Ораторское искусство в древнем Риме
Шрифт:
Таким образом, и здесь Квинтилиан следует эклектическому принципу «золотой середины», как бы устанавливая норму, регулирующую декламацию [115] . Как видим, утверждение «золотой середины», протест против различных эксцессов характерны для всех аспектов теории Квинтилиана, будь то декламация, метод подражания или стиль. Media via — ведущий его принцип. Во взглядах на декламацию Квинтилиан достаточно оригинален. Некоторая двойственность в оценке ее объясняется, по-видимому, тем, что он в какой-то мере находился под воздействием традиции риторических школ и не мог стать выше своего века, совсем отмежеваться от преобладающей моды: его советы нередко связаны с декламацией больше, чем с речами действительной жизни, хоть он и был адвокатом-практиком. Например, в трактовке совещательного красноречия он берет исторические примеры и легенды
115
Cm.: Bolaffi E. La critica filosofica e letteraria in Quintiliano. — Lat., 61, 1958, p. 29.
116
В трактате есть одно упоминание о декламациях, читанных Квинтилианом в риторической школе (XI, 2, 39). В свое время ему приписывали два сборника отрывков школьных декламаций, близких по тематике к контроверсиям Сенеки Старшего, но в настоящее время вопрос о принадлежности их Квинтилиану решен отрицательно. Вероятно, они вышли из его школы и относятся к I–II вв.
О занятиях, на которых делает ударение Цицерон, Квинтилиан говорит довольно сухо и бегло, без особенного энтузиазма. И хотя он разделяет мнение Цицерона о необходимости знаний диалектики, права, истории, но отводит этим наукам всего три главы в последней книге своего трактата (XII, 2–4). Только в этой книге идет речь о высшем образовании оратора, о том периоде, когда предполагается его знакомство с философией, правом, историей.
Гражданское право Квинтилиан, разумеется, признает важнейшей частью образования оратора; историю же рассматривает скорее как ветвь литературы, как богатый источник примеров для иллюстрации ораторского искусства (XII, 2, 29); историки важны для него и тем, что в их сочинениях содержатся речи, хотя он предупреждает, что стиль их не всегда годится ораторам (X, 1, 31). Ценит он их преимущественно как стилистов. Например, Саллюстия хвалит за краткость и эмоциональность, изящество речи, за мастерство в употреблении фигур, но осуждает за то, что в поисках внешнего эффекта он часто избегает общеупотребительных выражений; или восхищается Ливием за важность и строгость тона в повествовании о предметах возвышенных, простоту в изображении событий обыкновенных, живость и ясность в описаниях, за полноту речи, однако с порицанием относится к его излишней многословности и т. п.
Занятиям грамматикой Квинтилиан, в отличие от Цицерона, отводит значительно больше места, советуя оратору изучать все части грамматики — фонетику и морфологию, орфографию и синтаксис. Геометрию и музыку он рассматривает как вспомогательные элементы культуры, рекомендуя изучать их на ранней ступени обучения. Если Цицерон считал, что оратор должен быть знаком с ними, не пытаясь определить, какую практическую пользу он может извлечь из геометрии и музыки для техники ораторской речи, то Квинтилиан стремится показать их практическую ценность в совершенствовании оратора (I, 10, 1). Телодвижение, жест, модуляция голоса, расположение слов, ритм — все это связано с музыкой, также как и декламирование; геометрия тоже тесно связана с риторикой: и тут, и там используется логическая дедукция, метод силлогизмов (I, 10, 49).
Словом, оратору необходимо пополнять свою культуру и образованность в пределах профессиональной практики. Квинтилиан довольствуется тем, чтобы оратор имел представление о предмете, о котором предстоит ему вести речь; ему не все случаи могут быть известны, однако он должен быть в состоянии говорить обо всех (II, 21, 14). Цицерон, напротив, требует для развертывания речи всестороннего исчерпывающего знания предмета, обосновывая свою программу высшего образования на принципе: оратор должен владеть изобилием материала и словаря («Об ораторе», I, 6, 20; III, 31, 125).
