Опекун для юной девы
Шрифт:
— У вас очень тонкое сплетение аур, — признался Ринат. — Я даже не представляю, как он это сделал, интуитивно, должно быть, уметь этого он не мог, мы давно разучились… да и смысл потеряли. Вот с тех самых пор, как деревья погибли… Ладно, не важно. Если коротко, то в твоей ауре, как и в ауре Древа, теперь смешано земное и иномирное, человеческое и вампирское. И потому ты послужила ключом… Проводником энергии между Древом и вампиром. Одним-единственным — тем, на которого ты настроена. И через тебя этот мальчик, лишенный корней, возможно, вновь сможет получать энергию земли… этой земли. Как
— И что?.. И тогда?.. То есть, он… — Аня морщилась, пытаясь понять, чем подобное может обернуться. — Он перестанет быть вампиром? Ему будет уже не нужно?
Риньер улыбнулся.
— Это было бы слишком хорошо. Но слишком уж невероятно… Пока ему просто очень плохо от этой новой для него энергии, — признался он девочке. — Она, видимо, совершенно несовместима с кровью, которую вампиры используют в пищу.
— Ему плохо? — она всполошилась, резко оборачиваясь и требовательно глядя в лицо Рината. — Так зачем же мы тут стоим?
— Напитываем тебя энергией Древа. Ведь он, судя по всему, усваивает ее только через тебя. А значит, только ты можешь помочь ему ее усвоить.
— Как помочь? — про все эти энергии Аня поняла не очень. Но если она может помочь — она поможет… Только он ведь вампир, а, судя по книгам, вампирам помочь может только кровь. Ее кровь? Она сглотнула немного нервно. А, ну и что. Даже людям бывает нужна чужая кровь. И в донорстве нет ничего ужасного. Тем более что это она его потащила к дереву, заставила трогать. А ему плохо теперь от этого!
— Сорви три-четыре листочка, — попросил ее меж тем Ринат. — Только выбери помоложе и посвежее.
— С этого дерева? — это казалось почти святотатством.
— Ты попроси, оно позволит. Объясни, что тебе очень-очень надо.
Аня взглянула на вампира с подозрением. Вроде, не шутит.
— Как попросить? — при мысли о том, что он ее сейчас с деревьями разговаривать заставит, фразы там какие-нибудь ритуальные произносить, стало ужасно неловко.
— Мысленно, конечно. Древо ощущает эмоции, слов оно не услышит.
Сорвала. И отправилась вслед за Ринатом на кухню. Там он выдал ей терку, предложив перетереть сорванные листочки в кашицу. Аня послушно принялась за работу. Вот только тереть тонкие листья было не слишком удобно. В результате порезалась. И с испугом смотрела, как крупная капля ее крови стекает вниз по терке и смешивается с растертыми листьями.
— Видно, судьба, — спокойно отреагировал на это Ринат. — Без крови пока никак. Откидывай на марлю, выжимай в стакан и заливай холодной водой, а я пока найду тебе пластырь.
Сока от четырех листочков получилось совсем немного, несколько капель. И их голубой цвет растворился в воде, став практически незаметным.
— Это что? — вопросительно взглянул на нее Аршез, когда Аня протянула ему стакан.
— Лекарство. Ринат сказал, тебе станет легче.
Ар перевел взгляд на Древнего, вошедшего в комнату следом за девочкой. Тот кивнул, подтверждая Анины слова.
Взяв у своего ребенка стакан, Аршез послушно сделал глоток. Чуть поморщился, вкус у напитка был едва терпимым. Сделал еще глоток, пытаясь привыкнуть… И с гневом уставился
— Кто вам позволил брать ее кровь?!
Попытался встать, но ноги не слушались, да и Аня тут же испуганно уперлась руками в его грудь, вынуждая остаться на месте:
— Ар, что ты, сиди, он не брал! Я порезалась просто, случайно, когда листья терла, а она капнула… Там не разделить уже было просто. Она не планировалась, правда.
— Откуда ты знаешь, что там планировалось? — хмуро поинтересовался Аршез, не слишком поверив. Отставил стакан на тумбочку. — Порез покажи.
Желания он не почувствовал, жажды тоже. Только тревогу, что его ребенка используют как источник крови. Пусть и для него же.
— Вот, — Аня неуверенно протянула ему ладошку. — Только я заклеила уже все.
— Ты ведь не будешь возражать, если я отклею? — осторожно взяв ее руку в свои, он нежно погладил пальцем ее ладонь. Потом подцепил край пластыря и аккуратно снял защиту с ее среднего пальца.
Аня вздохнула немного нервно. Риньер сделал шаг вперед, ожидая от мальчика любой реакции, вплоть до потери контроля, и готовый молниеносно вмешаться… Но пока не требовалось.
Аршез внимательно разглядывал ранку. Не укус, даже не прокол. Да и на ровный след, оставляемый острым лезвием, не похоже. Капелька крови, выступившая на ранке, мешала, и он, не задумываясь, слизнул ее языком. Аня вздрогнула, почувствовав, как щеки мгновенно опаляет жаром, сердце замирает на миг, и тут же начинает бешено колотиться, ноги становятся ватными… И даже не заметила, как оказалась у Аршеза на коленях, крепко, но бережно прижатая к его груди. Испугаться не успела. Или не смогла, невероятно остро реагируя на то, как он целует ее пальчик, проходится языком по ранке, чуть посасывает и вновь целует. Застонала, бессильно утыкаясь носом в его шею. Не выдержала, коснулась его кожи губами, обнимая его свободной рукой, прижимаясь к нему сильнее.
Его пальцы скользнули ей в волосы, круговым движением, будто массируя, он огладил ее затылок. Неожиданно резко дернул за волосы, заставляя поднять лицо. И жадно приник к губам, едва сдерживая клокочущую внутри страсть. Он хотел ее! Вожделел! Жаждал!
А она не сопротивлялась. Ураган его эмоций стал ее ураганом, она отчаянно целовала его в ответ, и не могла насытиться поцелуями, задыхалась от желания чего-то большего, тонула, плавилась, растворялась. Его ладони обжигали даже сквозь одежду, но тем ненужнее эта одежда ощущалась сейчас, кожа зудела, соприкасаясь с тканью…
Острые, как иглы, зубы пронзили ее нижнюю губу внезапно. Она вздрогнула, не сдержав крика боли, от неожиданности на глазах выступили слезы. Попыталась дернуться, запаниковав, но его руки, еще секунду назад обнимавшие нежно, внезапно превратились в стальные канаты. Убрав зубы из раны, он засосал ее губу себе в рот, жадно глотая текущую из ранки кровь, самую вкусную из тех, что ему когда-либо доводилось пробовать. И ощущая, как ее боль вновь сменяется наслаждением, как она вновь расслабляется в его руках и тихо постанывает, деля с ним его удовольствие. Его губы скользнули по нежной девичьей щеке и спустились к шее, где так трепетно билась тонкая жилка, а запах крови…