Опричнина
Шрифт:
Но даже эту опалу и ссылку на Белоозеро (где находились его родовые владения) Федоров сумел использовать для дальнейшего продвижения по служебной лестнице. Судя по приписке к Царственной книге, сделанной, вероятно, уже после казни Федорова, Иван Петрович принял участие в заговоре коалиции Ростовских-Захарьиных, которым удалось в ходе народного восстания 1547 г. свергнуть правительство Глинских и временно прийти к власти [1369] . Годы правления Избранной рады отмечены деятельным участием И.П. Федорова в политической жизни страны. Он снова получает чин боярина и конюшего [1370] . «А кто был конюшим, тот считался честью, первым среди бояр» [1371] . Во время событий 1553 г. Федоров твердо поддерживал кандидатуру сына Ивана IV на русский престол.
1369
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 456.
1370
Последние данные о Федорове как о конюшем относятся к августу 1553 г. (ДРК. С. 162 [РК 1475–1598 гг. С. 141]). Ср. 1551, 1550,1549 гг. [Там же. С. 131, 127,122].
1371
Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906. С. 81.
Казалось бы, именно после этого следовало бы ожидать дальнейших успехов Федорова при дворе. Однако жизнь его сложилась иначе. Примерно на десять лет он удаляется из Москвы, получает назначения на почетные, но далекие от столицы наместничества и в довершение ко всему теряет звание конюшего [1372] .
1372
А.К. Леонтьев ошибается, говоря, что должность конюшего «осталась вакантной» лишь после смерти И. П. Федорова (Леонтьев А.К. Образование приказной системы управления в Русском государстве. М., 1961. С. 69).
1373
ГБЛ. Собр. Румянцева. 54. Л. 31–31 об.
1374
ПСРЛ. Т. XIII, 1-я пол. С. 246.
1375
ДРК. С. 184 [РК 1475–1598 гг. С. 159]; ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 269.
1376
Сб. РИО. Т. 59. С. 563, 625.
1377
Сб. РИО. Т. 71. С. 69; ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 344, 363.
Разгадку этого неожиданного поворота в судьбе Федорова следует искать в той роли в политической жизни, которую играл конюший, т. е. фактический глава Боярской думы. В 1582 г. Антоний Поссевино вскользь упоминал, что в Москве уже 30 лет не было конюшего, который якобы обладал правом выбирать царя в том случае, когда государство остается без правителя [1378] . В какой мере Поссевино правильно понял существо полномочий конюшего, сказать трудно. После мартовских событий 1553 г., когда Боярская дума пыталась в вопросе о наследнике престола проявить своеволие, царь решил обезглавить «боярский синклит», ликвидировав звание конюшего, а И.П. Федорова отослать подальше от столицы Русского государства.
1378
Карамзин H. М. История государства Российского. Т. IX. Примечание 614. С. 222.
Р. Г. Скрынников оспаривает этот вывод, ссылаясь на то, что рассказ Поссевино — это «позднее известие» [1379] . Но дело в том, что оно подтверждается русскими источниками, в которых после 1553 г. исчезает именование Федорова конюшим. Этот аргумент Р.Г. Скрынников стремится отвести ссылкой на единственное упоминание о «конюшестве» Федорова в позднем списке Пространной редакции разрядных книг [1380] .
В данном случае перед нами, возможно, результат чисто механической ошибки переписчика разрядной записи, повторившего звание Федорова, встречавшееся ему в записях за более ранние годы. Утверждение же Р.Г. Скрынникова, что «в подлинных документах И.П. Федоров именуется обычно боярином и воеводой без дальнейших титулов» [1381] в частности до 1553 г., не соответствует действительности. Так, в разрядах с 1549 до августа 1553 г. он всегда именуется боярином и конюшим [1382] , кроме специфического свадебного разряда 1549 г. [1383] В летописи И.П. Федоров тоже называется конюшим под 1551 г. [1384] Ссылка Р.Г. Скрынникова на посольские дела и Царственную книгу [1385] ничего не доказывает, ибо свидетельство первого источника относится уже к 1558 г., а второй составлен после казни боярина. Общее же соображение о том, что царь мог лишить в 1553 г. Федорова титула «разве что в наказание за верную службу» [1386] , говорит об остроумии самого Р.Г. Скрынникова, но ничего не прибавляет к существу спора. Должность конюшего могла казаться царю опасной, ибо связана была с поставлением на царство, а как расправлялся Иван IV даже с верными слугами, когда они начинали ему внушать опасения, хорошо известно.
1379
Скрынников Р.Г. Начало… С. 367.
1380
Э. Л. 230 об. [РК 1475–1605 гг. Т I. М., 1978. С. 509] (9 мая 1556 г.).
1381
Скрынников Р.Г. Начало… С. 367.
1382
РК 1475–1598 гг. С. 122, 127,131,141.
1383
РК 1475–1598 гг. С. 14.
1384
ПСРЛ. Т. XIII, 1-я пол. С. 163.
1385
Сб. РИО. Т. 59. С. 562; ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 525.
