ОПГ «Зосима Тилль»: АПЧХИ!
Шрифт:
Администраторша вынула из лотка распечатанный на струйном принтере лист бумаги и протянула его Аглае. «Для начала подпишите здесь. Это соглашение о неразглашении информации. Вы не должны ни с кем делиться подробностями того, что с вами в скором времени будет здесь происходить. «Зеркало» – наш эксклюзив. Коммерческая тайна, недобросовестная конкуренция и всё такое. Надеюсь, вы меня понимаете?..» Меда тем временем закрыла на ключ входную дверь салона. Клиентка ангажировала салон на весь день и чужие здесь были явно не нужны. «Проходите по коридору до конца, последняя дверь. Вас уже ожидают», – вернувшись, направила Аглаю она и тот же час скрылась за портьерой.
«Мой выбор?» – Актриса стрельнула глазками в сторону Жгуна, – «У меня он есть. Всегда. Мне лучше попробовать и, может быть, пожалеть, чем упустить свой шанс и всю жизнь вспоминать, об этой упущенной возможности обрести счастье. Особенно, в интимный момент». За прошедшее с момента знакомства время протеже Голоса, явно не без помощи Автора, успела войти в творческий процесс, и продолжала нести «осебятину», но уже на подъеме своих женских сил и порождаемых им духа. «Вся моя жизнь состоит из множества историй. Каждая история состоит из множества моментов. Уже эти моменты сами по себе исторические, но они имеют
«Для начала, давай сыграем с тобой в буквы на желание», – предложила мадам Бес едва вошедшей в кабинет Аглае. «В буквы? Это как?», – не поняла сразу та. «Ну, в буквы… Я, к примеру, говорю: «А», значит, тебе надо назвать букву на «А», – с готовностью пояснила владелица салона. «Букву на «А»? «А…» «А» – было, ты проиграла! Я загадываю. Хочу, чтобы ты донага разделась, легла под Зеркало на кушетку и максимально расслабилась. Запомни, ты не должна отводить от него взгляд. Чтобы в нём не увидела. И говорить ты должна только с голосами в своей голове. Повторяю, ни в коем случае – не отводи взгляд от Зеркала и не отвечай вслух, что бы тебя не спросили. Последствия могут быть самыми непредсказуемыми, и, в первую очередь, для тебя самой», – внезапно достаточно сухо предупредила мадам. «Если бы люди могли читать мои мысли, мне кажется, они бы обходили меня стороной за километр, а то и за два», – подумала Аглая, сглотнула эту мысль и согласно кивнула, сделав шаг по направлению к стоявшей неподалёку ширме.
«Куда?» – резко одёрнула её мадам, – «Зеркало должно видеть, как ты обнажаешься. Это и есть начало процедуры. Меня можешь не стесняться, но я, на всякий случай уйду за ширму. Будешь готова – позови. Хорошо?» Аглая кивнула вновь. «Вот и хорошо, до скорого!», – мадам включила аппарат и скрылась за ширмой. Зеркало мерно загудело и, как показалось Аглае, стало чуть светлее. Стараясь не отводить от него взгляд, она, насколько это было возможно в её положении быстро, разделась и легла на уготованное ложе. По конструкции оно напоминало полутороспальную кровать с решётчатыми изножьем и изголовьем. От них тянулись непонятные шланги, проводки и тросы с металлическими кольцами в оконечниках. Рядом располагался столик с обитыми бархатом коробочками без надписей. «Я готова…» – произнесла Аглая в сторону ширмы, как только её спина привыкла к слегка покалывающему холоду лежака кушетки. «Расположилась? Хорошо… Дай-ка я тебя подключу и зафиксирую», – мадам со сноровкой опутала тело Глашки трубками и электродами, посадила присоски на гель, напоследок врастопырку зафиксировала её кисти и стопы к спинке кровати с помощью строп. После она этого взяла со столика маленькую коробочку, извлекла из неё две миниатюрных струбцинки, соединённых якорного плетения цепью, и прикрепила их к Аглае на её третьего размера грудь. Отходивший от цепочки штекер Бес воткнула в какой-то разъём сбоку кровати. «Не очень больно?» – поинтересовалась мадам у Глашки. «Чувствительно, но терпимо», в голосе Аглаи начинал ощущаться ранее не присущий ему трепет.
«Ну, хорошо, тогда начнём, помолившись», – несмотря на то, что мадам старалась произнести эту фразу как можно более непринуждённо, по спине Глашки пробежались встревоженные мурашки, – «Всё внимание – на Зеркало!»
