Опасная граница
Шрифт:
Конфликт между джунгарами и Цин по поводу Северной Монголии вылился в позиционное противостояние. Джунгары старались занять настолько выгодную стратегическую позицию, чтобы Монголия сама упала к их ногам. Нападения, сражения, действия политиков — все было направлено на достижение контроля над Монголией, однако настоящих, действительных сражений в самой Монголии было немного. Значительное влияние на положение дел в ней оказывали события в Тибете, Туркестане и Сибири. Цин пыталась противостоять комплексной угрозе, вмешиваясь в политические процессы, происходящие далеко за пределами Монголии, и не позволяя джунгарам добиться стратегического преимущества. Подобно двум мастерам-шахматистам, Цэван-Рабтан и Кан-си часто были озабочены скорее шагами своего противника, чем достижением немедленного результата.
Цэван-Рабтану приходилось уделять внимание не только восточному, но и западному фронту. Здесь его соперниками были казахи — большая кочевая конфедерация, сложившаяся в широкой степной полосе между озером Балхаш и рекой Урал к северу от Каспийского моря. В конце XVI в. казахи продвинулись на юг и захватили города Ташкент и
Поражение Галдана от Цин было радостной новостью для казахов, которые продемонстрировали презрение к джунгарам, убив их послов и захватив торговые караваны. В 1698 г., через год после захвата власти, Цэван-Рабтан ответил на этот вызов, нанеся казахам сокрушительное поражение. Однако, несмотря на то что джунгары постоянно побеждали казахов-мусульман на западе (так же, как их предшественники ойраты начиная со времен Эсэна), они не обнаруживали большого интереса к расширению своих владений в западном направлении. Для кочевых империй, ориентированных на Китай, Западный Туркестан всегда представлялся второстепенной целью. После завоевания он неизменно отделялся и образовывал самостоятельную государственную единицу, как это происходило во времена Первой Тюркской империи или после смерти Чингис-хана. Традиционно ориентированные на Китай империи редко распространяли свою власть западнее хребтов Тянь-Шаня и Памира. Джунгары организовывали военные походы на запад только в ответ на провокации казахов или в том случае, если на границе с Китаем складывалось совершенно безвыходное положение.
После казахской кампании Цэван-Рабтан в основном поддерживал мирные отношения с соседями. Он не имел достаточной военной силы, чтобы открыто выступить против Монголии. Таким образом, его целью было увеличение политического и экономического могущества джунгаров. Согласно сведениям китайских источников, под властью Цэван-Рабтана находилось около 600 000 кочевников, или 200 000 юрт [348] . Выгодное географическое положение позволяло им использовать древние караванные трассы для торговли с Индией, Китаем, Тибетом и Россией. Большинство торговцев, использовавших эти трассы, были не джунгарами, а тюрками-мусульманами из оазисов (русские обычно называли их «бухарцами», хотя они не обязательно являлись выходцами из Бухары). Джунгарский контроль над торговыми путями давал купцам большие преимущества. Джунгары защищали «бухарцев» от произвола со стороны соседних государств и сократили пошлины на торговлю сибирскими мехами, рабами и солью. Пользуясь защитой джунгаров, купцы платили пошлину в размере 1/20 от общей стоимости товара, тогда как русские власти, например, требовали со своих купцов уплаты 1/10 части стоимости; купцы, действовавшие от имени джунгарского хана, пошлин не платили вовсе. Джунгарские торговцы также поставляли китайские товары в Россию и другие страны. Мирные отношения с соседями несомненно способствовали росту караванной торговли. Получив контроль над торговыми путями, Цэван-Рабтан мог богатеть, не прибегая к военным вторжениям с целью грабежа [349] .
348
Courant. L'Asie centrale.
349
Mancall. Russia and China. P. 210.
Помимо обложения налогом подчиненных джунгарам городов-государств, Цэван-Рабтан увеличил число ремесленников и земледельцев в степи, вывозя их из оазисов, расположенных на юге. Ремесленники, прикрепленные к джунгарским поселениям, производили ткани и железо. За счет пастбищ были расширены сельскохозяйственные угодья в долине реки Или. Русские посланники были поражены увиденными полями пшеницы, проса и риса, а также большим разнообразием фруктов. Развитию аграрного сектора всегда препятствовали скорее политические, нежели природные обстоятельства. Вложения в сельское хозяйство всегда были рискованным делом в связи с возможностью нападения кочевников: однажды уничтоженное, оно не могло быстро восстановиться. Однако, когда имелась сильная централизованная власть, контролировавшая степные районы, сельское хозяйство могло процветать. Джунгары также увеличили возможности производства железа и тканей [350] .
350
Courant. L'Asie centrale. P. 67.
