Опричник
Шрифт:
Искать фрязина опричники тоже отправились без меня. Смерть целого десятка всех изрядно взбодрила, озлобила. Тех же поваров, после дыбы и кнута сознавшихся в преступлении и показавших серебро, которое им заплатили, повесили немедленно. Жаль, я при этом не присутствовал, мне это пересказал Малюта, каждый день заходивший с докладом и для того, чтобы проведать меня лично.
Он вообще старался держать меня в курсе событий. Не только по делам опричнины, но и в целом по происходящему в городе. Москву, вернее, пострадавшие районы, уже потихоньку начали отстраивать заново, тут с этим не тянули. В город стекались подводы с лесом и другими стройматериалами,
Приходил ко мне не только Малюта. Навещали и знакомые дворяне, и дьяки из царских приказов, и священники. В один из дней моего невольного заточения прибыла даже Евдокия.
Она принесла целую корзину гостинцев, к которым я даже не притронулся. Не то чтоб я ей не доверял, в меня попросту не лезла никакая пища. Спасался только куриным бульончиком, который каждый день варил для меня дядька.
— Ой, исхудал-то как, Никита! — невольно всплеснула руками Евдокия, увидев меня после очередной долгой разлуки.
И если я не мог с ней встретиться из-за постоянной службы, то она сопровождала государыню до Коломенского и обратно.
— Не беда, мясо нарастёт, — сказал я.
— Ох… Я как узнала… День и ночь молилась! — воскликнула девушка.
— Только твоими молитвами и жив остался, — слабо улыбнулся я. — Соборовали уже.
— Господи помилуй… — прошептала она.
— Государыня как? Сказывали, из-за пожара сильно переживала, — сказал я.
Кажется, в прошлом варианте истории именно это и добило её окончательно после хронического отравления. Здесь же Анастасия Романовна переждала опасность в Коломенском и благополучно вернулась обратно в Москву. Значит, историю я уже изменил, и, скорее всего, в хорошую сторону.
Евдокии, похоже, не понравилось, что я спросил про царицу, а не про неё саму.
— Государыня-то? — буркнула она. — Даст Бог, к зиме ещё наследника родит. Ой!
— Не бойся, я не проболтаюсь, — усмехнулся я.
Если родится здоровый и сильный малыш, можно вообще будет рассчитывать, что царство унаследует он, а не туговатый разумом Иван Иванович и не тихий и покорный Фёдор Иванович.
— Не проболтайся, не то худо мне будет, — испуганно сказала она.
— А знаешь, какой самый лучший способ заставить кого-то замолчать? — с усмешкой спросил я.
— Какой? — нахмурилась она.
— Поближе наклонись, — попросил я.
Она послушно придвинулась ближе, ожидая, что я шепну ей секрет на ушко. Но я вместо этого взял и поцеловал её в губы.
Губы у неё оказались мягкие, податливые. Сладкие, как вино.
Евдокия ответила на поцелуй, но через пару секунд опомнилась, отскочила от меня, как ошпаренная.
— Никита! — возмутилась она. — Сдурел?!
— Как только тебя увидел в первый раз, так и всё, ни о чём думать больше не могу, — сказал я.
Ложь, но красивая. Ей понравилось. Вон как раскраснелась.
Про свадьбу, однако, заговаривать не хотелось. Хоть я и понимал, что без женитьбы мне тут ничего не светит. Максимум — поцелуй, да и тот получен обманным манёвром. Но заговорить про свадьбу всё равно пришлось, пообещав, что как только окрепну и выполню царское задание, то тогда и буду присылать сватов.
Тут нельзя было убежать посреди рабочего дня в ЗАГС и расписаться, как это было у меня с первой женой. Нет, можно было бы найти сговорчивого попика, который обвенчал бы нас по ускоренной схеме, но
После этого обещания Евдокия от меня ушла сияющая, как медный самовар. И даже позволила себя поцеловать на прощание, чем я с удовольствием воспользовался.
Мне даже стало легче после её визита. От пищи меня всё ещё воротило, но общее самочувствие заметно улучшилось, я даже стал выходить на завалинку и сидеть там, подставляя лицо солнечным лучам и наблюдая за тренировками опричников. К службе я пока не был готов. Максимум — консультировать по каким-то вопросам.
Иоанн ко мне, естественно, не приезжал, не по чину. Но через одного из своих приближённых дал понять, что знает о моей ситуации. Тут и ежу понятно, что отравить меня пытались не потому, что я сам по себе такой вредный тип, а из-за моей службы царю. Или потому что в своём расследовании добрался куда-то не туда.
Вытянуть из поваров имена заказчиков, однако, тоже не удалось. Слишком быстро с ними расправились обозлённые опричники, и это было не заметание следов, а именно народный гнев.
У меня, впрочем, на этот счёт уже имелись соображения. И связаны они были отнюдь не с иезуитами-католиками-итальянцами, а с нашими московскими посконными князьями и боярами. Большую часть мозолей я отдавил именно им.
Зато теперь вопрос безопасности в слободе был на первом месте, и подразумевалась не только вооружённая охрана, но и питание, и безопасность колодцев, и всё остальное. Новые повара теперь демонстративно пробовали собственную стряпню перед тем, как начать раздачу, причём начали они это делать по собственной инициативе.
Сесть в седло я смог только через четыре дня, выйти поупражняться с саблей — через неделю. Тяжёлая, неприятная слабость всё ещё оставалась со мной, и я выдохся едва ли не через полминуты махания саблей. Так, что мне даже потребовалось присесть, чтобы перевести дух.
Все остальные опричники глядели с нескрываемым сочувствием. Никто надо мной не потешался, не тыкал пальцем, наоборот, все переживали за моё состояние, и от этого становилось ещё горше. Собственная слабость меня бесила и подстёгивала, но преодолеть последствия отравления пока не получалось. Уж лучше бы на меня напали в подворотне и просто порезали, это было бы не так обидно. Так я мог бы хотя бы отмахаться или отомстить обидчикам, а с этой отравой… Оставалось только надеяться, что эта предательская слабость в руках и коленках пройдёт, а сердце перестанет срываться в галоп от малейшей нагрузки.
Поиски я не прекращал. Опричники по моему приказу продолжали шерстить Москву, разыскивая и допрашивая всех католиков, которых только могли найти, а их тут было немало, несмотря на то, что ни одной католической церкви в городе не было. В основном, конечно, выходцы из Польши, купцы и прочие гости столицы. Но были и фряги.
И если простые купчишки меня не интересовали, то всякие мутные личности вроде корчмарей, безработных авантюристов и просто путешественников интересовали очень даже. Вот только с каждым днём шансы отыскать поджигателя таяли, как дым на ветру, если фрязин не идиот, он давным-давно сбежал из Москвы. Вместе с первой волной беженцев, во всяком случае, я бы на его месте именно так и поступил.