Опричнина
Шрифт:
Не двойное, как думал П. А. Садиков, а тройное переселение испытал князь Роман Иванович Гундоров. В мае 1565 г. он с братом Иваном Васильевичем в числе других стародубских княжат был выселен в Казань, а его вотчины отписаны на государя. В 1566 г. он уже был прощен и получил владимирскую волость Вешкирец «в стародубские его вотчины место». Двое Гундоровых участвовали летом 1566 г. в заседаниях Земского собора. Уже 29 марта 1567 г. земли Романа Ивановича снова были обменены [1623] , и Гундоров получил черные деревни Московского уезда Пехорского стана, некоторое время находившиеся в поместье за И.Ф. Воронцовым. Московские земли даны были Гундорову временно, «доколе его старую стародубскую вотчину селцо Меховицы… отпишут и измеряют писцы наши» [1624] .
1623
Иван IV писал, что волость Вешкирец Владимирского уезда, принадлежавшая Гундорову, была взята «в опричнину» (Там же. № 17). Но Владимир в опричнине не был, поэтому формально выражение «взята в опричнину» в данном случае означает не переход земель Гундорова в состав опричных, а конфискацию их в период опричнины.
1624
Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 17. С. 209.
Новые земли Гундорова, вероятно, были не первосортными, ибо они уже побывали в поместье у И.Ф. Воронцова, который их бросил, перейдя в опричнину. Во всяком случае уже в 1569/70 г. Гундоров продал их за 500 рублей выезжему человеку Константину Юрьевичу Греку, а тот на следующий год передал их по завещанию (а частично продал) в Троицкий монастырь [1625] .
Из опальных людей во Владимире временно поселён был не один Гундоров.
1625
Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 45, 47. О судьбе Р.И. Гундорова см. также: Скрынников Р.Г. Опричная земельная реформа. С. 236–237.
1626
Корецкий В.И. Правая грамота от 30 ноября 1618 г. Троице-Сергиеву монастырю. С. 204.
1627
ЦГАДА. Ф. 1209. №. 152. Л. 145 об.
"Еще до 1570/71 г. из Костромы был выселен Исак Иванов сын Раков [1628] . В 1578/79 г. Иван Васильевич сын Будаев продал Д.И. Годунову село Исаковское Костромского уезда. В купчей грамоте он сообщал, что половина села в свое время принадлежала его дяде (по матери) Г.И. Синцеву-Вельяминову, а вторую Будаев купил у Ивана и Федора Васильевых детей Вельяминовых. Однако эту вотчину «взял государь на собя з городом вместе, а не в опале, как государь взял Кострому в опричнину, а дяде моему и мне государь велел против тое вотчины в ыных городех дати, где приищем» [1629] . Следовательно, Кострома как будто была действительно взята в опричнину. С.Б. Веселовский при этом прямо пишет, что И.В. Будаев и Г.И. Синцев «в 1567 г. были выселены из своих вотчин и не получили за них никакого эквивалента» [1630] . Будаев и Синцев (или один Будаев) могли получить компенсацию за свою вотчину, а после отмены опричнины Будаеву Ивановское могло быть возвращено. Дело в том, что Евдокия Вельяминова дала в 1571 г. в Ипатьев монастырь пустошь Лопаково Московского уезда взамен отобранной у нее вотчины Костромского уезда. К сожалению, об этом факте можно судить лишь по описи монастырского архива, так как самой грамоты не сохранилось [1631] . Скорее всего это та самая Евдокия, жена Ивана Ивановича Вельяминова, которая еще в 1564/65 г. дала в тот же Костромской Ипатьев монастырь половину уже знакомого нам села Ивановского «по душе» своего мужа и сына Григория Ивановича [1632] . Но если это так, то Вельяминовы получили какую-то компенсацию за свои костромские владения. Но этого мало. Будаев пишет, что, после того как село было отписано на царя, он и Григорий Вельяминов могли «приискать» себе землицу в других уездах. Но Григорий Вельяминов умер еще до конца 7073 г. (т. е. до августа 1565 г.). Следовательно, или Кострома была взята в опричнину не в 1567 г., а еще в 1565 г., или она вовсе не попала в нее, а составитель грамоты 1578 г. фактически писал об опальном выселении. Может быть, наконец, и еще один вариант объяснения судеб села Ивановского: вотчина отписана в 1567 г. в связи с переходом Костромы в опричнину (часть взята у Будаева, часть — у Ипатьева монастыря [1633] , а Будаев ошибочно написал, что в этот момент Г. Вельяминов был еще жив.
