Опасная любовь командора
Шрифт:
— Вольно, — отозвался командор, и заинтересованные взгляды военных тут же метнулись в мою сторону, ложась настолько плотным покровом, что у меня непроизвольно зачесалась кожа. — Во избежание чрезмерного любопытства и ажиотажа вокруг назначения гарнизонного целителя, представляю вам нобларину Боллар. В ближайшие месяцы должность гарцеля будет занимать она. А теперь хочу предупредить всех собравшихся, что нобларина Боллар находится под моей личной защитой, и я не допущу неприемлемого поведения в отношении неё.
Командор сурово оглядел построенных шеренгами военнослужащих. Низкий голос разносился по плацу,
— Если у вас возникнет вопрос, какое поведение можно считать неприемлемым, то я вам подскажу. Любое слово или жест, которые вы не допустили бы в отношении меня, не стоит допускать и в отношении нобларины Боллар. Улыбки, подмигивания и прочие знаки внимания я буду расценивать как флирт лично со мной. Всех особо любвеобильных найду и персонально… — он закашлялся и искоса глянул на меня, — верну все знаки внимания в троекратном размере. А потом лишу лётных привилегий и удалю из расписания боевых вылетов. Самых настырных — ещё и в звании понижу. Будете у меня вечно стричь траву возле взлётно-посадочной полосы. Маникюрными ножничками! — грозно прорычал командор, и в строю раздались сдавленные смешки. — Ясно?
— Так точно, командор Блайнер! — грянуло в ответ.
— Также предупреждаю, что всех без дела отирающихся возле медблока курсантов и офицеров я возьму на заметку. Дражайшим супругам женатых отправлю письма с просьбой присмотреть за здоровьем болезного, который не покидает медкабинета и требует повышенного внимания новой целительницы. Сами потом будете объясняться. Неженатых буду лечить лично. Клизмами и приседаниями. Одновременными. Так что настоятельно рекомендую держаться от гарцеля Боллар подальше. Мы поняли друг друга?
Смешки стали явственнее, и я сама едва удержалась от улыбки, представив такой радикальный метод лечения.
— Так точно, командор Блайнер!
— Свободны! Разойтись! — приказал он и повернулся ко мне: — Теперь следуйте за мной.
На душе отчего-то потеплело. Возможно, командор не так уж плох и действительно просто переживает за порядок в своей эскадрилье?
Мы направились в штаб. Тяжёлый саквояж уже давно оттянул руку, и я перекинула его в другую, чтобы дать отдых сведённым от напряжения пальцам. Каково же было моё удивление, когда мы снова оказались у знакомого кабинета.
Медблок, как выяснилось, располагался ровно напротив, дверь в дверь.
Внутри меня ожидало идеально чистое, практически стерильное помещение с несколькими шкафами, стеллажами и кушеткой для осмотра. Чуть дальше располагалась палата на пять коек с отдельной ванной комнатой.
— Очень хороший кабинет, — обрадовалась я, мысленно прикидывая, как поудобнее переставить мебель. — И стол письменный такой большой! Благодарю!
Последнее я сказала вполне искренне.
— И ваши личные покои, — командор щедрым жестом распахнул покосившуюся узенькую дверь, ведущую из приёмного кабинета в тёмную клетушку.
А вот и подвох!
— Как низко с вашей стороны, — фыркнула, изо всех сил стараясь не выдать своего разочарования. — Впрочем, чего-то подобного я и ждала. Вы так предсказуемы, ноблард Блайнер.
Крошечная комнатка без окна наверняка служила кладовой или гардеробной. Хотя… прищурившись, заметила, что окно здесь когда-то всё же было,
Голые стены, покрытый растрескавшейся плиткой пол, перекошенная дверь, один-единственный крошечный светильник, отчего-то расположенный на уровне пояса, а посреди этого великолепия — кровать, скрипучая даже на вид. Судя по всему, на ней не одно поколение военнослужащих состарилось. Помимо кровати, из мебели — только стул без одной ножки. Ни полки, ни шкафа для личных вещей, ни даже гвоздиков в стене. За небольшой дверкой — ванная комната с керамической чашей в полу и лейкой над головой. Хорошо хоть нечистотами не пахнет, только пылью и затхлостью.
Командор ожидал моей реакции, замерев в предвкушении.
— Что-то ещё? — спокойно уточнила я, насмешливо глядя ему в лицо. — Или на этом ваши каверзы закончились?
— Что вы, какие каверзы, только искреннее гостеприимство. Хочу, чтобы вы прочувствовали, насколько я вам рад.
— Уже прочувствовала, — заверила я. — И составила впечатление о вашем благородстве и широте души. Могу сказать лишь одно: если вы вдруг заболеете, то можете без опаски обращаться ко мне за лечением, потому что я не настолько мелочна и не позволю личным обидам влиять на мою работу. А ещё никогда не стану вымещать злость на тех, кто находится в моей власти. Но я вас ни в коем случае не осуждаю, командор Блайнер. У всех разные моральные ориентиры, не всем повезло воспитываться в достойной семье.
Кажется, я нашла верный подход. Даже сквозь маску ледяного равнодушия стало понятно, что укол достиг цели: у командора дёрнулся глаз и побелели крылья носа.
— Странно слышать такое от одной из Болларов, — процедил он.
— Представляете, насколько низко вы пали, если это замечает одна из Болларов? — я вернула ему его собственную шпильку и загнала поглубже: — Вы подскажете, где находится столовая, или совесть позволит вам меня ещё и голодом морить?
— Столовая для офицеров в южной части здания, — ответил он таким тоном, что стало удивительно, как стены вокруг не покрылись морозным узором. — Вот ваш ключ от медблока. И не забудьте получить униформу у интенданта.
— Благодарю. Будете ли вы так любезны оставить меня наедине, чтобы я могла разобрать вещи? Или вы переживаете, что в ваше отсутствие я вступлю в неуставные отношения с колченогим стулом?
Командор молча развернулся и вылетел из медицинского блока с такой скоростью, что наверняка не услышал мой смешок, брошенный ему в спину. Даже немного жаль, такой отличный смешок понапрасну потратила — в меру снисходительный и презрительный одновременно.
Когда Блайнер ушёл, причины для смеха резко иссякли.
Будучи Боллар, я привыкла и к шепоткам, и к надменно поджатым губам, и к брезгливой вежливости, но с таким откровенным хамством и вредительством сталкивалась впервые. Всё же аристократы обычно сохраняли хотя бы видимость достойного поведения, особенно по отношению к дамам. Командор оказался досадным исключением, и это высоченное, женоненавистническое, невоспитанное и твердолобое исключение выпало на мою несчастную, скромную, добрую и миниатюрную долю.
Но сдаваться я не собиралась, как и показывать, что поведение Блайнера меня задело. Нет уж, не доставлю ему подобной радости.