Опасное молчание
Шрифт:
— Молчи, — приложила ладонь к губам девочки Галина. — Во двор заехали лошади…
Галина метнулась к окну. Сняла с подоконника пару стульев. Прижалась пылающим лицом к стеклу.
Кто-то постучал в квартиру Савенко. А вскоре в нижнем белье показался Олекса. Светя лампой, он посторонился, впустив кого-то в черкеске. И прежде чем Олекса закрыл за ним дверь, Галина успела разглядеть стоявший у крыльца фаэтон с опущенным козырьком.
«Должно быть, за мной!» — похолодела Галина. Но это оцепенение длилось лишь
— Теперь уже мне не уйти… Но ты, доченька, может… может, притаишься за окном кухни… А когда они меня уведут, беги к прачке… Тайкиной матери. Скажешь: я просила спрятать тебя и Гнатка. За вами придет кто-нибудь из наших… комитетских…
Мать подвела Мироську к окну на кухне.
— Лезь, я тебя подсажу.
— Без тебя не уйду, мамочка!..
— Я должна их отвлечь… тогда спасу вас… Иди!
— Нет!
— Иди, я тебе говорю! — не своим голосом крикнула взвинченная до крайности мать.
— Нет! Нет!
Сознавая, что бессильная сломить упорство дочери, Галина решила защищать себя и детей. Схватив топор, она ждала прихода непрошенных ночных гостей.
Меж тем в квартире Савенко шел такой разговор:
— В чем дело? Почему такая срочность? — досадовал Олекса, натягивая сапоги.
— Это, вероятно, по делу Кречета. Даже под пытками от него не удалось вырвать ни слова, — доверительно пояснил галантный «контрразведчик» в черкеске.
— А вот мы сейчас заглянем к его голубке, — злорадно усмехнулся Олекса, — и деликатным образом, тихо, без шума возьмем ее за горлышко. Она нам и выложит одну вещицу. А при наличии этой вещицы не беда, если Кречет навек лишится языка.
Ни один мускул на лице «контрразведчика» не выдал ненависти, которую испытывал этот человек к мерзкому предателю.
— Бате зачем тащиться в контрразведку, на дождь и ночь глядя? — пожал плечами Олекса. — Пусть ложится себе спать.
— Нет, придется все же поехать с нами. Приказ его превосходительства, — развел руками «офицер». — Я не властен…
— Хорошо, надевай плащ, батя. Подождешь меня в фаэтоне, а я мигом… Голову даю на отсечение, что эта гадюка Кречетова прячет сумку где-то у себя… Отдашь, как миленькая, отдашь…
— Почему вас волнует какая-то сумка? — полюбопытствовал «офицер».
— А потому, что эта вещица сейчас для нашего генерала куда поценнее, чем его фамильные драгоценности, — хвастнул молодой Савенко. — В сумке… сведения об укреплениях Перекопа. Комитетчики этой ночью должны были переправить бумаги через линию фронта, в штаб Фрунзе.
— За такую добычу можно и, награду получить, — подобострастно захихикал старший Савенко. — Так я говорю, ваше благородие?
— О, несомненно! — поддакнул «офицер».
Олекса и его спутник вышли во двор.
Евстахий на минутку задержался. На цыпочках прошел он мимо спальни
Все свершилось в одну минуту: не успел Савенко рта раскрыть, чтобы позвать на помощь, как ему заткнули рот. В тот же миг кто-то огромный, сильный, скрутив его по рукам и ногам, бросил в фаэтон, где уже с кляпом во рту хрипел и дергался связанный Олекса.
Заслышав шаги под окном, Галина еще крепче сжала в руках топор. И вдруг вздрогнула от изумления и счастья, узнав голос Александра Кремнева.
Разобрала баррикаду и выбежала на крыльцо.
— Сумка у т-тебя? — спросил Александр.
— Нет… Но Савенко ее тоже не нашел. Видно… она попала в руки к Степке… Этот разбойник всегда по сараям шарит…
— Степка? Кто это?
— Мальчишка, племянник Савенко… Он в саду… в шалаше спит…
У Галины в нервном ознобе стучат зубы.
— Простудишься, п-пойди ляг, мы тут сами справимся, — сказал Александр Кремнев.
В шалаше Степки не оказалось. Разбуженная служанка Савенковых на вопрос «господина офицера», куда девался племянник хозяина, сообщила, что мальчишка вместе с хозяйкой ушел за продуктами в татарское село. Утром вернутся.
Нет, не спалось Женьке. Он думал о том, что вот никому другому, а только ему поручил дядя разыскать сумку. Это наполняло его гордостью. Но вдруг снова тревожно сжалось сердце: «А что если Степка уже успел отрыть сумку, увидел бумаги… да и выбросил! Зачем они ему?..»
Женька глубоко вздохнул.
«Ладно, утром все выяснится», — подумал и, повернувшись к стене, решил спать.
Но сон не шел. Напрасно Женька считал от одного до ста и обратно, напрасно плотно сжимал веки. Ничего не помогло. Тогда он заложил обе руки под щеку и зашептал:
— Сон, сон, перезвон, забери меня в полон. Завтра деньги заплачу, а сегодня спать хочу.
Но и это не помогло. Тогда он вспомнил совет бабушки. «Если хочешь спать, — говорила она, — а сон не идет, вспомни все радостное, что случилось в жизни, и уснешь».
Но в короткой Женькиной жизни радостного и светлого, видимо, было очень мало. Он долго ворочался с боку на бок, шептал считалочку, кряхтел, а уснуть так и не смог. У него сильно разболелась голова. Мысли путались, переплетались, обрывались и рождались вновь.
Он сел, прижался спиной к холодной стене и сосредоточенно уставился в темноту, сотый раз обдумывая, с какой стороны подступить к этому гонористому Степке. Как обхитрить его? Как завладеть сумкой? Но, обычно такой неистощимый на выдумки, Женька на сей раз почему-то, как на зло, ничего придумать не мог. Так и уснул с чувством досады на себя.