Оракул с Уолл-стрит 2
Шрифт:
Паранойя? Возможно. Но именно она сохраняла жизнь в моем неоднозначном положении.
К семи утра я уже приближался к Центральному вокзалу, монументальному сооружению, чья величественная архитектура стиля боз-ар воплощала амбиции и оптимизм Америки начала XX века. Огромный купол со стеклянными окнами, через которые лились первые лучи утреннего солнца, возвышался над фасадом с колоннами и статуями, символизирующими Прогресс, Торговлю и Индустрию.
Широкие мраморные ступени, ведущие к главному входу,
Клерки с портфелями, спешащие на работу в деловой район; семьи с чемоданами, направляющиеся на летний отдых; дамы в элегантных платьях и шляпках, приехавшие за покупками в дорогие магазины Пятой авеню.
Я влился в этот поток, стараясь выглядеть как обычный служащий, спешащий на утренний поезд. На меланхоличном лице застыло выражение легкой озабоченности.
Идеальная маска человека, обдумывающего предстоящую деловую встречу, а не планирующего посещение камеры хранения с потенциально опасными документами.
Внутри вокзал представлял собой величественную симфонию звуков, цветов и движения.
Центральный зал с его знаменитым небесно-голубым потолком, украшенным золотыми созвездиями, возвышался на десятки футов. Солнечные лучи, проникающие через огромные арочные окна, создавали драматические столпы света в клубах паровозного дыма, который, несмотря на мощную вентиляцию, все же просачивался с платформ.
Телеграфные аппараты выстукивали сообщения в деловых киосках, образуя нервный технологический аккомпанемент к человеческой суете.
Носильщики в красных фуражках катили тележки с багажом состоятельных пассажиров. У нескольких стоек стояли длинные очереди желающих приобрести билеты, а клерки за окошками методично отрывали квитанции от больших бумажных рулонов и проставляли на них штампы с металлическим звоном.
— Экстренный выпуск! Экстренный выпуск! Конгресс обсуждает новый торговый тариф! Уолл-стрит приветствует инициативу! — кричал газетчик у одной из колонн, размахивая свежим номером «Нью-Йорк Таймс». — Всего три цента! Узнайте новости первым!
Я купил газету, сделав вид, что интересуюсь заголовками, но на самом деле это прикрытие для еще одной проверки окружения. В отражении хромированных деталей информационного киоска я мог наблюдать за людьми позади себя, не привлекая внимания.
Камеры хранения располагались в восточном крыле вокзала, на нижнем уровне. Я спустился по мраморной лестнице, проходя мимо чистильщика обуви, громко рекламирующего свои услуги:
— Лучший блеск в Нью-Йорке, сэр! Всего пять центов! Ваши ботинки будут сиять, как стекла на Крайслер-билдинг!
Я отмахнулся от него и направился к рядам металлических шкафчиков, построенных вдоль стены. Камеры хранения различались по размеру.
От небольших ячеек для документов до достаточно вместительных,
Сделав вид, что ищу свое отделение, я методично прошел вдоль ряда, ища номер семьсот сорок два. Он оказался почти в самом конце, в относительно тихом углу, частично скрытом от основного потока людей массивной колонной.
Тактически удачное расположение. Риверс явно знал, что делает.
Оглянувшись вокруг и убедившись, что никто не проявляет ко мне особого интереса, я вставил ключ в замочную скважину. Механизм поддался с легким сопротивлением и характерным щелчком.
Открыв дверцу, я обнаружил внутри потертый коричневый кожаный портфель с медными застежками.
Быстрым движением я переложил портфель в свой и закрыл камеру.
Теперь нужно найти безопасное место для проверки содержимого. Мужская комната для отдыха с отдельными кабинками казалась наиболее подходящим вариантом.
Заплатив десять центов служителю за полотенце и кусок мыла, которые мне на самом деле не требовались, я прошел внутрь и занял крайнюю кабинку. Звук льющейся воды из кранов и приглушенные разговоры обеспечивали приватность, достаточную для беглого осмотра находки.
Портфель запечатан сургучной печатью, которую я аккуратно сломал. Внутри обнаружился аккуратно сложенный набор документов, завернутых в вощеную бумагу для защиты от влаги.
Первым, что привлекло мое внимание, был толстый записной блокнот в потертом кожаном переплете с монограммой «C. R.» Я открыл его и обнаружил страницы, заполненные мелким почерком Риверса.
Однако это не обычный дневник, а зашифрованные записи. Разные цвета чернил, цифровые последовательности, аббревиатуры и символы, лишенные очевидного смысла для постороннего наблюдателя.
Несколько страниц вырваны. Аккуратно, но заметно. Кто-то уже побывал здесь до меня? Или Риверс сам изъял особо ценные данные?
За блокнотом следовала карта восточного побережья, испещренная пометками. Красные кружки отмечали Бостон, Нью-Йорк и Вашингтон, а между ними протянулись тонкие линии, образуя некую схему.
Особенно много отметок в районе Бостона, некоторые подписаны крошечными буквами: «Банк Новой Англии», «Текст. ф-ка Стерлинга», «Порт. доки 5–7».
Следующим элементом были несколько фотографий. На первой фронтон здания с вывеской «Continental Trust». Массивное сооружение в неоклассическом стиле с колоннами и фризом.
На второй группа мужчин, выходящих из клуба, среди которых я узнал Форбса и Харрисона. Третья выглядела намного старше, пожелтевший снимок бостонской гавани с парусниками и первыми пароходами. На обороте едва различимая надпись: «Доки Анаконды, 1897».