1386
Скрынников Р. Г. Начало… С. 368.
Когда в 1563 г. русское правительство решительно встало на пути к введению опричнины, И.П. Федоров снова оказался среди царских приближенных. Осенью 1563 и летом 1566 г. он принимает участие в переговорах с литовскими послами [1387] . В это время его резиденция находится «на Казенном дворе», т. е. он ведает государевой канцелярией, казной. Осенью 1564 г. Федорова направляют с царским двором «на берег», а в сентябре 1565 г., наоборот оставляют для ведения государственных дел в Москве [1388] . В марте 1564 г. И.П. Федоров подписал поручную грамоту по боярине И.В. Шереметеве и в апреле 1566 г. — по М.И. Воротынском [1389] . В январе и марте 1566 г. он по распоряжению царя вместе с дворецким Н.Р. Юрьевым производил обмен земель с Владимиром Старицким [1390] .
1387
Сб. РИО. Т. 71. С. 168, 414.
1388
ДРК. С. 251, 266 [РК 1475–1598 гг. С. 211, 222].
1389
СГГД. 4.1. № 180,190.
1390
СГГД. № 187, 198.
В первые два опричных года Федоров принимает деятельное участие в заседаниях Боярской думы и Земского собора 1566 г. Он упоминается среди бояр, вынесших в феврале 1564, в мае 1565 и в июне 1566 г. приговоры по восточным и польским делам [1391] . Оставаясь в Москве во время поездки Грозного «по селам» в 1565 г., Федоров 20 июня писал ему грамоту в связи с крымскими делами [1392] . Все это подтверждает правильность замечания Штадена о том, что Иван Петрович «был первым боярином и судьей на Москве в отсутствие великого князя» [1393] .
1391
ЦГАДА. Ногайские дела. Кн. 7. Л. 70 об.; Крымские дела. Кн. 10. Л. 369 об. — 370; Сб. РИО. Т. 71. С. 380.
1392
ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 11. Л. 300.
1393
Штаден.
Федоров принадлежал к числу крупнейших землевладельцев России середины XVI в. Его родовая белозерская вотчина в середине XVI в.(села Старая и Новая Ерга), по вычислению А.И. Копанева, насчитывала более 120 деревень, расположенных на территории в 100 кв. км [1394] . Значительные владения Федорова находились в Коломенском и Бежецком уездах. Курбский писал, что Федоров «зело много отчины имел» [1395] . Современники давали высокую оценку деятельности Федорова, а Штаден даже писал, что «он один имел обыкновение судить праведно» [1396] .
1394
Копанев А.И. История землевладения Белозерского края XV–XVI вв. М.; Л., 1951. С. 127.
1395
РИБ. Т. XXXI. Стб. 295. Жене Федорова принадлежало село Кишкино-Челяднино Коломенского уезда, которое она в 1562/63 г. перевела в Троицкий монастырь (ГБЛ. Троицкая книга. 530. Юрьев. № 7; ср. ЛКМГ.
1396
Штаден. С. 76, 81–87.
После того как Федоров среди других бояр подписал приговор Земского собора 1566 г., он в последний раз покидает Москву; мы его застаем в июле — августе 1567 г. в Полоцке, что является признаком нового охлаждения царя к престарелому боярину [1397] . Федоров сочувствовал выступлению соборных представителей против опричнины (он ручался за опального М.И. Воротынского, а ранее за И.Б. Шереметева и И.П. Яковлева). Если б он «возглавлял» это выступление, как думает Р.Г. Скрынников, то дело бы не ограничилось простой посылкой его в Полоцк [1398] . В 1566/67 г., чувствуя приближение трагического конца своей многолетней службы при дворе Ивана Грозного, Иван Петрович Федоров передает свою родовую вотчину — село Воскресенское Белозерского уезда в Кириллов монастырь с оговоркой, что «до своего живота» он сохраняет за собой право владения этим селом. Для придания сделке большей прочности грамоту подписали два дьяка — И.Н. Дубенской и PH. Житкого [1399] . Впрочем, прошло не более года после этого вклада, как Федоров был казнен [1400] . Вернувшись из неудачного ливонского похода, Иван Грозный, который, по словам Шлихтинга, среди некоторых «воинов» заподозрил также и И.П. Федорова, «отнял все, что у того было», и приказал опальному боярину «отправиться на войну против татар». По возвращении Федорова с театра военных действий Иван Грозный позвал его во дворец и заставил занять царский трон. Затем он обратился к боярину со словами: «Ты имеешь то, чего искал, к чему стремился, чтобы быть великим князем Московии и занять мое место». После этого царь собственноручно заколол Федорова [1401] . Из этого рассказа явствует, что бывший конюший обвинялся в покушении на царский престол. Одновременно с ним погибло много его слуг и крестьян [1402] . По 6 июля 1568 г., судя по синодику, казнено было 369 слуг и других людей, близких к Федорову.