1628
Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 46.
1629
Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 81.
1630
Веселовский С.Б. Из истории древнерусского землевладения // ИЗ. 1946. Кн. 18. С. 67. П.А. Садиков менее категоричен: «Кажется, Будаев и Вельяминов так ничего и не «приискали» себе» (Садиков П.А. Очерки… С. 119).
1631
Веселовский С.Б. Из истории… С. 67.
1632
Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. Приложение 1. С. 301. Что это то село Ивановское, о котором писал Будаев, вытекает из упоминания Вельяминовой о ее совладельцах Федоре и Иване Васильевиче Вельяминовых. Когда принадлежавшая ранее Григорию Вельяминову половина села Ивановского попала к Будаеву, остается не вполне ясным.
1633
Так думал П.А. Садиков (см.: Садиков П.А. Очерки… С. 140).
Все эти костромские переселения сопровождались сложными процессами создания и разрушения земельных богатств вотчинников. Так, дьяк Петр Шестаков в 1567/68 г. променял своему коллеге дьяку Рахману Житкого (который в годы опричнины пытался сколотить себе крупную вотчину на Белоозере) белозерские земли своих родичей и соседей, полученные ими от царя «противу их старинных костромских вотчин» [1634] .
Один факт конфискации земель у какого-нибудь служилого человека не может быть прямо и непосредственно связан с переходом уезда, где они помещались, в опричнину.
1634
Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 25. Садиков, однако, ошибается, полагая, что сам Петр Шестаков поселился на Белоозере (Садиков П.А. Очерки… С. 121); на самом деле он в 1567–1569 гг. продолжал владеть землей в Ярославле (ЦГАДА. Ф. 1209. № 582. Л. 997).
Если обратиться к списку опричников, составленному В.Б. Кобриным, то и тут мы не почерпнем достаточных данных об «опричной Костроме». Среди опричников костромских землевладельцев почти нет. Костромской вотчинник Федор Андреевич Писемский уже в середине XVI в. числился среди дворовых детей боярских по Галичу и Кашире, т. е. в служилом отношении с Костромой не был связан. То же самое можно сказать и об опричнике Д.И. Годунове и его брате Федоре (отце опричников Бориса и Василия), служивших в середине XVI в. не по Костроме, а по опричной Вязьме. Остаются только Г.О. Полев, костромской сын боярский (владевший, кстати, еще вотчинами в Московском, Волоколамском, опричных Старицком и Кашинском уездах [1635] , и Афанасий Вяземский с его родичами, которые, конечно, могли попасть в опричнину и без того, чтобы за собой потянуть весь Костромской уезд [1636] .
1635
Кобрин В.Б. Состав… С. 69.
1636
В.Б. Кобрин относит к опричникам К.А. Измайлова, который в 1567/68 г. «отписывал в опричнину земли Костромского уезда» (Кобрин В.Б. Состав… С. 40). Но Измайлов отписывал вотчины Ольговых «к дворцовому селу Писцову» (Шумаков С. Обзор грамот Коллегии экономии. Вып. IV. М., 1917. № 612. С. 182). Об опричнине в документе нет ни слова.
Попытаемся теперь суммировать все данные о судьбах костромского землевладения в годы опричнины. Уже в 1565 г. из Костромского уезда выселили многих вотчинников в Среднее Поволжье главным образом в связи о опричными репрессиями, применявшимися к старожилам и родичам Адашева. Поскольку две грамоты говорят о том, что в 1566/67 г. Кострома была отписана на государя, то возможно, что в 1567 г. (после 14 февраля) Костромской уезд попал в опричнину [1637] . Переход ее в государев удел соединял в единую территорию суздальские и галицкие опричные земли. Но если это так, то само собой напрашивается предположение о связи перехода Костромы в опричнину с антиопричным выступлением группы участников Земского собора 1566 г. во главе с лидером костромского дворянства князем В.Ф. Рыбиным-Пронским. Впрочем, оба сведения довольно поздние, поэтому вопрос о судьбах Костромы после 14 февраля 1567 г. нуждается в дополнительном исследовании [1638] .
