядом посмотрев на ребенка.
— Может быть, и так, дочь Умбези. У мужчин разные вкусы, и ты несомненно очень красива. Но я хочу спросить: если Садуко тебя так любит, почему же он так мало доверяет тебе? Ведь тебе приходится подслушивать у моих дверей, когда хочется узнать что-нибудь о важном деле! Так было, например, вчера!
— Так ты же учишь его не советоваться со мной. Ты ему наговариваешь на меня, уверяя, что та, которая изменила одному мужу, изменит и другому. Ты внушаешь ему, что я годна только, чтобы служить игрушкой. Быть его товарищем, по-твоему, я не могу, хотя я умнее тебя и всех членов вашей семьи вместе взятых. Погоди, ты в этом еще когда-нибудь убедишься.
— Да, — ответила невозмутимо Нэнди, — я внушаю ему все это, и рада, что в этом Садуко слушается меня. Я уверена, что мне предстоит много неприятностей из-за тебя, дочь Умбези. Но непристойно пререкаться при белом предводителе, а потому я еще раз повторяю тебе: это моя хижина, и я хочу говорить наедине с моим гостем.
— Я ухожу, ухожу, — задыхаясь от злобы, проговорила Мамина. — Но я предупреждаю тебя, что Садуко узнает об этом.
— Конечно, он узнает, я сама расскажу ему, как только он придет.
Но Мамина уже выскочила из хижины, как кролик из норки.
— Прошу прощения, Макумазан, за то, что произошло здесь, — сказала Нэнди, — но необходимо проучить Мамину, чтобы она знала свое место. Я не доверяю ей, Макумазан. Думаю, она больше знает о смерти моего ребенка, чем говорит. Она хотела отделаться от Мазапо, ты, конечно, догадываешься, почему. Я думаю, она навлечет позор и беду на голову Садуко, которого она очаровала своей красотой, как она очаровывает всех мужчин, может быть, даже и тебя, Макумазан? Но поговорим о чем-нибудь другом.