Опасное молчание
Шрифт:
Утром, когда луч солнца ласково лег на лицо Женьки, он сразу открыл глаза и вскочил, напуганный тем, что, должно быть, проспал. В открытое окно, сквозь гущу омытой дождем зелени, врывался птичий гомон и такой свежий воздух, какой бывает только после грозы.
Поспешно натянув брюки, Женька выскочил во двор. Там уже стоял распряженный фаэтон, а Федор Иванович, будто и не было позади трудной и опасной ночи, сидел под акацией и что-то мастерил.
— Ух ты! Вот здорово! — залюбовался Женька великолепным игрушечным пароходом в руках старого
— А кто же? — ответил польщенный старик, почесывая татуированную грудь. — Хотел тебе, браток, подарить, да, видно, судьба ему быть в других руках.
— Чего, чего? — не дослышал Женька последних слов из-за горластого петуха, прокричавшего рядом.
— Вот, браток, неси пароход этому прохвосту, Савенковому племяннику. Действуй тонко, — многозначительно подмигнул старик. — Может, гаденыш и выменяет у тебя эту игрушку на сумку. Понял?
— Ага, — обрадовался Женька.
— Савенковых не бойся, эти гады… в настоящий момент рыб на дне морском кормят. А вот контрразведчики, те могут нагрянуть, браток. Так будь начеку. Ну, ступай с богом.
— Мама, посмотри, кто пришел!
Мирося перестала собирать разбросанные по полу вещи и побежала во двор. Там стоял Женька с большим бумажным свертком в руках.
— Ты к нам? Ты к маме?
— К тебе. Играть. До самого вечера у вас буду. Хорошо?
— До вечера! Вот здорово! — обрадовалась Мирося. — А что у тебя в руках?
— Потом покажу. Пароход. Подожди. Если кто спросит, мол, кто я, скажешь… ну, двоюродный брат. Ясно?
Девочка понимающе кивнула головой.
— Теперь пойдем в сад.
— Ой, что ты… Хозяин увидит!
— Плевали мы на него! — шепнул Женька. — Он сейчас далеко и нам не страшен.
— Я рада, — облегченно перевела дух Мирося. — Идем, — и потащила Женьку к калитке; ведущей в сад. Там, в зарослях бузины, чуть виднелся полусгнивший деревянный стол и покосившаяся скамья. Женька положил на нее сверток и стал медленно его развязывать.
— Ой! Как настоящий! И с трубой! Ты сам сделал?
— А ты руками не хватай!
— И плавает?
Женька досадливо пожал плечами.
— Нет, прыгает. И чего спрашиваешь? Сама не знаешь что ли? Раз пароход — значит, плавает.
Мирося покраснела и умолкла.
— Можно позвать Керимку? — тяготясь молчанием, спросила она.
— Погоди, успеем. Вот что, Мирося… ты… — Женька строго посмотрел на нее. — Ты ни одним словом не проговорись о сумке. Ну, точно ее совсем и не было.
— Тише, — испуганно замахала руками Мирося. — Степка может все подслушать.
Донесся плач.
— Это Керимка, — сказала Мирося и побежала на помощь другу. Женька — за ней.
Недалеко от колодца сидел на корточках Керимка. У него из носа капала кровь. Он вытирал кулаками глаза и жалобно плакал. Рядом суетилась Тайка, дочь прачки.
— Кровь! Кровь! — в ужасе шептала она.
— Керимка, что с тобой? — подбежав, спросила Мирося.
— Уходи,
— Степка его камнем, — пояснила Тайка. — Ты, мальчик, хорошенько проучи этого Степку! — добавила она.
— Погоди! — отстранил Тайку Женька и присел перед Керимкой. — Ложись! — вдруг повелительно сказал он и, видя, что Керимка продолжает сидеть, сам повалил его на спину. — Лежи! — строго повторил Женька. — Держи нос кверху, а то кровь не остановится.
Керимка пробовал было протестовать, но, встретившись глазами с Женькой, неожиданно улыбнулся.
— Ты доктор? Да? — спросил он.
Женька зажмурил добрые, умные глаза и отрицательно покачал головой.
Когда у Керимки перестала течь кровь, Женька спросил:
— За что Степка тебя так?
— Я сливы собирал, а он как наскочит!..
— Он всегда наскакивает! — добавила Тайка, застенчиво поглядывая на незнакомого мальчика.
Заметив пароход, Керимка с удивлением посмотрел на Женьку.
— Твой?
— Да.
— Ай, да-да! — только и мог промолвить Керимка. Ему очень понравился пароход. Он походил вокруг скамейки, наконец, остановился и щелкнул языком: — Якши, чох якши! [14] — вздохнул он.
За низенькой полуразвалившейся каменной оградой раздались чьи-то голоса. Женька живо вскарабкался на забор. Керимка, Мирося и Тайка влезли тоже.
В соседнем, еще более запущенном саду под высокой сливой стояла Тайкина пятилетняя сестренка Леночка и торопливо собирала в подол темные сладкие плоды. Высоко на дереве, среди густой листвы, виднелись измазанные черносливом лица Степки и его приятелей — Ваньки и Леща.
14
Хорош, очень хорош.
Сидя на дереве, Степка грозил кулаком Леночке и кричал:
— Что я тебе сказал! Не смей собирать! Уходи, голодранка! Слезу — плохо будет!
— А ты не хозяин! А ты не хозяин! — храбро отвечала ему Леночка и продолжала собирать сливы.
— А ну, Ванька, дай-ка я слезу, — разозлился Степка и стал спускаться с дерева.
Леночка бросилась бежать.
— Сюда! Сюда! К нам! — окликнула ее Тайка.
И только успела Леночка добежать, как Степка бросился за ней. Заметив Женьку, он нахмурился.
— Ты чего тут? — грозно спросил он и, закинув голову, крикнул приятелям: — Глядите, это тот самый!
Ванька и Лещ стали поспешно спускаться с дерева.
Тайка не утерпела и проронила:
— Воришки!
Степка не обратил на нее никакого внимания: Его интересовал только Женька. Чувствуя, что сила на стороне его компании, он решил, что наступила удобная минута посчитаться с врагом. Медленно приблизился он к Женьке и, ни слова не говоря, ударил его изо всей силы в грудь.
— Получил? — торжествующе спросил Степка. — Еще хочешь?