Глухо щёлкнул какой-то тумблер, зеркало загудело, и перед глазами Аглаи, в режиме сверхускоренной перемотки назад, поплыли какие-то картинки. Сознание девушки не могло идентифицировать ни одну из них, но подсознание понимало, сейчас перед глазами задом наперед проносится вся её жизнь. Вдруг перемотка остановилась. Аглая увидела себя в детском саду, играющей с симпатичным мальчиком, имени которого она не помнила, в доктора. Зеркало зафиксировало картинку, маленькая Глашка, крутя в руке, внимательно разглядывает маленькую писюльку своего компаньона. Кровать в районе таза внезапно завибрировала, а грудь пронзил разряд лёгкого тока. «Ах, вот зачем были нужны эти прищепки», – только и успела подумать Глашка, как ощутила потихоньку нарастающую приятную тяжесть внизу живота. «А девочка, похоже, быстро входит во вкус!», – раздался в её голове голос Меды. «То ли ещё будет ой-йо-ой!» – тут же поддержала её Елен. Зеркало, между тем, продолжало трансляцию. Перед глазами Глашки последовательно проследовали первый неумелый петтинг, робкая первая ночь, её первый «французский поцелуй» … И во всех этих «сюжетах» Зеркало настырно фиксировало перед взглядом Глашки пенис партнёра, сопровождая картинку всё усиливающимися виброэффектом и разрядом тока. Когда девушка, казалось, была готова на всё, и с неё осыпались последние ошмётки скорлупы стыда, на картинку вторым планом наложился раззадоривающий голос мадам: «А мадмуазель у нас знает толк в фаллосах и даже жаждет поговорить с нами об этом. Она же сейчас не барышня, ей же сейчас не конфузно…»
«Человек. Он если строит свой жесткий забор из «нельзя», «не могу», «не положено», то потом имеет привычку выглядывать из-за него и завидовать тем, кто живет на свободе. Хотя бывает и так, что встретятся два одиноких ежика и как давай обниматься! Долго пытаются, колют друг друга иголками, пока не придет обоюдоострое понимание, что они – одинаковые. Однопомётные. Ёжики…», – по мере укрепления интонирования Актрисы становилось всё более и более заметно предварительную работу, проведенную с ней Голосом с потолка. Доносимая ею роль, если не и «великой мотиваторши», то «ретивой стимуляторши» была ей в самый, что ни на есть, раз, – «Мы сами пишем сценарий собственной жизни. Она только подбирает съемочную группу, актерскую труппу и уместные декорации. А вы? Вы пишите красивые сценарии! И не важно – какая награда вам достанется. Возможно, вовсе останетесь без нее. И это, поверьте, не важно! Важно, чтобы именно в этот, но именно в тот момент, вы были новорожденно счастливы. Ибо не ищите счастье! Счастье нельзя себе придумать, ибо счастье есть путь. Большинство же предпочитает не идти, а ехать, и не по пути, а по магистралям… Будьте сами источником счастья! Зачем тратить жизнь на его поиски?»
«…Да чего тут конфузного-то?» – знакомство с аппаратом оказалось для Аглаи штукой, посильнее «сыворотки правды», – «Мне вообще с самого детства интересно как? Ну как мужики ходят с этой штуковиной между ног?
«Ну, это ты зря, подруга. Интерес женщин к тому, как устроены мужчины, что и как они делают и что при этом ощущают, вполне нормален. Мужчинам, кстати, такой интерес тоже присущ. Так что не грех иногда дать мужику почувствовать себя на месте женщины, а самой примерить на себя его роль. Но только на двоих. И без перегибов. А вот дискомфорт… Дискомфорт надо было перетерпеть…» «Но почему я должна была терпеть общество мужчины, который мне стал неприятен? Я же не заставляю себя слушать музыку, которая мне не нравится…», – возразила ей Аглая. «С музыкой, дорогая моя, дело обстоит несколько иначе», – вступила Елен, – «Есть целая теория компенсации, согласно которой в каждый конкретный момент времени ты слушаешь именно ту музыку, эмоции, порождаемые которой у тебя сейчас в дефиците. И чем острее их нехватка, тем больше тебе нравится то, что играет в твоих наушниках. С мужчинами это не работает, они заточены не под эмоции, а под задачи, кто-то для финансового благополучия, для уверенности в себе, для женского здоровья в конце концов».
