Опороченная
Шрифт:
В тот вечер, когда я возвращаюсь домой, я инстинктивно понимаю, что что-то не так. Мне даже не нужно включать свет, чтобы понять, что в доме кто-то есть.
Первая мысль — люди отца нашли меня, и я быстро хватаю свой маленький нож, готовая в случае необходимости сражаться насмерть за свою свободу.
Но когда я нажимаю на выключатель, то обнаруживаю того, кого не ожидала увидеть.
— Что ты здесь делаешь? — Вылетают слова у меня изо рта, а пальцы крепче сжимают рукоять ножа.
— А, что по твоему я делаю, солнышко?
Он слегка поворачивается ко мне,
— Убирайся, — говорю я ему, когда мне удается оправиться от шока.
— Нет, — отвечает он, вставая во весь рост, и я снова поражаюсь несоответствию наших размеров.
Он может меня раздавить.
На моих губах появляется грустная улыбка. Он и вправду меня раздавил.
— Что ты здесь делаешь, Басс? Хочешь добавить что-то еще к своей мести? Что на этот раз? — Я поднимаю бровь. — Хочешь еще одно видео? Порнушку крупным планом? — Хмыкаю, разъяренная его наглостью.
— Нет, — повторяет он, подходя ко мне ближе.
— Отойди, — машу я перед ним ножом. — Или я тебя зарежу.
— Мне все равно, — говорит он, продолжая наступать на меня.
Его стальные глаза смотрят на меня с безумной интенсивностью, и на секунду я не могу побороть страх, который проходит через меня — но не потому, что он может причинить мне боль. Нет, страх вызван тем, что я могу смягчиться по отношению к нему. А после всего, что он со мной сделал, он заслуживает того, чтобы гнить в аду.
Чтобы показать ему, что я не играю с ним, я продолжаю стоять на месте, наблюдая за его приближением, прежде чем вонзить клинок ему в плечо.
Он даже не вздрагивает. Более того, на его лице нет никакого выражения, кроме свирепости, которая, кажется, он едва сдерживает.
Мой рот приоткрывается, глаза расширены от шока.
— Стой… стой на месте, — шепчу я, видя, что это подействовало на него не так, как мне бы хотелось.
— Нет.
Я отступаю от него, пока моя спина не упирается в дверь, и я осознаю, что у меня нет выхода. Чувствую его дыхание на своей коже, когда он оказывается почти вровень со мной. Сохраняя зрительный контакт, он поднимает руку, чтобы вынуть нож, и с грохотом бросает его на пол.
— Что я тебе говорил, солнышко, — говорит он мне, его глубокий голос ласкает мои чувства.
Я отворачиваюсь, не желая терять себя под его гипнотизирующим взглядом.
— Ты моя. Ты была моей с самого начала. И я. Не. Делюсь. — Он выделяет каждое слово, берет прядь моих волос и подносит к носу, вдыхая.
Басс смотрит на меня с почти диким выражением лица, его ноздри раздуваются, дыхание выходит короткими рывками.
Очарованная я застываю на месте, потеряв себя в его взгляде. Этого приглашения достаточно, чтобы он приблизил свой рот к моему.
Положив руку мне на затылок, он держит меня в плену, стремясь овладеть моим ртом, его зубы покусывают мои губы, побуждая их открыться ему.
Упираюсь руками в его плечи, пытаясь заставить его отпустить меня. Но он
Мое тело прижимается к его телу, и я чувствую, как он упирается в мой живот. Меня должно тошнить от этого. Это должно заставить меня отвернуться и убежать. Но это напоминает мне о том мимолетном счастье, которое я обрела в его объятиях.
И в то время как эта меланхолия проникает в мое тело, а мой рот смягчается от его прикосновения, я вспоминаю о его предательстве и о том, как он продал меня, причинив мне такую огромную боль, что я до сих пор не могу прийти в себя от этой боли.
Поэтому я начинаю борьбу заново, кусая и царапая его, пытаясь заставить его отпустить меня. Вцепившись зубами в его губу, я с удовольствием чувствую, как его кровь попадает на мой язык — доказательство того, что я укусила достаточно сильно. Но он не отпускает меня. Нет, он только откидывается назад, наблюдая за мной прищуренными глазами.
— Вот так, солнышко, ненавидь меня! — хрипит он, высунув язык, чтобы слизать кровь с губы. — Ненавидь меня и вымещай на мне всю ту злость, которая у тебя внутри, — берет мою руку и подносит ее к своей щеке, заставляя меня дать ему пощечину.
Широко раскрыв глаза, я смотрю, как он сгибает мои пальцы в кулак, приказывая мне ударить его.
— Что… Я не собираюсь тебя бить, — бормочу я, шокированная тем, что он прибегает к подобным действиям.
— Сделай это! Пусть мне будет так же больно, как и тебе. Потому что я знаю, что это так, солнышко. Я знаю, что ранил это прекрасное сердце в твоей груди, и готов на все, чтобы успокоить его, — он выглядит таким потерянным, его глаза — два пустых круга, когда он ударяет себя моей рукой.
— Прекрати, Басс. Это ничего не решит, — мягко говорю я.
— Нет, решит. Бей меня, Джианна. Ненавидь меня, причини мне боль, уничтожь меня, мать твою, — жестко дышит он, — делай со мной все, что хочешь, но пойми, что ты моя. И я никогда тебя не отпущу.
— Ты спятил, — качаю я головой.
— Нет. Я в отчаянии, — констатирует он.
Положив руку мне на шею, он большим пальцем подпирает мою челюсть, поднимая ее так, чтобы я смотрела ему прямо глаза — свидетельство чистого безумия, которое, кажется, поселилось там.
— Ты можешь ненавидеть меня. Можешь презирать меня. Но я никогда не отпущу тебя. И знай, — он делает глубокий вдох, — позволь любому мужчине прикоснуться к тебе, и он труп, — угрожает он.
— Вот так значит? Ты просто собираешься вечно преследовать меня и убивать всех, с кем я вступлю в контакт? — спрашиваю я, не дрогнув.
— Чертовски верно, — почти рычит он. — Ты от меня не избавишься. Никогда.
— Правда? — Закатываю на него глаза. — Видишь ли, в этом и заключается твоя проблема, — тыкаю пальцем ему грудь, сосредоточившись на том месте, которое я ранила ранее. — Ты слишком охотно поверил в то, что я была шлюхой, развлекающейся почти со всеми. Но как только ты узнал, что первым вспахал поле, то сразу же превратился в пещерного человека. Это так не работает, Басс.