Оракул с Уолл-стрит 5

Тыналин Алим

— Стерлинг, нам нужно поговорить. Наедине, — он указал на кресла у небольшого столика в углу зала. — То, что я скажу, не предназначено для чужих ушей.

Мы пересели подальше от основного стола. Мэдден достал серебряный портсигар и предложил мне сигару, привычный ритуал, предшествующий серьезному разговору.

— Отличные результаты у нас сегодня, — начал он, раскуривая сигару. — Двадцать пять миллионов — это цифра, которая войдет в историю. Но у каждого большого успеха есть оборотная сторона.

— Какая именно? —

я принял предложенную сигару, хотя редко курил.

— Зависть, — коротко ответил Мэдден. — И не только зависть. Страх перед переменами, которые ты принес в наш мир.

Он сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым в сторону потолка.

— Марранцано не забыл унижение в Атлантик-Сити. А твой сегодняшний триумф только подливает масла в огонь. Дон Сальваторе видит в тебе символ всего, что ему ненавистно — модернизации, отхода от традиций, сотрудничества с неитальянцами.

Я отложил сигару в хрустальную пепельницу. Аппетит к табаку внезапно пропал.

— Ты говоришь о конкретной угрозе или об общих настроениях?

— О конкретной угрозе, — голос Мэддена стал тише. — Мои источники в семье Марранцано сообщают о тайных встречах. Старые сицилийцы собираются на войну.

Я встал и прошелся по конференц-залу, обдумывая услышанное. За окнами Нью-Йорк выглядел серым и подавленным под ноябрьским дождем.

— И что же что планирует дон Сальваторе?

— Судя по информации, которой я располагаю, он хочет начать с устранения символов нового порядка, — Мэдден погасил сигару и пристально посмотрел на меня. — И ты, мой друг, самый яркий из этих символов.

Холодок пробежал у меня между лопаток. Попытка убийства в Атлантик-Сити была предупреждением. Теперь речь шла о настоящей охоте.

— Какие у него ресурсы для войны? — спросил я, возвращаясь к столику.

— Около ста пятидесяти человек в Нью-Йорке, — Мэдден достал из внутреннего кармана пиджака сложенную бумагу. — Плюс связи с семьями в Филадельфии, Бостоне, некоторых других городах. В сумме он может рассчитывать на поддержку трех-четырех сотен бойцов.

— А у нас?

— У синдиката? Больше тысячи, если считать всех. Но проблема в том, что война начнется внезапно. Марранцано ударит первым, пока мы не успели мобилизоваться.

Мэдден развернул бумагу, это оказалась схема расположения сил Марранцано в городе.

— Его люди контролируют часть Бронкса, несколько кварталов в Бруклине, имеют опорные пункты на Манхэттене. Плюс у него есть связи в полиции, несколько капитанов и дюжина детективов на зарплате.

Я изучил схему. Позиции Марранцано выглядели достаточно сильными для нанесения первого удара, особенно если он действительно планировал внезапное нападение.

— Оуни, а что думает Массерия? Он же понимает, что война неизбежна?

— Джо Босс надеется, что старые связи и уважение к традициям удержат Марранцано от открытого конфликта, — Мэдден

усмехнулся без особой радости. — Но я думаю, он недооценивает глубину противоречий. Для Марранцано это не просто борьба за территории или доходы. Это борьба за душу организации.

Мэдден сложил схему и убрал обратно в карман.

— К тому же, экономический кризис создал идеальные условия для войны. Полиция занята беспорядками и банковскими крахами. Федеральные агенты переброшены на расследование финансовых махинаций. Пресса поглощена биржевыми новостями. Никто не обратит внимания на несколько «случайных» убийств в итальянских кварталах.

Я подошел к окну и посмотрел на улицу. Внизу проехал автомобиль полиции, но даже полицейские выглядели подавленными и растерянными. Город погрузился в хаос, который мог прикрыть любые преступления.

— Какие у нас варианты? — спросил я, не отворачиваясь от окна.

— Первый — убедить Массерию нанести упреждающий удар. Устранить Марранцано до того, как он начнет войну.

— А второй?

— Попытаться найти компромисс. Предложить дону Сальваторе что-то, что заставит его отказаться от планов мести.

— Например?

Мэдден помолчал, обдумывая ответ.

— Деньги. Много денег. И признание его особого статуса в организации. Возможно, отдельную сферу влияния, где он сможет действовать по старым правилам.

Я повернулся к нему:

— Ты веришь, что это сработает?

— Честно? Нет, — Мэдден покачал головой. — Марранцано слишком горд и слишком убежден в правоте. Для него уступки будут выглядеть как признание слабости.

— Значит, остается первый вариант.

— Боюсь, что так. Но здесь есть проблема. Массерия не захочет первым нарушать мир. Это противоречит его понятиям о чести и традициях.

Мэдден встал и подошел ко мне к окну.

— Стерлинг, я говорю все это не для того, чтобы напугать тебя. А чтобы ты был готов. Марранцано может ударить в любой момент. И первой целью, скорее всего, будешь ты. Причем, возможно, это будет неявный удар. Так, чтобы его нельзя было обвинить в нападении на казначея Синдиката.

— Понятно. А что ты предлагаешь для защиты?

— Усиленную охрану. Плюс изменение привычных маршрутов, дополнительные меры предосторожности.

— Тогда остается укреплять оборону и ждать первого хода Марранцано.

— Именно. Но есть еще один момент, который тебе следует учитывать, — Мэдден понизил голос. — Если война действительно начнется, она изменит все. Деньги, которые мы заработали, могут понадобиться для покупки оружия, подкупа чиновников, финансирования военных операций.

— Ты предлагаешь отложить планы по скупке предприятий?

— Нет, но готовиться к тому, что приоритеты могут измениться. Война дорогое удовольствие. И никто не знает, сколько она продлится.

Мэдден достал карманные часы.