Оракул с Уолл-стрит 4
Шрифт:
— Действительно? — я заинтересовался.
— Да. Например, химические компании вдвое сократили гранты нашему факультету. Говорят о необходимости «оптимизации затрат» и «фокусировке на прибыльных направлениях».
Доктор Стивенс подтвердил:
— То же самое происходит по всей стране. Даже такие гиганты как DuPont урезают исследовательские программы.
Это четвертый весомый признак приближающегося кризиса. Корпорации интуитивно готовились к трудным временам, сокращая долгосрочные инвестиции в пользу краткосрочной ликвидности.
—
Мы провели еще час, обсуждая детали будущего проекта. Флеминг увлеченно рассказывал о своих планах, доктор Стивенс делал записи, а я мысленно представлял, как через несколько лет первые пациенты получат спасительное лечение.
Когда мы наконец попрощались, доктор Флеминг дошел с нами до выхода.
— Мистер Стерлинг, — он остановился у двери, — есть нечто, что меня беспокоит. Ваша щедрость поразительна, но не связана ли она с какой-то информацией о грядущих эпидемиях или войнах?
Вопрос застал меня врасплох. Неужели я настолько прозрачен?
— Просто предчувствие, доктор, — ответил я осторожно. — И желание быть готовым ко всему.
Флеминг медленно кивнул.
— В последнее время многие говорят о неких тревожных тенденциях. Не только в экономике, но и в международной обстановке. Возможно, вы правы, готовясь заранее.
Выйдя из здания, мы направились к автомобилю. Солнце все еще светило ярко, но в воздухе чувствовалась подступающая вечерняя прохлада.
— Интересная встреча, — заметил О’Мэлли, когда мы сели в машину. — Вы действительно думаете, что эта плесень так важна?
— Поверь мне, Патрик, это открытие изменит мир. — Я откинулся на сиденье, размышляя о проделанной работе. — И возможно, мы только что спасли миллионы жизней.
— Миллионы? — он усмехнулся. — Это всего лишь плесень.
— Всего лишь плесень, которая победит инфекции, убивающие больше людей, чем все войны вместе взятые.
О’Мэлли покачал головой, но промолчал. Мартинс завел двигатель, и мы выехали на улицы Нью-Йорка.
Я смотрел в окно на городскую суету, думая о контрастах этого дня. Утром благотворительность для детей и больных. Днем инвестиции в научную революцию. А вскоре меня ждали важные встречи в мире политики и преступности.
Тремя чеками, выписанными за сегодняшний день, я потратил больше денег, чем зарабатывали тысячи американцев за всю жизнь. Но каждый доллар был инвестицией в будущее, которое я знал слишком хорошо.
— В офис, босс? — спросил Мартинс.
— Да. Нужно подготовиться к вечеру. — Я проверил время. — И О’Мэлли, не забудь связаться с нашими юристами. Нужно создать отдельный фонд для финансирования научных исследований. Пенициллин только начало.
— Размышляете о других проектах?
— Всегда, — я кивнул. — Наука не должна стать жертвой экономического кризиса. Скорее наоборот, именно сейчас важно инвестировать
Автомобиль мчался по улицам Нью-Йорка, увозя нас от тихих университетских коридоров обратно в мир больших денег и еще больших амбиций. Но я знал точно часть моих денег пошла на дело, которое переживет любые кризисы и революции.
Пенициллин. Маленькая плесень, которая изменит историю человечества. И теперь у нее достаточно ресурсов, чтобы сделать это на десять лет раньше.
От университета мы направились прямо в главный офис «Стерлинг, Харрисон и Партнеры». Вечерние тени уже начинали удлиняться, но рабочий день далек от завершения. В приемной мисс Говард встретила меня с обычной стопкой срочных документов.
— Добро пожаловать, мистер Стерлинг. Мистер Прескотт просил зайти к нему, как только вы появитесь. Также звонили представители Роквуда по поводу завтрашнего ужина с губернатором Рузвельтом.
— Спасибо, мисс Говард. Сначала к Прескотту.
Кабинет Прескотта располагался в углу этажа, с великолепным видом на гавань. Я вошел, не стучась, ведь наши отношения давно вышли за рамки формальностей.
— Джонатан? Вы хотели меня видеть?
Прескотт поднял голову от документов, его лицо выражало озабоченность.
— Уильям, садитесь. У нас небольшая проблема. — Он указал на стул напротив. — Получил несколько тревожных звонков от наших крупнейших клиентов.
— Какого рода?
— Они начинают нервничать. Семья Астор спрашивает, почему мы так агрессивно увеличиваем долю наличности в их портфеле. Вандербильты недовольны продажей части технологических акций. Даже Роквуды выражают «некоторую озабоченность» нашей стратегией.
Я откинулся в кресле, обдумывая ситуацию. Их беспокойство предсказуемо. В разгар бычьего рынка мои осторожные действия выглядели излишне консервативными.
— И что вы им сказали?
— То, что мы обговаривали. Что следуем стратегии защиты капитала и видим определенные риски перегрева рынка. Но они хотят услышать это от вас лично.
— Хорошо. Организуйте встречу с ключевыми клиентами на следующей неделе. Я объясню нашу позицию. — Я поднялся. — Что-то еще?
— Да. Хендерсон хочет обсудить с вами ситуацию на европейских рынках. С ним говорили несколько брокеров из Лондона, и новости не очень хорошие.
— Сейчас у меня нет времени. Скажите, завтра утром, первым делом.
Выйдя от Прескотта, я направился в исследовательский отдел. Сара Левински все еще работала, несмотря на окончание рабочего дня.
— Мистер Стерлинг! — она подняла голову от отчетов. — Не ожидала вас так поздно.
— А я не ожидал, что вы так задержались. Есть что-то срочное?
— Завершаю анализ объемов торгов за май. Результаты тревожные.
Она показала мне график. Объемы маржинальной торговли выросли еще на пятнадцать процентов за последнюю неделю. Ситуация накалялась быстрее, чем я ожидал.