Цэван-Рабтан, организуя военные кампании против Цин, хорошо понимал, что джунгары смогут завоевать Монголию и отбить все последующие контратаки маньчжуров лишь при условии, если тамошние монгольские племена займут сторону джунгаров или по крайней мере будут сохранять нейтралитет. Это объяснялось тем, что маньчжуры весьма зависели от монгольских войск в деле охраны границы во Внутренней Азии, так как именно монголы обеспечивали Цин конницей, необходимой для эффективного ведения войны в открытой и пустынной степной зоне. Цинский двор осознавал потенциальную угрозу со стороны монголов
Политическое значение буддизма как связующего звена между Тибетом и монголами начало возрастать еще во времена Юань, но только в эпоху поздней Мин эта религия широко распространилась в степи. Наиболее важным политическим событием в процессе «буддизации» стало обращение в 1578 г. в буддизм Алтан-хана. Он был стойким последователем далай-ламы и школы гелугпа (известной также как «желтошапочники»), помогая ее приверженцам занять лидирующее положение по отношению к другим конкурирующим направлениям тибетского буддизма. «Желтошапочники» отвечали ему взаимностью и тесно связали свою судьбу с монголами, признав в 1601 г. правнука Алтан-хана четвертым далай-ламой. Школа гелугпа достигла вершины своего могущества под руководством «великого пятого» далай-ламы (1617–1682 гг.), который был возведен в ранг верховного религиозного и светского правителя Тибета в 1642 г., после того как хошоты под предводительством хана Гушри сместили последнего тибетского царя. Исполнение обязанностей главы светской власти в значительной степени осуществлялось регентом, который обладал широкими полномочиями и имел резиденцию в Лхасе. Богатства монголов текли в Тибет в виде пожертвований на строительство монастырей и поддержку духовенства. Буддизм стал основной религией всего монгольского мира. Тибетские тексты были переведены на монгольский язык, и во многих местах были построены монастыри, ставшие новыми центрами власти, ослабившими племенные различия. Тибетское духовенство играло ключевую роль в монгольской политике, так же как монгольские богатства и военная сила имели решающее значение для Тибета.
Во время правления Галдана джунгары и маньчжуры ожесточенно боролись за поддержку со стороны далай-ламы. Первоначально в этом противостоянии победил Галдан, благодаря тесным связям с религиозным руководством в Лхасе. Однако после его смерти Кан-си попытался привести к власти в Тибете лояльного Китаю правителя. Он способствовал заговору, организованному хошотским Лацзан-ханом (внуком Гушри), который захватил власть и в 1705 г. сверг регента, формально связав Тибет союзным договором с двором Цин. Лацзан-хан оказался в центре религиозно-политического скандала, когда сместил шестого далай-ламу и возвел на его место молодого человека, который, по слухам, являлся его собственным сыном [351] . Поскольку далай-лама был официально признанным перевоплощением своего предшественника, большинство тибетцев посчитали такие действия противозаконными. Цинский двор приказал сослать смещенного далай-ламу в Китай, однако по дороге он умер. Вскоре в Восточном Тибете выступила оппозиция, которая провозгласила настоящим перевоплощением и преемником умершего шестого далай-ламы маленького мальчика. Лацзан-хан был поставлен в затруднительное положение, поскольку наиболее ярыми сторонниками юного далай-ламы были хошоты из области Кукунор. Они открыто объявили себя противниками Лацзан-хана и укрыли новопровозглашенного далай-ламу в 1714 г. на своей территории. В ситуацию вмешались маньчжуры, которые потребовали, чтобы ребенок был направлен в Пекин, однако хошоты отказались сделать это. Опасаясь восстания и возможного захвата хошотами Тибета, Кан-си двинул против них войска. Сражение не состоялось, и в качестве компромиссного решения ребенок был помещен в монастырь Кумбум, находившийся под охраной маньчжуров [352] .
351
Т. е. молодого ламу Нгаванга Еше Гьяцо (1681–1717). — Примеч. науч. ред.
352
В работе Петеча (Petech) China and Tibet in the Eighteenth Century можно найти подробное описание всего этого исторического периода, базирующееся как на китайских, так и на тибетских источниках.
Эта запутанная история дала Цэван-Рабтану шанс расстроить пограничную политику Цин. Пользуясь разногласиями, возникшими по вине Лацзан-хана в Тибете и среди монголов, он намеревался захватить Тибет и возвести юного седьмого далай-ламу на престол в Лхасе. Это привело бы к получению джунгарами поддержки от кукунорских хошотов и тибетского духовенства. Обосновавшись в Тибете, джунгары могли бы свободно атаковать Северную Монголию с двух сторон и использовать буддийскую церковь для борьбы с Цинами.
Цэван-Рабтан начал строить свои планы, как только стало известно о раздорах среди хошотов. Активные боевые действия развернулись в 1715 г., когда джунгары атаковали Хами. Они не смогли захватить город — не в последнюю очередь потому, что Кан-си усилил оборону региона в связи с опасностью восстания хошотов. Джунгарское нападение имело две цели: проверить оборону маньчжуров на линии ее самых отдаленных форпостов и отвлечь внимание от Тибета, где джунгары планировали начать свое основное наступление. В 1717 г., после того как главные монастыри Тибета согласились помочь джунгарам в борьбе с Лацзан-ханом, джунгарское войско численностью в 6000 человек под командованием Цэрэн-Дондупа выступило из Хотана в направлении Лхасы. Трудный путь через Северо-Западный Тибет был выбран для того, чтобы нападение было внезапным. Джунгары также отправили 300 вооруженных всадников к монастырю Кумбум, чтобы освободить седьмого далай-ламу и возвести его на престол в Лхасе.