«На самом деле не так хорошо с мужиком, как плохо без него», – поддержала её Меда, – «Обычная сложность: он не понимает тебя именно в тот момент, когда ты сама не понимаешь вообще ничего. Ну, куда, скажи мне, это годится. Если он не может понять тебя, то, как же ты сама сможешь понять, что тебе надо?» «Они же махровые эгоисты!» – вернула себе нить разговора Мадам Бес, – «Даже мастурбируя, они ни о ком не думают, а постоянно хотят секса. По крайней мере, до тех пор, пока не встретят женщину, которая будет требовать от них секса каждый день. И вскоре начинают ей жаловаться, что у них отвращение к сексу во время секса. Вот сегодня проснулась после гулянки, смотрю – что-то не то. «Что-то не то» тоже проснулось, а у меня внезапно встрепенулось. И захотелось ласки. Такое вот атипичное похмелье. Я к нему и так, и эдак, со словами и без слов, а он попросил поставить кофе. «Поставить? Кофе?», – только и смогла удивиться, ему прямо в сама понимаешь во что, я. Но, тем не менее, отнесла своё туловище на кухню и кое как нащупала там кофемашину. Он чуть позже тоже нащупал… кухню. Попил кофе и предложил «как-нибудь ещё поразвлечься». И стало мне вдруг так весело, что я не преминула ему тотчас же об этом сказать. «Ну, будет скучно – звони, буду рад видеть твой пропущенный…», – только и успело сказать это «что-то» перед тем как захлопнуло за собой дверь. Нет, Аглая, мужчины – не музыка, совсем не музыка. Рано или поздно все твои девичьи фантазии, конечно же, исполнятся. Но будет рано, поверь мне. Или поздно… А до тех пор, в случае появления в глазах задорного огонька при виде мужчины, в первую очередь, советую тебе проверять свои опилки на наличие в них признаков тления. И запомни, каждый мужчина в твоей жизни – это опыт. Он появляется тогда, когда тебе особенно необходим его урок. Пусть даже по его внешнему виду понятно, что ему не дают уже даже мальчики. Ничего, поиграете с ним в платомат. Ты будешь «платёжным терминалом», а он будет пытаться запихнуть в тебя свой «мятый чирик». От этого никто ещё не умирал. Кто-то из них научит тебя быть сильнее, кто-то – умнее, кто-то научит быть счастливой и радоваться каждому дню. Особенно ценен будет тот, кто научит прощать. Нуждайся в нём особенно, ибо женщины в большинстве своём понятия «простить» и «пережить» повально путают. Может случиться так, что кто-то из них ничему тебя не научит, а просто сломает тебя, но и это будет твой опыт. Цени каждого из них, даже если он появится на мгновение. Ведь если он появился, то это уже неспроста. А член? Тут всё проще простого. Мужчины и женщины от природы различаются строением таза, поэтому будь у женщины член, он бы висел прямо между ног, а у мужика – вперед и сверху, поэтому им всё удобно. А стряхивать зачем? Да просто член так изначально устроен, что значительно эффективнее его именно встряхнуть, чем бумажкой туалетной промакивать. Прервёмся? Мне аппарат подготовить для продолжения процедуры надо», – резко закруглила Бес и Зеркало выключилось, – «Дай я тебя освобожу от того, что на тебя понаприкрепляла. Зажимчики с груди сама снимешь, не пристало как-то мне, и лицо от потёков геля протри, а то потом не разубедишь девчонок, что не с мужиком тут была». Освободившись от пут аппарата, Аглая на ватных подрагивающих ногах вышла из помещения, Эхо вынесло журчащий смех мадам вслед за ней.
«Получайте кайф от жизни и ловите драйв от всего, в том числе и от шоколадной обертки на тротуаре, она то ведь была! И, наверное, её шоколадка была вкусной! Найдите свою шоколадку, главное, чтобы она была шоколадкой только для вас», – казалось Актриса на какие-то мгновения выпадала из времени и реальности и её устами в такие моменты гласила сама Лёгкая Прострация, – «Не завидуйте гламурным людям в красивых машинах. Ибо им, зачастую, не с кем разделить свой самый вкусный ужин – картошку в мундире, селедку под запотевшую водку и мечты о будущем лете и море. Стараясь думать, как они, мы считаем себя какими-то посредственными, но, в одночасье, особенными. Ежедневно доказываем себе, если мы для чего-то появились, то можем и изменить этот мир, ежечасно убеждаем себе, что вот-вот и всё изменится. Мир очень странная штука: в нём коробка для пиццы квадратная, сама пицца круглая, а её порции треугольные. И если в нём живут «круглыми днями», значит ли это, что ночи – квадратные? Хотя мне больше по вкусу треугольные. М-да, мир очень странный!»