Опасная граница

Барфилд Томас Джефферсон

Уйгуры больше никогда не проводили военных кампаний в Китае, но страх перед их могуществом заставлял Китай увеличивать выплаты степным владыкам. Танский двор постоянно опасался того, что небольшие нападения уйгуров могут предшествовать широкомасштабному вторжению. Уйгуры и их согдийские союзники в Китае, используя эти опасения, безнаказанно совершали преступления, поскольку Китай боялся обидеть кагана. Однако в 780 г. китайцы, посчитав, что уйгуры не смогут адекватно ответить в связи со смертью Идицзяня, убили большое количество уйгуров и согдийцев, собравшихся выступить с караваном из Чанъани. Были захвачены 100 000 кусков шелка. Тунь, получив известие об этом, пришел в крайнюю ярость и потребовал компенсации в размере 1 800 000 связок монет, которые все еще причитались уйгурам за ранее поставленных лошадей. Тан согласилась заплатить золотом и шелком, еще более укрепив Туня во мнении, что вымогательство более выгодно, чем

нападение. Некоторое представление о тяжести этих выплат для династии дает их сравнение с ежегодным доходом богатой юго-восточной области, который составлял примерно 200 000 связок монет. В 787 г. уйгуры запросили новый брачный союз и получили согласие. Такой союз требовал очень большого количества даров. Согласно подсчету, сделанному несколько лет спустя, он обошелся казне в 5 000 000 связок монет, хотя другие чиновники утверждали, что указанная сумма была лишь маленькой частью произведенных выплат. Как бы то ни было, богатые дары были лишь дополнением к регулярным расходам на оборону границы, которые съедали одну треть ежегодного государственного бюджета [202] .

202

СТШ 219A: 7b–8a, 217A: 11a, 217B: 1a; Mackerras. Uighur Empire. P. 89–93, 113–115.

Несмотря на выплаты, уйгуры ослабели в результате нападений тибетцев. В 790–791 гг. они попытались помочь Тан защитить оазисный город Бэйтин в Туркестане. Кампания провалилась, город пал, а армия, попытавшаяся отбить его, была уничтожена. Это свидетельствовало об упадке уйгуров, но после поражения под Бэйтином в их империи произошла смена династий. В 795 г. на престол вступил новый каган Гудулу, и уйгурам вновь улыбнулась удача. Отношения с Китаем прервались примерно на 10 лет, во время которых Гудулу вел боевые действия в степи, отвоевывая Бэйтин. Порядок был восстановлен, и с 805 г. в Китай вновь начали прибывать уйгурские посольства. Новый брачный альянс, предложенный уйгурами, был поначалу отвергнут, но номады продолжали настаивать. В конце концов в 821 г., незадолго до смерти уйгурского кагана Бао-и, танский император Му-цзун согласился на это дорогостоящее предложение. Страх перед нападением тибетцев и желание уменьшить расходы на охрану границы заставляли Тан поддерживать хорошие отношения с уйгурами. В 822 г. уйгуры послали войска, чтобы помочь Тан подавить новые восстания. Памятуя об ограблении Лояна, танский двор отверг эту помощь, но был вынужден заплатить уйгурам 70 000 кусков шелка, чтобы заставить их повернуть обратно.

Последние десятилетия существования уйгурской империи характеризовались значительным увеличением выплат шелком. Плата за лошадей достигла рекордных величин: 50 кусков шелка за лошадь. Танские источники содержат сведения о партиях шелка, исчисляемых в сотнях тысяч кусков, в то время как ранее они обычно исчислялись десятками тысяч. Арабский путешественник Тамим ибн Бахр, посещавший Карабалгасун, был свидетелем перетекания этого богатства в степь и сообщал, что каган ежегодно получал 500 000 кусков шелка от Тан [203] .

203

Minorski. Hudud al-'Alam «The Regions of the World»: A Persian Geography 372 A. H. — 982 A.D.; Mackerras. Sino-Uighur diplomatic and trade contacts

На основе вышесказанного можно сделать ряд выводов. Уйгуры понимали важность контактов с китайцами и, разгромив тюрков, сразу заняли их место. Помогая Тан бороться с восстаниями, они охраняли и одновременно запугивали слабеющую китайскую династию. Учитывая небольшое количество выделяемых уйгурами войск, в частности конницы, такое предприятие обходилось кагану исключительно дешево, а добыча после двух ограблений Лояна была огромной. После оказания помощи уйгуры в течение почти 75 лет почти ничего не делали для династии, однако количество получаемого ими шелка неумолимо увеличивалось, что отражало острую потребность Тан в защитнике. Защита со стороны уйгуров носила двойственный характер. Несколько раз они спасали династию, но Тан всегда опасалась, что уйгуры могут сами начать нападать на нее. Создается впечатление, что уйгуры во всем следовали советам авторов орхонских надписей. Из глубины степи они успешно эксплуатировали Китай, не позволяя ему вмешиваться в дела кочевников.