1637
В марте 1569 г. царскую грамоту в Костромской уезд подписал опричник дьяк Осип Ильин (Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 35; Кобрин В.Б. Состав… С. 40). В грамоте 1569/70 г. говорится, что царь взял одну костромскую вотчину «в свою царьскую светлость в опришнину» (Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 41).
1638
Обращает на себя внимание и тот факт, что в Смоленской десятне 1574 г. упоминаются 305 переведенцев из 40 с небольшим городов. Из каждого города названо от одного до 17 человек и только из Новгорода переведено 40, а из Костромы — 36 человек (подсчитано по кн.: Мальцев В. Борьба за Смоленск (XVI–XVII вв.). Смоленск, 1940). Такое значительное
Во всяком случае и на Костроме, как и в других опричных уездах, вероятно, была чересполосица владений. Так, еще в 1560 г. И.В. Шереметев Меньшой получил село Борисоглебское Костромского уезда [1639] . Это владение находилось в роду Шереметевых еще в XIV в. О том, что оно когда-либо отписывалось на государя, не говорит в своем завещании 1645 г. сын Шереметева Федор [1640] . Шереметевы же никогда в опричнину не входили.
1639
Сравнивая по разрядам число костромских дворян в 1565 (745 человек) и 1572 гг. (500 человек), Р. Г. Скрынников делает вывод, что примерно 2/3 местных служилых людей вошли в состав опричнины (Скрынников Р.Г. Начало опричнины. Л., 1966. С. 355). Но этот вывод покоится на недоказанных посылках или на ошибках. Прежде всего всех 500 костромичей нельзя зачислять в состав опричников: среди них могли находиться и неопричные служилые люди. Кроме того, изменение в численности костромского дворянства примерно за 10 лет нельзя объяснять только одним переходом уезда в опричнину: могли сказаться и войны, и другие обстоятельства. Наконец, среди 500 дворян могли быть и лица, испомещенные в Костроме после 1564 г. Таким образом, данные, используемые Скрынниковым, безоговорочно сопоставлять нельзя.
1640
Барсуков А.П. Род Шереметевых. Кн. I. СПб., 1881. С. 255.
Трудно сказать, когда перешел в опричнину Гороховец, принадлежавший в 1568/69 г. опричнику Михаилу Темрюковичу Черкасскому.
В 1577 г. Ростов, Пошехонье и Дмитров в жалованной грамоте Кирилло-Белозерскому монастырю названы «дворовыми» [1641] . На этом основании С.Ф. Платонов датирует их переход в опричнину 70-ми годами [1642] . Ссылку на «дворовые порядки» 1577 г. нужно отвести, ибо они устанавливались в результате реформы 1575/76 г. С.Б. Веселовский справедливо писал, что «отождествление так называемых дворовых городов, которые упоминаются после отмены опричнины, с городами, которые действительно были в опричнине, внесло большую путаницу в представления историков по этому вопросу» [1643] . П.А. Садиков для перехода Пошехонья в опричнину дает дату 1565–1571/72 гг. [1644] , С.Б. Веселовский — 1567–1568 гг. [1645] Аргументация первого сводится к следующему. В 1571/72 г. В.Ф.Воронцов дал в Троицкий монастырь село Олявидово Дмитровского уезда «с новою придачею, что государь пожаловал те деревни в вотчины нашие место села Николского в Пошехонье» [1646] . Следовательно, дмитровскими деревнями пожаловать царь мог только в 1565–1566 или после 1569 г., когда был казнен «дмитровский» удельный князь Владимир Андреевич. Однако из отписки пошехонской вотчины Воронцова на царя никак нельзя сделать вывод, что все Пошехонье было в опричнине [1647] .
1641
Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 72. С. 280.
1642
Платонов С.Ф. Очерки… С. 108.
1643
Веселовский С.Б. Учреждение… С. 91.
1644
Садиков П.А. Очерки… С… 190.
1645
Веселовский С.Б. Учреждение… С. 91. К сожалению, этот свой вывод С.Б. Веселовский ничем не обосновывает.
1646
Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 55. С. 260.
