Онтология поэтического слова Артюра Рембо

Нефёдова Любовь

Римляне связывали осла с плодородием, помещали его в свиту богини Цереры.

Христос въезжает в Иерусалим на осле.

Валаамова ослица узнала предсказание Господа раньше своего хозяина.

В апокрифическом псевдовангелии от Матфея иконография Рождества представляет быка и осла рядом с яслями, где находится младенец Христос. [40]

Смыслы кротости, смирения смешались в этом символе со смыслами глупости и лености. Осёл – символ язычества, трактуемый в христианскую эпоху как упрямство и безудержная похотливость, – у Рембо имеет своё семантическое наполнение.

40

Энциклопедический словарь символов // Автор-составитель Н. А. Истомина. – М., 2003. – С. 616.

Во-первых, это движущая сила желаний, актуализирующих мировосприятие. Желания, пребывая на спине осла, бегут, разворачиваются, захватывают всё сущее, звенят. Желания – это звучание бытия. Не случайно в тексте отчётливо акупунктирован мотив звучания. Он передаётся через слова-звукоподражания (динн – dinn), через аллитерации и ассонансы (ма – faim – Anne – ton – ^ane; Mangeons – charbons – sons – liserons – venin), в прямом указании на звучание мира (Лазурь звучащая – L`azur sonneur. Le pr'e de sons! –

Луг, пастбище звуков!).

Звучание мира привлекает и будит желания, дерзостно вырывающиеся изнутри человеческого существа. Желания субъекта сливаются со звучанием мира, моделируют картину мира, данную в изменчивости роста и цветения, увядания и вызревания. Звучание даёт целостность потока ощущений субъекта в его единении с миром.

Таким образом, текст фиксирует поток ощущений, которые определяют сиюминутное повседневное, обычное привычное бытие, как оно есть, как оно дано субъекту в его непосредственном восприятии мира. Рембо зафиксировал словом торжество желаний в потоке существования человека. Поэтически фиксируя в данном тексте экзистенцию, Рембо убеждает в первичности существования более, чем это делают впоследствии французские философы-экзистенциалисты. Он представляет наглядный срез опыта проживания, не отрефлексированного словом (в случае рефлексии ещё возможно лукавство), но зафиксированного словом, подобно тому, как записываются колебания звуковых волн стенографом, или как делается рентгеновский снимок. Жизнь в этом стихотворении торжествует сама по себе, независимо от умозрительных установок.

ЭСТЕТИКА СМЕРТИ

Семантика выбора между Бытием и Ничто – «Быть или не быть?» – обычно рассматривается в поэзии с привлечением образа Гамлета, поскольку именно он – носитель рубежного смысла бытия и небытия в их взаимосвязи и переходе одного в другое. Сумеречное состояние мира, границу между миром живых и мёртвых, вторжение, а точнее – вплывание мира неведомого в мир посюсторонний Артюр Рембо раскрывает, обращаясь не к Гамлету, а к Офелии.

Трогательную чистоту Офелии символизирует лилия, на которую похож её ночной призрак, плывущий по реке. Чистота, невинность, смерть – таково наполнение символа, к которому обратился Рембо. Огромный прекрасный цветок тихо и медленно уносит вдаль ночная река.