Уйгуры гораздо успешнее, чем тюрки, руководили степной империей, хотя их завоевания не были столь обширны. Это в значительной мере обусловливалось устойчивой системой управления в уйгурской

империи. Тюрки часто достигали огромного могущества, однако разногласия по вопросу бокового наследования неизменно повергали их государства в пучину междоусобных войн. Уйгуры этой проблемы не знали, поскольку придерживались линейного наследования. Это не означает, что в их империи все изменения происходили мирно, но разногласия среди знати не приводили к междоусобным войнам. Подобно аристократии сюнну, уйгурская знать оставалась единой и предотвращала все попытки племен, входивших в империю, отделиться от центра.

Политическая организация уйгурской империи во многом напоминала организацию ее предшественницы — империи тюрков. Титулы и должности, по-видимому, были одинаковы. Это была имперская конфедерация, чей государственный аппарат монополизировал право на внешние сношения и поддерживал порядок в степи. Внутри государственного аппарата особый слой образовывали грамотные министры-согдийцы, не являвшиеся кочевниками. Вероятно, потребность в них была вызвана участием уйгуров в международной торговле и необходимостью формирования чиновничества степных городов.

Стремление к стабильности со всей очевидностью проявилось в государственной политике империи. На смену междоусобным войнам в борьбе за власть пришла практика спланированных убийств, и число потенциальных претендентов на престол значительно уменьшилось. В табл. 4.3 указаны имена и даты правления каганов двух уйгурских династий. Китайские хроники содержат полные генеалогии только для каганов первой династии, тогда как для каганов второй подобные сведения сообщаются лишь от случая к случаю [204] .

204

Mackerras. Uighur Empire. P. 191–193.

Схема наследования у уйгуров имела линейный характер. Власть без кровопролития перешла от Кули к его сыну Моюн-чору и далее к внуку Идицзяню. В 779 г. Идицзянь предложил изменить политику по отношению к Китаю и начать с ним войну. Этому плану воспротивился его двоюродный брат и первый министр Тунь. Тунь убил Идицзяня и захватил власть. После смерти Туня титул кагана перешел к его старшему сыну Долосы, который вскоре был убит своим младшим братом (не названным в источниках). Уйгуры отказались признать самозванца и убили его, возведя на царство младшего сына Долосы по имени Ачжо. Последний умер, не оставив наследников, и престол перешел в руки новой династии.

В Первой и Второй Тюркских империях борьба за власть начиналась после смерти кагана и приводила к междоусобной войне. У уйгуров политическое противостояние чаще всего заканчивалось убийством правящего кагана соперником, который сменял его на престоле. Например, Тунь убил своего двоюродного брата Идицзяня, который находился у власти в течение 20 лет, а затем убил всех членов его рода, чтобы обезопасить свою власть. Несмотря на подобную жестокость, уйгурская знать не разделилась на противоборствующие группы и империя сохранила единство. Империя не раскололась и тогда, когда боролись друг с другом за престол сыновья самого Туня. Хотя передача власти у уйгуров часто сопровождалась насилием, у них не было междоусобных войн даже в период смены династий в 795 г. До этого времени все каганы происходили из рода Яглакар, а во время правления Ачжо реальная власть сосредоточилась в руках одного из уйгурских военачальников. Последний происходил из рода Эдиз, в детстве остался сиротой и был усыновлен влиятельным племенным вождем. Когда Ачжо умер, не оставив наследников, этот военачальник был объявлен каганом. В качестве меры предосторожности он выслал родственников Ачжо в Китай.

Родственные связи последующих каганов не столь ясны из-за недостатка генеалогических сведений. После великой реставрации времен правления Гудулу (795–808 гг.) и Бао-и (808–821 гг.) царствования каганов стали гораздо короче и больше омрачены насилием. Каган Чун-дэ умер в 824 г., пробыв на престоле всего три года. Его сменил младший брат — князь Хэса, который был убит царедворцами в 832 г., и на престол вступил племянник Хэсы — князь Ху (сын Чун-дэ?). В 839 г. Ху раскрыл заговор против престола и казнил заговорщиков. Один из его министров в отместку заключил союз с тюрками шато, которые жили на востоке вдоль танской границы, и напал на кагана. Ху покончил с собой, а изменивший ему министр поставил каганом князя Хэсу II, представителя царского рода. Он правил очень недолго, до вторжения в 840 г. кыргызов, которые, воспользовавшись политическими беспорядками у уйгуров, атаковали уйгурскую столицу и ограбили ее, положив конец империи. Как и две предшествующие тюркские империи, государство уйгуров рухнуло тогда, когда разногласия между двумя линиями наследников ослабили его единство и сделали уязвимым для атак соперников.