Опоздавшая

Голдсмит Оливия

— Эй, Ди!

— Сама «эй»!

— Не хотела бы ты в воскресенье съездить позавтракать к нам? Захвати и Тангелу.

— Ну-ну, подумаю. Я давно ждала, когда ты пригласишь меня показать дом Джефри. Это, должно быть, здорово. — Она помедлила, как если бы боролась с сомнениями. — Карен, я очень тебя люблю, но стряпать ты не умеешь.

Карен нахмурилась.

— Не смейся над увечными. Сказала бы помягче, что у меня не всегда получается, что ли. Впрочем, можешь не беспокоиться. Всю еду я привезу из города.

— Ну тогда, дорогая, решено! — Дефина засветилась широкой улыбкой.

Они потратили еще минут десять

на поиски Хэппенинг и столько же на просмотр товара. Ничего нового им это не дало.

— Недостатки дизайна они компенсируют обилием дрянного товара. Что случилось с ними?

— С Norm Со? — переспросила Карен.

Она знала, что в плохой ситуации основное правило бизнеса состояло в том, чтобы делать то, что делают другие, — только немного быстрее, лучше и дешевле. Хэппенинг так и работал в прошлом. Но промышленная линия, по-видимому, перестала справляться с ситуацией.

— Уж не продается ли она? — удивилась Карен.

— Пойдем, спросим у продавца.

— Если мы его здесь найдем.

Поскольку Карен становилась все более известной, то она старалась держаться в стороне от людных мест. Поэтому пока Дефина выведывала нужную информацию у продавцов, она нашла чем заняться в неприметном месте — неподалеку от примерочной кабинки. В кабинку зашла женщина с четырехлетней дочкой, чтобы примерить на нее дешевую хлопчатобумажную курточку.

— Тебе нравится ее цвет, Мэгги? — спросила женщина девочку.

— Нет! — воскликнула та, и Карен удивилась неистовству в голосе ребенка.

— Я думаю, это не твой цвет, — сказала Карен девочке и улыбнулась женщине, на которой были надеты джинсы Гэп и неописуемое костяное ожерелье.

Женщина улыбнулась в ответ.

— У Мэгги всегда очень определенное мнение об одежде, — сказала она, с умилением глядя на дочку.

Она взяла за руку ребенка, и они ушли. Карен отметила следы жира на локтях Мэгги и то, как трогательно раскачивались ее волосы, ритмично и в унисон, как будто они были скроены из одного куска ткани. Из своего угла Карен могла видеть часть детской щечки, нежной и гладкой, как слива.

Карен, которая никогда не плакала, еле удерживала слезы, когда вернулась Дефина.

— Вылетели со складов в прошлый сезон, теперь отращивают корни, — сказала она Карен.

— Вот здорово! А теперь Norm Со возьмется и за нашу линию.

— Ты говоришь так, как будто у тебя не осталось другого выхода. Поступай по совету Нэнси Рейган: просто скажи нет.

Карен подняла голову и попыталась разглядеть мать с дочерью, обсуждающих очередную возможную покупку.

— Ничего не просто на этом свете, — сказала она Дефине.

Они провели еще пару часов на этом «рынке» и завершили осмотр поздним ланчем на Мэд 62 в популярном ресторанчике в подвалах Барнея. Карен была подавлена, и Дефина, как всегда, понимала ее состояние.

— Лучшие ботинки? — выжидающе спросила Дефина.

Это была старая игра, в которую они играли много лет подряд.

— У Роджера Вивера.

Дефина подняла голову, помедлила и утвердительно кивнула. Такое согласие не всегда достигалось легко, иногда они спорили, и даже по нескольку дней подряд.

— Лучший цветочный магазин? — в свою очередь спросила Карен.

— Ренни, — ответила Дефина так, словно она сообщала всем известную новость. — Высшего качества.

— О сумках? Об одежде? О чем?

— Верхняя одежда?

—

Виктор Коста. Попробуй найти покруче.

— Сумки?

— Джосси Суарес.

Дефина покачала головой.

— Они не сногсшибательны. У них нет марки, но они делают очень хорошие сумки у очень хороших производителей и уступают разве что Хермесу.

— Нет, они все же потрясающи! Если бы у них был торговый знак, то они не были бы такими оригинальными.

— Если бы да кабы, во рту бы выросли грибы…

Карен не смогла сдержать улыбки. Своей болтовней Дефина подняла ей настроение. А между прочим, она не позвонила Джефри и снова забыла позвонить Лизе.

7

СРЕЗАНА И ЗАСУШЕНА

Уже несколько недель и без того сумасшедшая жизнь Карен постоянно прерывалась съемочной группой Эл Халл. Ее директор Ричард советовал Карен не обращать на них внимания и продолжать жить, как будто бы их не было. Конечно, это было невозможно, хотя бы из-за того, что она должна была следить за своей внешностью, когда они крутились рядом. Ее имидж не станет лучше, если она будет выглядеть загнанной лошадью. Карен могла произвести впечатление на человека, но камера не была человеком. Ни ее талант, ни ее энергия не могли обмануть объектив. Камера сообщала сухие факты. Карен понимала, что она не очень красива, недостаточно стройна, да и уже не первой молодости. Камера уменьшала ее достоинства до минимума. Нет, это не была паранойя: Жанет завела целую полку с книгами вырезок и иллюстраций с ее изображением, и ни на одной из них Карен не выглядела по-настоящему хорошо. Но Джефри и Мерседес настаивали, чтобы она не упустила возможность прорекламировать фирму К. К. Inc. в классической часовой программе Эл Халл «Взгляды». Все что осталось сделать, чтобы завершить программу «Взгляд Эл Халл на Карен Каан», это провести интервью с самой Карен.

Карен боялась его. Они собирались отснять интервью в первой половине дня, и Карен чувствовала себя так, словно ей сверлили канал больного зуба. Она предпочла бы визит к настоящему зубному врачу. У нее не было иллюзий: несмотря на улыбочку и мягкий голос Эл Халл, та предпочитала вырывать зубы без анестезии. Она с напором цеплялась за какую-то загнивающую часть психики и тащила ее до тех пор, пока та не поддавалась и не показывала свое гнилое нутро. Для ее интервью были характерны признания, выманенные мягким коварством, и слезы жертв. И тем не менее для телевизионной аудитории, которая любила Эл и охотно включала ее программу, она казалась доброжелательной и внимательной. Однако Карен не могла понять женщину, чья работа состояла в том, чтобы выставить боль другого человека на всеобщее обозрение.

Карен уже дважды встречалась с Эл, и оба раза эта женщина — высокая блондинка с мягким и властным голосом — показалась ей очень приятной. Но то же самое говорили и о Белл, если не знали ее достаточно хорошо.

— Держись! — подбодрила Мерседес Карен, которая направлялась в студию. — Все не так плохо.

— Разве не то же самое говорили Марии Антуанетте, когда над ней занесли топор?

Мерседес подняла на нее глаза.

— Ты не консультировалась с врачом по поводу мыслей о мученичестве? — спросила она сухо и посмотрела на ручные часы. — Собирайся. Пора. Ты не можешь нахамить этим людям и объяснить свое опоздание тем, что опаздывать стало модным.