OPH'ELIE

Sur l`onde calme et noire o`u dormentles 'etoiles звёзды,La blanche Oph'elia flotte comme ungrand lys, огромная лилия,Flotte tr`es lentement, couch'ee en seslongs voiles…– On entend dans les bois lointains des —hallalis.Voici plus de mille ans que la tristeOph'eliePasse, fant^ome blanc, sur le long fleuvenoir.Voici plus de mille ans que sa doucefolieMurmure sa romance `a la brisedu soire.Le vent baise ses seins et d'eploie encorolleSes grands voiles berc'es mollement parles eaux;Les saules frissonnants pleurent sur son'epaule,Sur son grand front r^eveur s`inclinentles roseaux.Les n'enuphars froiss'es soupirent autourd`elle;Elle 'eveille parfois, dans un aune qui dort,Quelque nid, d`o`u s`'echappe un petitfrisson d`aile:– Un chant myst'erieux tombe desastres d`or.О pale Oph'elia! belle comme la neige!Qui tu mourus, enfant, par un fleuveemport'e!– C`est que les vents tombant desgrands monts de Norw'egeT`avaient parl'e tout bas de l`^aprelibert'e;C`est qu`un souffle, tordant ta grandechevelure,A ton esprit r^eveur portait d`etrangesbruits;Que ton coeur 'ecoutait, le chant, de laNatureDans les plaintes de l`arbre et lessoupirs des nuitsC`est que la voix des mers folles,immense r^ale,Brisait ton sein d`enfant, trop humainet trop doux;C`est qu`un matin d`avril, un beaucavalier p^ale,Un pauvre fou, s`assit muet`a tes genoux!Ciel! Amour! Liberte! Ouel r^eve,^o pouvre Folle!Tu te fondais `a lui comme une neigeau feu;Tes grandes visions 'etranglaientta parole– Et l`Infin: terrible effaraton oeil bleu!– Et le Po`ete dit qu`aux rayons des'etoilesTu viens chercher, la nuit, les fleurs que tu cueillis;Et qu`il a vu sur l`eau, couch'ee en seslongs voiles,La blanche Oph'elia flotter, comme ungrand lys.

ОФЕЛИЯ

На волне тихой и чёрной, где спятзвёзды,Белоснежная Офелия плывёт, словноогромная лилия,В потоке очень медленно, лежащая всвоих длинных вуалях…– Слышится в лесах вдалеке улюлюканье.Вот уже более тысячи лет как грустнаяОфелияПроходит фантомом бледным вдольреки чёрной.Вот уже более тысячи лет, как её тихоебезумиеНашёптывает свой романс ветеркувечернему.Ветер

целует её груди и раскрываетвенчикЕё огромные вуали укачиваются томновдали,Ивы дрожа, плачут на её плече,На её большой лоб мечтательносклоняется тростник.Кувшинки смятые вздыхают вокруг неё;Она поднимается иногда в ольхе, чтоспит.Какое-то гнездо, откуда вырываетсямаленькое дрожание крыла.– Пение волшебное падает со светилзолотых.О, бедная Офелия! Прекрасная, словноснег!Ты, что умерла, дитя, рекой уносимая!– Это что-то ветры, дующиес величественных гор НорвегииТебе рассказали внизу послеосвобождения.Это как дыхание, перевивающее твоиогромные волосы,В твой разум мечтатель заносилочуждые шумы;Как твоё сердце слышало пениеПрироды!В жалобах дерева и воздыханиях ночей!Это как голос морей безумных,безграничный предсмертный хрип,Лёгкое овеивание твоей груди ребёнка,слишком человеческой и слишком нежной;Это как утро апреля, прекрасныйвсадник бледный,Несчастный безумец, сел бессловесныйк твоим коленям!Небо! Любовь! Свобода! Какая мечта,о, бедная Сумасшедшая!Ты растворилась в ней, словно снегв пламени;Твои грандиозные видения удушилитвоё слово– И Бесконечность ужаснаяпривела в смятение твой глаз голубой!– И Поэт расскажет как в лучах звёздТы искала, ночью, цветы, которыеты собирала;И как он увидел, на воде лежащаяв своих длинных вуаляхБелоснежная Офелия плывёт,словно огромная лилия.

Рембо изобразил Офелию после свершения её земного пути: уже утонувшей, вступившей в мир иной, неведомый, но ещё не порвавшей с ведомым миром.

Большое значение в тексте имеет символ лилии. Этот символ отличается высокой степенью смыслового наполнения. Цветок лилии возвращает к обстоятельствам смерти Офелии. Напомним о них.