1647
Впрочем, какие-то опричные земли в Пошехонье могли быть. В Ярославской писцовой книге 1567–1569 гг. упоминается владение вдовы Данилы Романовича в Черемошской волости на Волге (т. е. на границе с По-шехоньем), находившееся «на опришнинском рубеже» (ЦГАДА. Ф. 1209. № 7785. Л. 177).
Уже П.А. Садиков показал неправильность мнения С.Ф. Платонова, полагавшего, что сразу же после казни Владимира Андреевича в опричнину был взят Дмитров [1648] . Действительно, компенсация В.Ф. Воронцова и И.Ю. Грязного (опричником он не был) около 1571/72 г. землями в Дмитровском уезде вместо отобранных у них владений противоречит утверждению о том, что этот уезд в года опричнины попал в государев удел.
О высылке вотчинников из Переславля на следующий год после введения опричнины писали Таубе и Крузе [1649] . Это сообщение Л.М. Сухотин [1650] принимает за сведение о переходе Переславского уезда в опричнину. Но и в данном случае речь идет об опалах, а не об опричных переселениях (переславцев мы находим в Казани). На основании актов князей Засекиных С.Ф. Платонов датирует переход Переславля в опричнину 70-ми годами XVI в. [1651] С.Б. Веселовский относит взятие этого уезда в государев удел к 1568 г. [1652] П.А. Садиков дает более широкую дату — 1565–1571 гг. [1653] В подтверждение своего вывода он приводит два факта. В 1573/74 г. князь Д.И. Засекин дал в Троицкий монастырь земли, которыми царь его «пожаловал против переславские вотчины селца Козлова» [1654] . Но Засекины были выселены в Казань в 1565 г., и потеря ими переславских земель не может быть объяснена взятием Переславля Залесского в опричнину. Не более убедителен и второй пример, приводимый П.А. Садиковым, — потеря И.Ю. Грязным переславского села Шубина до 1571 г. [1655] «По Кирилло-Белозерской тарханной грамоте 1577 г., - пишет П.А. Садиков, — Переяславль значится «дворовым», следовательно, благодаря поступлению города во «двор» и потерял свою старую вотчину Грязной» [1656] . Выше мы уже говорили, что состав дворовых городов 1577 г. не может служить надежной опорой для выяснения опричной территории в 1565–1572 гг. Поэтому приведенное рассуждение П.А. Садикова не убеждает исследователя в правильности зачисления Переславля-Залесского в опричные города.
1648
Платонов С.Ф. Очерки… С. 108; Садиков П.А. Очерки… С. 266.
1649
Таубе и Крузе. С. 36.
1650
Сухотин Л.М. К пересмотру вопроса об опричнине. VII–VIII. С. 133.
1651
Платонов С.Ф. Очерки… С. 108.
1652
Веселовский С.Б. Учреждение… С. 91.
1653
Садиков П.А. Очерки… С. 190.
1654
Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 62. С. 270.
1655
Лихачев Н.П. Сборник актов, собранных в архивах и библиотеках. Вып. I. СПб., 1895. С. 583.
1656
Садиков П.А. Очерки… С. 166.
Р.Г. Скрынников, принимая гипотезу Л.М. Сухотина, обращает внимание на то, что центр опричнины — Александрова слобода-находился на территории Переяславского уезда, а также и на то, что из этого уезда вышло много опричников [1657] . Но ни один из этих доводов не имеет доказательной силы, ибо непосредственно не свидетельствует о принадлежности Переславля к опричнине.
С мнением П.А. Садикова о переходе в опричнину какой-то части Московского уезда также нельзя согласиться, ибо он ссылается лишь на то, что у трех московских детей боярских Паховых еще до февраля 1567 г. была «отписана на… царя» деревенька Дедернина этого уезда [1658] . Но владение Паховых могло быть просто конфисковано у них «в опалу» точно так же, как лишился деревни Дедерниной ее предшествующий владелец конюх Герасим Быкасов. Герасим, вероятно, пострадал за антиопричные выступления своего родича члена Земского собора 1566 г. крестьянина Бундова (отцом последнего был Бунда Быкасов).
1657
Скрынников Р.Г. Опричный террор. Л., 1969. С. 14.
1658
Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 12. С. 204; Он же. Очерки… С. 170, 190.