Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада
Шрифт:
Умбелази ответил, пожав плечами:
— Пока ничего не знаю, но несомненно узнаю многое прежде, чем солнце поднимется над горизонтом.
Вдруг порывом ветра сорвало с головного обруча Умбелази страусовое перо. Шепот ужаса пронесся по радам. Дурное предзнаменование!
Перо мягко упало к ногам Садуко. Он поднял его и воткнул обратно в обруч Умбелази, проговорив:
— Да удастся мне, о королевич, возложить корону на голову сына Панды, избранного судьбой.
Эта ловкая речь разрядила общее уныние и вызвала радостные крики, а Умбелази кивком головы и улыбкой поблагодарил Садуко за находчивость. Я же обратил внимание на то, что Садуко не упомянул имени
Джон Дэн и сопровождавшие его отряды отбыли, чтобы попытаться склонить к миру наступавших узуту. Умбелази, Садуко с конвоем отбыли тоже к главному корпусу войска изигкозов, занявшему позицию слева от нас. «Сидя на своих копьях», как говорят туземцы, они ждали атаки. Я остался один с амавомбами.
Я заставил себя выпить кофе, сваренный для меня Скаулем, и проглотить что-нибудь съестное, но, честно говоря, не помню более невеселого завтрака, чем этот. Я был уверен, что это последний день моей жизни. Больше всего меня удручало то, что я умру один среди дикарей. Ни одного белого лица! О, как я сердился на себя, что влез в это страшное дело! Уж лучше бы я нарушил слово, данное Панде, и уехал с Джоном Дэном, когда он звал меня.
Но вскоре я забыл эти мрачные размышления, следя за развитием событий с вершины сопки. С нее открывался великолепный вид на все поле битвы. Вскоре ко мне присоединился старик Мапута. Я спросил его, как он думает, придется ли ему сегодня вступить в бой.
— Думаю, придется, — весело ответил он. — Мне кажется, узуту не слишком превосходят количеством изигкозов, ты же знаешь, Панда приказал помочь Умбелази в опасности. Подбодрись, Макумазан. Я уверен, что еще сегодня ты увидишь наши копья, обагренные кровью. Тебе не придется рассказывать белым, что амавомбы трусы, которых ты плетками не мог погнать в бой. Нет, нет, Макумазан. Я думал, что мне, старику, придется умереть дома, как корове, но судьба благоволит ко мне сегодня, и я увижу еще одно большое сражение — мое двадцатое сражение. С этими самыми амавомбами я сражался во всех крупных битвах Лютого владыки, а также за Панду против Дингана.
— Может быть, это будет твое последнее сражение, — сказал я.
— Полагаю, что так, Макумазан. Какое это имеет значение? И мне, и всему королевскому полку уготована такая славная смерть! О ней будут говорить внуки и правнуки. О, развеселись, Макумазан! Судьба и тебе дает возможность сражаться. Ибо знай, Макумазан, что мы, жалкие черные солдаты, ожидаем, что ты покажешь нам сегодня, как нужно сражаться, а если нужно, то и умереть.
— Так вот что вы, зулусы, называете «давать советы»? — усмехнулся невесело я.
Но Мапута не слышал меня. Он схватил меня за руку и указал вперед, где фланг огромной армии узуту быстро двигался вперед тонкой, длинной линией, сверкавшей копьями. Движущиеся ноги и руки воинов придавали им вид пауков с туловищами из больших боевых щитов.
— Ты понимаешь их план? — спросил Мапута. — Они хотят окружить Умбелази, отрезать ему путь боковыми флангами, а затем атаковать главными силами. Один фланг пройдет между нашей позицией и правым флангом изигкозов. О, проснись, проснись, Умбелази! Или ты спишь в хижине с Маминой? Развяжи свое копье, сын короля, и вперед на врага! Смотри! — продолжал он. — Сын Дэна начинает битву. Не говорил ли я, что белые люди нам покажут, как нужно сражаться? Загляни в свою трубу, Макумазан, и расскажи мне, что происходит.
Подзорная труба, оставленная мне Джоном Дэном,
Он уронил платок. Спрыгнул на землю и начал стрелять, а за ним и солдаты его отряда. Много воинов упало в радах узуту. Они испустили боевой клич и начали наступать. Шаг за шагом теснили они назад Джона и его солдат, которые храбро сражались. Они прошли мимо нас и исчезли в кустарнике позади. В этот день мы их больше не видели.
Фланги противника окружили армию Умбелази, словно паук муху своими щупальцами. Я не могу понять, почему Умбелази не отрезал эти «щупальца»? И тогда главные силы узуту пошли в атаку. Полки, двадцать или тридцать тысяч воинов, ринулись на склон холма, и там, близ его гребня, были встречены полками Умбелази, бросившимися отражать атаку с воинственными криками.
Стук щитов доносился до нас, как раскаты грома, а метательные копья сверкали, будто молнии. Узуту остановились и дрогнули. Тогда из рядов амавомбов раздались радостные крики.
— Победа за Умбелази!
Напряженно наблюдали мы за ходом битвы и увидели, как узуту подались назад. Они отступали вниз по склону, и земля за ними оставалась покрытой черными точками — убитыми или ранеными.
— Почему Умбелази не наносит решительного удара? — воскликнул Мапута в недоумении. — Бык повален на спину. Почему он не затопчет его?
— Боится, по всей вероятности, — ответил я, продолжая наблюдать.
Заметив, что их не преследуют, солдаты Сетевайо быстро перестраивались у подножья холма, готовясь к новой атаке. В войске Умбелази я тоже заметил какие-то быстрые передвижения, сопровождающиеся шумом и сердитыми возгласами. В чем дело, я не сразу догадался. Но вот из толпы изигкозов выделился большой отряд воинов, до тысячи человек. Они быстро побежали вниз по склону к узуту с поднятыми вверх копьями. Я подумал сперва, что они самостоятельно начали атаку, но ряды узуту разомкнулись и приняли их.
— Предательство! — понял я. — Кто это?
— Садуко со своими амавомбами и амангванами. Я узнаю их по прическе, — произнес Мапута угасшим голосом.
— Ты хочешь сказать, что Садуко со всеми своими воинами перешел на сторону Сетевайо? — возбужденно спросил я.
— А что же иначе, Макумазан? Садуко — изменник, Умбелази — конченный человек!
Я опустился на камень и застонал. Теперь мне все стало ясно.
Из радов узуту до нас донеслись дикие торжествующие крики. Их воины, подкрепленные полками Садуко, начали свое наступление. Умбелази и его приверженцы — их было теперь не более восьми тысяч человек — не дожидались атаки. Они обратились в позорное, беспорядочное бегство. Они пробились сквозь редкие ряды левого фланга узуту и побежали к берегам Тугелы. Задыхаясь от быстрого бега, взбежал к нам на сопку гонец.
— Вот слова Умбелази, — с трудом проговорил он. — О Макумазан! О Мапута! Умбелази умоляет вас удержать узуту, чтобы дать ему и его сторонникам возможность спастись с женщинами и детьми в Натале. Его полководец Садуко изменил ему и перешел с тремя полками на сторону Сетевайо. Как мы можем бороться против нескольких тысяч противников?
— Скажи Умбелази, что Макумазан, Мапута и полк амавомбов сделают все возможное, — спокойно ответил Мапута. — Однако наш совет: пусть он торопится перейти Тугелу с женщинами и детьми, ведь нас мало, а воинов Сетевайо много.