«Над ручьём наискось растёт ива, которая отражает свои листья в зеркальном потоке. Туда пришла она с причудливыми гирляндами из листков, крапивы и маргариток и тех длинных пурпурных цветов, которым откровенные на язык пастухи дают грубое название, а наши холодные девушки называют пальцами мертвецов. Когда она взбиралась на иву, чтобы повесить на свисающие ветви сплетённые ею венки из цветов и трав, завистливый сучок подломился и вместе со своими трофеями из цветов она упала в плачущий ручей. Широко раскинулась её одежда и некоторое время держала её на воде, как русалку, и в это время она пела отрывки старых песен, как человек, не сознающий своей беды, или как существо, рождённое в водяной стихии и свыкшееся с ней. Но это могло продолжаться недолго: пока её одежда не отяжелела от воды и не потащила несчастную от мелодичной песни к тенистой смерти». [41]

41

Морозов М. М. Трагедия о Гамлете принце Датском (подстрочный перевод и комментарии) // Морозов М. М. Избранные статьи и переводы. – М., 1954. – С. 415.

Рембо с его поисками истоков смысла поэтического слова, видимо привлекла граничность человеческого существования, особенно ярко воплотившаяся в образе Офелии. Офелия – цветок среди цветов. Её букет составлен из разных цветов: розмарина, ромашки, лютика, фиалки, крапивы, купавы, анютиных глазок. В нём есть цветок, народное название которого не приводится. Однако Шекспир не упоминает лилию. Видимо, лилия – это символ, к которому обратился сам Рембо, осмысляя образ Офелии. Лилия – царственный цветок. Нарекая Офелию лилией, Рембо заставляет читателя переосмыслить символику шекспировского «Гамлета», через семантику предсмертного букета Офелии, в котором есть всё, кроме царственного цветка, которым и является она сама. Офелия уходит из жизни, так и не став принцессой, супругой принца, невесткой королевы. Её царственность осталась скрытой, не воплощённой. Мало того, свадебный букет превращается в букет предсмертный, состоящий из разных цветов, словно символизируя завершенность жизненного пути героини. Кроме того, в букете шекспировской Офелии есть цветок, название которого, хотя и не произносится, но мыслится окружающими, как импульс, дающий снижающий оттенок всей ситуации её жизни и смерти, словно указывая на некие таинственные, не подлежащие разглашению обстоятельства. Это символика шекспировской Офелии.

Вводя символ лилии, которая в народной символике означает чистоту и невинность, Рембо акцентирует в образе Офелии возвышенное начало. Как и всякий символ, лилия не однозначна, являясь ещё и символом бледной смерти.

В народных сказаниях появление лилии предвещало скорую смерть.

Лилия упоминается в нагорной проповеди Иисуса Христа.

Лилию держит в руках архангел Гавриил, принёсший деве Марии благую весть.

Ангел награждает лилией короля франков Хлодвига.

Лилия была в гербах Флоренции и Тосканы.

И, наконец, королевская лилия дома Бурбонов – державная лилия Франции.

Вся эта семантика вибрирует в поэтическом тексте Артюра Рембо.

Офелия – это и ночная поэтическая грёза, и огромная лилия, плывущая по воде, и фантом, призрак, вызывающий не столько страх, сколько сочувствие и сожаление, восхищение и печаль. В изображении Офелии нет каких-либо зловещих оттенков, скорее можно говорить о высокой печали.

Поэтическое сознание лирического героя адекватно ощущает себя на грани дневного и ночного миров, где пребывает героиня. Призрак Офелии, безумной и прекрасной, сливается с образом гигантского цветка. Он в гармонии с окружающим предметным миром: ветер целует его, вуали-лепестки покачиваются на волнах, ивы дрожат на её плече, камыши склоняются на лоб, кувшинки вздыхают вокруг, какая-то маленькая птичка выпархивает из гнезда – и всё это – в волшебном пении светил.