1397
Сб. РИО. Т. 71. С. 521; Синб. сб. С. 19. [РК 1559–1605 гг. С. 48]. В конце марта 1567 г. там находился еще боярин П. В. Морозов (Сб. РИО. Т. 71. С. 496). В Эрмитажном и некоторых других списках разрядных книг под 7074 г. помещен разряд, согласно которому Федоров и другие воеводы уже тогда «годовали» в Полоцке (Э. Л. 333 об. [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 209]). Но эта запись целиком совпадает с разрядом, помещенным после грамоты 25 июля 1567 г. (Э. Л. 336 [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 214]). То, что вслед за первой записью идет сообщение о посылке Воронцова в Швецию (не ранее февраля 1567 г.), также не позволяет ее отнести к 1565/66 г.
1398
Неизвестно, почему Р.Г. Скрынников пишет, что Федоров после 17 июля «был взят под стражу» (Скрынников Р.Г. Начало… С. 349).
1399
Кобрин В. Б. Из истории земельной политики в годы опричнины // ИА. 1958. № 3. С. 154–155. На таких же условиях в 1565/66 г. передала в Новодевичий монастырь свое вотчинное село Борисоглебское Бежецкого уезда жена Челяднина Марья (Шумаков С. Обзор грамот Коллегии экономии. Вып. I. М., 1899. С. 22). Р.Г. Скрынников указывает, что во второй половине 1566 г. семью Федорова «постигла катастрофа», ссылаясь на вклад жены Федорова (Скрынников Р.Г. Начало… С. 348). Но точная дата вклада — сентябрь 1565 — август 1566 г. Поэтому вывод автора по меньшей мере хронологически не обоснован. И.П. Федоров в 1566/67 г. сделал также вклад на помин души по опальном М.П. Головине (Леонид. Махрищский монастырь. Синодик и вкладная книга // ЧОИДР. 1878. Кн. III. С. 11).
1400
Дата казни Федорова, как выяснила М.Е. Бычкова, подтверждается одной из редакций родословных книг XVII в., в которой говорится, что Федоров «казнен» в 77-м году в сентябре» (ЦГАДА. ф. 181. № 76. Л. 261). По кормовым книгам Кирилло-Белозерского монастыря, Федорова поминали 11 сентября
1401
Шлихтинг. С. 22, 62; Таубе и Крузе. С. 40.
1402
Шлихтинг. С. 22–23; Штаден. С. 86–87; РИБ. Т. XXXI. Стб. 294–295; Веселовский С.Б. Синодик… С. 462–463.
В начале июня 1568 г. крымский хан Девлет-Гирей направил своих царевичей войной на русские окраины [1403] . В этом же году были посланы «города ставить» в Данков князь Владимир Константинович Курлятев и Григорий Степанович Сидоров (дворовый сын боярский по Коломне). По официальным данным, они «тово же году… умерли» [1404] . С ними же погиб рязанский воевода князь Ф. Сисеев. Но имена обоих воевод занесены в синодики, а Курбский прямо говорит об убийстве их опричниками [1405] . После их гибели город Данков подвергся сначала нападению татарского войска (по Курбскому, численность его достигала 10 тысяч), а затем новой карательной экспедиции опричников.
1403
Новосельский A.A. Указ. соч. С. 430.
1404
Э. Л. 345 [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 234].
1405
Курбский сообщает, что «тогда же и того дня», когда были убиты Курлятев и Сидоров, погибли рязанцы: дворовый сын боярский по Туле Данила Григорьев сын Чулков-Ивашкин и рязанский дворовый сын боярский Федор Булгаков сын Денисьев «в новопоставленном граде на самом Танаисе», т. е. в Данкове, находившемся, действительно, на Дону (РИБ. Т. XXXI. Стб. 305–306), см. также: Веселовский С.Б. Синодик… С. 403–404,444.
А. Шлихтинг с известным преувеличением пишет, что царь «почти год» объезжал поместья Федорова, производя повсюду истребление, опустошение и убийства [1406] . Сначала были разгромлены его вотчины под Коломной, а затем в Бежецком Верхе. Возможно, это сведение связано с не вполне ясным рассказом Таубе и Крузе о том, как в полночь 19 июля 1568 г. царь послал своих доверенных лиц (в их числе Афанасия Вяземского, Малюту Скуратова, Василия Грязного и др.), которые должны были вместе с несколькими сотнями стрельцов забрать многих жен князей, бояр, воевод, дьяков и купцов и выслать их из Москвы. Вслед за этим царь в течение шести недель совершал карательную экспедицию по подмосковным владениям бояр и князей, истребляя «все, что имело дыхание» [1407] .
1406
Шлихтинг. С. 22. В конце июля оршанский ротмистр Селицкий сообщал, что царь разделил Москву на две части, причем одну «за отпритщину собе взявши, в ней мешкают (т. е. живут), а в другой половицы города сыны его мешкают. А пред се, деи, с ними валчит не престал, одно ж деи, при сынех, яко уведеных бояр, так и посполитого человека болш застало, нижли при отцы, а опричники деи с ынным подданным великое а неслыханное окрутянство чинят» (AS. Т. VII. N CCXXI).
1407
Таубе и Крузе. С. 41–42.