Оракул с Уолл-стрит 5
Шрифт:
Я оторвался от изучения финансовых сводок, разложенных на кожаном сиденье. За последние недели, прошедшие после краха, цифры стали еще более удручающими. Безработица подскочила до двенадцати процентов, банковские крахи следовали один за другим, промышленное производство сократилось на треть.
— Наверное, охрана губернатора, — предположил я, складывая документы в кожаный портфель. — После банковского кризиса в Олбани власти усилили меры безопасности.
О’Мэлли, сидевший рядом со мной в темно-синем костюме, проверил часы на золотой цепочке,
— Точно в срок, босс. Губернатор ценит пунктуальность.
Автомобиль свернул с основной дороги на аллею, ведущую к особняку. Вековые платаны, мокрые от дождя, образовывали живой коридор. Их ветви переплетались над дорогой, создавая ощущение торжественности, словно мы направлялись не к политику, а к коронации.
Поместье Спрингвуд предстало передо мной во всем величии семейной резиденции Рузвельтов. Трехэтажное здание из желтого кирпича в георгианском стиле, с белыми колоннами портика и симметричными крыльями, излучало достоинство старых американских денег. Дым из нескольких труб растворялся в морозном воздухе, а в окнах мерцал теплый свет газовых ламп.
Мартинс остановил автомобиль у парадного входа. Немедленно появился дворецкий, высокий седоволосый мужчина в безупречной ливрее, чьи движения отточены десятилетиями службы в аристократических домах.
— Мистер Стерлинг? Губернатор ожидает вас в библиотеке. Позвольте принять ваше пальто.
Я передал ему свое пальто из кашемира и цилиндр, поправил манжеты рубашки. Вестибюль поражал сочетанием американского размаха и европейской утонченности: мраморный пол с геометрическим орнаментом, стены обшиты дубовыми панелями, а под потолком висела люстра из венецианского стекла, мягко освещавшая портреты предков Рузвельтов.
— Мистер О’Мэлли может располагаться в малой гостиной, — добавил дворецкий. — Там поданы кофе и свежая выпечка.
Мы прошли через анфиладу комнат. Каждая отражала вкусы нескольких поколений семьи: антикварная мебель XVIII века соседствовала с современными картинами американских импрессионистов, а китайский фарфор династии Цин украшал камины из каррарского мрамора.
Библиотека располагалась в восточном крыле особняка. Просторное помещение с потолком в пятнадцать футов высотой, стены которого от пола до потолка занимали книжные полки из красного дерева.
Тома в кожаных переплетах, классика литературы, исторические хроники, экономические трактаты, создавали атмосферу серьезной науки. В центре стоял массивный письменный стол с инкрустацией, а у камина расположились два кожаных кресла.
Франклин Рузвельт поднялся из-за стола, когда я вошел. Его фигура, как всегда, излучала энергию, несмотря на необходимость опираться на трость из эбенового дерева с серебряным набалдашником. Темно-синий костюм подчеркивал его широкие плечи, а белая рубашка с высоким воротником придавала облику торжественность.
— Уильям! — он широко улыбнулся, протягивая руку. — Превосходно, что смогли приехать в такую погоду. Как дорога из города?
— Великолепная,
Рузвельт указал на кресло у камина, где потрескивали дубовые поленья.
— Присаживайтесь. Кофе? Или что-то покрепче? У нас превосходный французский коньяк Hennessy, довоенного разлива.
— Кофе будет отлично.
Он налил кофе из серебряного сервиза в тонкие фарфоровые чашки Севр с позолоченной каймой. Аромат напитка смешивался с запахом горящего дерева и кожаных переплетов, создавая атмосферу уютной интимности.
— Уильям, — начал губернатор, устраиваясь в кресле напротив, — с момента нашей встречи у Роквудов прошло немного времени. Но за это время страна преобразилась до неузнаваемости. Ваши предсказания о финансовом крахе оказались пророческими.
Я отпил кофе, наслаждаясь богатым вкусом смеси из лучших зерен Ямайки и Коста-Рики.
— К сожалению, губернатор, быть правым в таких вопросах не приносит удовлетворения. Миллионы людей потеряли сбережения и работу.
— Именно поэтому я попросил вас приехать, — его голос стал серьезнее. — Традиционные экономические рецепты не работают. Гувер настаивает на сокращении государственных расходов и повышении налогов для балансирования бюджета. Результат очевиден, кризис только углубляется.
Рузвельт встал и подошел к большой карте Соединенных Штатов, висевшей на стене между книжными полками. Красные булавки отмечали районы с особенно высокой безработицей.
— Посмотрите на эти цифры. В Детройте каждый третий остался без работы. В угольных районах Пенсильвании каждый второй. Люди живут в палатках и картонных коробках. Это не Америка, какой мы ее знаем.
— А что предлагает ваша администрация?
Губернатор повернулся ко мне, в его глазах загорелся тот огонь, который позже покорит избирателей.
— Кардинальную смену подхода. Вместо сокращения государственных расходов — их увеличение. Вместо ожидания, когда рынок сам себя исправит — активное вмешательство правительства.
Он вернулся к креслу и достал из ящика стола толстую папку с документами.
— Мои экономические советники подготовили программу, которую мы называем «План восстановления». Хотел бы услышать ваше мнение.
Я принял папку и начал изучать содержимое. Документы были машинописными, аккуратно переплетенными, с печатью канцелярии губернатора. Уже первые страницы поражали масштабом задумки.
— Создание федеральных программ общественных работ, — читал я вслух. — Строительство дорог, мостов, школ, больниц. Финансирование за счет выпуска государственных облигаций.
— Работа для четырех миллионов безработных в течение двух лет, — пояснил Рузвельт. — Зарплата позволит им содержать семьи и покупать товары, что оживит спрос в экономике.
Я перелистнул несколько страниц.
— Система государственного страхования по безработице. Пенсии для пожилых граждан. Программы помощи фермерам.