Тезис Квинтилиана более умерен: оратор должен владеть определенным запасом знаний и слов, которые может использовать в случае необходимости, — т. е. изобилием материала и слов (copia rerum ас verborum — X, 1, 5). Он должен знать все и уметь говорить обо всем, ибо нет ничего, что не относилось бы к одному из трех родов красноречия (II, 21, 23), но Квинтилиан подчеркивает,
Советуя учиться этике у философов прошлого, поскольку риторы уступили философам лучшую часть своей профессии (I, вв. 13), Квинтилиан в то же время с неприязнью высказывается о философах-современниках, упрекая их в недостатке критического ума и слепом повиновении своим учителям, в бедности языка и неточности словаря, препятствующих выражению мысли, порицая за противоречие между их поведением и принципами, осуждая их угрюмый вид и странную одежду, их притворство и самомнение, их удаление от гражданских дел: «Кто из философов часто посещал суды или прославился в народных собраниях? Кто из них занимался государственными делами?» (XII, 2, 7; ср. I, вв. 15; VII, 3, 16; XI, 1, 35; XII, 2, 6–7, 26, 3, 12).
В критических отзывах о современных философах, скрывающих под (именем философа многие пороки (I, вв. 15), нашли, очевидно, отклик политические события (преследование и изгнание Домицианом римских философов из Рима в 89 и 94 гг.), и они могут быть истолкованы как лесть императору, на службе которого состоял Квинтилиан. Также и высказывание Квинтилиана о превосходстве ритора над философом связано, по-видимому, с организацией Веспасианом государственной риторской школы в Риме в 70 г., руководителем которой он был назначен, а значит фактически являлся и проводником идей императора.
Осуждение современных философов увязывается у Квинтилиана с признанием ценности для оратора сочинений философов прошлых времен, читать которые рекомендуется с точки зрения их пользы для ораторского искусства, без приверженности какой-то определенной философской школе, без углубления в философскую идею. Отношение Квинтилиана к философским школам определяется так: оратору не следует пренебрегать чтением философов — академики привлекают внимание к диалектике и ценны своим методом дискуссии, близким судебному диспуту, от перипатетиков исходит обыкновение предлагать для упражнения в словесных состязаниях разные задачи, стоики искусны в аргументации (XII, 2, 10–25).
Но главным для Квинтилиана остается римская традиция, славные примеры прошлого: «Кто лучше научит мужеству, справедливости, верности, воздержанности, умеренности, презрению к мучениям и смерти, чем люди, подобные Фабрицию, Курцию, Регулу, Децию, Муцию и многим другим героям?». Ведь, если греки богаты рецептами, заключает он, то римляне — примерами (XII, 2, 30).
Изучение классических писателей Квинтилиан считает основой риторики. Он говорит (X, 1), что философские книги должны быть прочитаны в риторическом курсе, и он рассматривает их с точки зрения воздействия на начинающего оратора. В своих оценках философов он исходит чаще всего из формально-стилистических особенностей их сочинений, лишь попутно отмечая качества их ума: Платона, например, ценит за тонкость ума в прениях и за «божественную» способность изъяснять свои мысли, Аристотеля — за грандиозную ученость и приятный стиль, Феофраста за дар красноречия. Отмечая у стоиков основательность в рассуждениях и твердость в доказательствах, он не одобряет их стиля, упрекая их в большей заботе о точности мысли, чем о красоте выражений. Эпикура, не желавшего признавать риторику наукой, он открыто осуждает, а Гераклита и Демокрита не рекомендует оратору из-за тяжеловесности их стиля.
Обстоятельна и интересна оценка Сенеки-философа, в лице которого Квинтилиан борется против «нового стиля». Он одновременно и ценит и порицает его; порицает за «рубленую» манеру речи, за пристрастие к антитезам, метафорам, аллитерациям, игре слов, ценит за многосторонний ум и огромные знания: «…он умел изумительно бичевать пороки. У него много прекрасных изречений, многое следует прочесть для улучшения своих нравов; но манера его речи изобилует недостатками, и они тем более опасны, что в высшей степени привлекательны» (X, 1, 129). По мнению Квинтилиана, Сенеку будут читать те, кто сумеет произвести тщательный отбор из его недостатков и его достоинств (X, 131).