Ораторское искусство в древнем Риме
Шрифт:
Общей картины жизни римского общества «Панегирик», конечно, не дает, но все же представляет интерес как своеобразный памятник политической и экономической жизни Рима той эпохи. В нем изложены политические идеалы Плиния, указаны мероприятия для улучшения торговли, снабжения, транспорта (гл. 93; ср. 56, 64, 68, 71, 72). «Панегирик» носит в какой-то степени характер социальной программы высшей рабовладельческой знати [133] , отражает ее классовую позицию в отношении к императорскому режиму. Он составлен с определенной практической целью и проводит во всеоружии риторических средств вполне определенную идею — убедить будущих правителей не наставлениями, а на примере Траяна, «каким путем преимущественно могут они восходить к той же славе» (п. III, 18, 2); на примере же Домициана
133
О социально-экономической программе «Панегирика» Плиния см.: Виппер Р. Ю. Рим и раннее христианство. М., 1954, с. 149–151.
Поэтому оценивать «Панегирик» только как образец эпидейктического красноречия было бы неправильно. Плиний, по-видимому, еще не совсем отошел от старых традиций римского политического красноречия, как это случилось с позднейшими галльскими панегиристами [134] , когда эпидейктический род речи окончательно вытеснил политический род и стал главной функцией красноречия.
Поскольку возбудить любопытство и удивление слушателей и читателей новизной темы Плиний не мог, ибо род похвального слова существовал и до него, он обратился к формальному совершенствованию речи, к разработке ее стилистических приемов: «В других речах внимание привлекает сама новизна, здесь все знакомо, общеизвестно, сказано» и удовлетворить читателя можно только слогом (п. III, 13, 2).
134
«Панегирик» Плиния служил им образцом и не случайно издавался вместе с ними. См.: Galletier Е. Panegyriques latins. Paris, 1949.
При подготовке «Панегирика» к изданию Плиний развернул каждый из параграфов произнесенной им краткой речи, как это было принято делать в школе Квинтилиана; после тщательной литературной обработки он читал речь своим друзьям в течение трех дней подряд и произвел на них хорошее впечатление: «А какой теме оказано столько усердного внимания? Не той ли, которая в сенате, где люди обязаны ее терпеть, надоедает нам обычно уже через минуту?» (п. III, 18, 6–8). О достоинствах своей речи Плиний пишет и в письме III, 13, обращая внимание на ее трудность, на порядок изложения (ordo), на переходы (transitus), на фигуры и на гармоническое слияние в ней простого и возвышенного стилей.
Речь эту, по-видимому, стали принимать за образец при вступлении в должность консула. Плиний и сам советует брать ее в пример, излагая основные ее положения и принципы композиции и указывая при этом на необходимость учета изменяющихся условий времени и обстоятельств: «Не всем нравится то же самое, да и не всем одно и то же подходит» (п. VI, 27, 4).
Основная тема «Панегирика» — восхваление Траяна — организует весь сюжет [135] . Материал в нем расположен несимметрично и состоит из трех неравномерных частей: первой — очень длинной, второй — очень короткой и общего заключения.
135
См. подробнее о композиции «Панегирика» в кн.: Allain Е. Указ. соч., с. 552 сл.
Первая часть в свою очередь делится на вступление, рассказ, заключение; exordium (гл. 1–3) включает молитвенное обращение к Юпитеру, похвалу Траяну, перечисление его многочисленных достоинств; narratio (гл. 4–88) — основной сюжетный рассказ о Траяне: о событиях его жизни до вступления на престол, о его военных успехах, о победах на Дунае, об усыновлении его Нервой. Здесь развивается описание достоинств, ранее лишь намеченное. Траян превозносится как администратор, консул, судебный деятель, описывается мирный въезд Траяна в столицу, его помощь голодающему Египту, его внешняя и внутренняя политика, его личная жизнь и его отношение к друзьям. Peroratio (гл. 89) содержит благодарность Плиния приемному и родному отцу Траяна за такого сына.
Вторая часть также состоит из вступления (гл. 90), рассказа (гл. 90–92) и заключения (гл. 93), где говорится о невозможности
Третья часть под формой общего peroratio являет собой новое обращение к Юпитеру и сенату (гл. 94–95).
При построении своей речи Плиний, несомненно, опирался на определенные риторические предписания и шаблоны. От Квинтилиана, например, он воспринял ?????????? (или egressus — «отступление») — источник для разделения (похвала людей и мест, описание стран и событий не только истинных, но и баснословных — IV, 3,12), а его теорию ?????— как источник для возвышенного стиля: «Следует отпускать поводья красноречию и не стеснять полет таланта узкими пределами» (IX, 26, 7), ведь «риск придает особую цену как другим искусствам, так и красноречию» (там же, 3).
Но отнюдь не всегда Плиний придерживается традиционных школьных рецептов, он вносит в традицию и что-то свое. Соглашаясь, например, с тем, что в красноречии важно научиться, что следует хвалить, что порицать (п. VIII, 13), он, однако, не следует учению Квинтилиана, который в главе о похвале и порицании (III, 7, 12) предписывает для характеристики восхваляемого лица говорить о его отечестве, родителях и предках, описывать события, случившиеся перед его рождением; отмечать его ум и дарование, красоту тела и силу, следуя в похвале степеням возраста и порядку деяний или располагая похвалу по видам добродетелей. Плиний лишь весьма приблизительно выполняет эти предписания в гл. 4 и 55. Его разделения не отличаются методичностью и не составляют строгой последовательности фактов, прямых доводов и определенных аргументов, предназначенных для создания постепенно усиливающегося впечатления о Траяне, от похвалы простоты, скромности, доброты просто человека до прославления достоинств военачальника и императора. Плиний подает материал иначе, обрисовывая и прославляя прежде всего качества Траяна — общественного деятеля, а уж потом снижаясь до обрисовки и похвалы его добродетелей как частного человека.
Все это подается без реальных органических связок, способом простого нанизывания эпизодов, поэтому переходы часто представляются недостаточно мотивированными и логически оправданными. Забота о деталях и о стиле рассказа поглощает все внимание Плиния, когда он, например, красочно, но многословно, описывает вступление Траяна в Рим, пешком, с небольшим отрядом, чем подчеркивается его скромность, или суд над доносчиками, чем иллюстрируется восстановление им законности и справедливости; так что общее исчезает под нагромождением деталей и эпизодов, занимающих несоразмерно большое место относительно их важности. С ходом основного содержания эти эпизоды иной раз связаны так слабо и искусственно, что без ущерба могли бы быть перенесены в другое место или сняты совсем. Между тем вставные рассказы тщательно продуманы и по-своему развивают основную тему, подчиняясь логике раскрытия образа.
А иногда переходы вполне естественны и обоснованны. Рассказав, например, о консульской деятельности Траяна (гл. 79), Плиний начинает следующую главу вполне уместным здесь риторическим вопросом: «А что сказать о той мягкости и вместе строгости, о том мудром снисхождении, которые видны во всех твоих судебных разбирательствах?» Или, говоря о присущем Траяну чувстве дружбы в главе 85, он начинает следующую главу так: «Достойно внимания, какие ты себе доставил мучения, лишь бы ни в чем не отказать другу». Часто связками служат риторические вопросы (гл. 46, 47, 75 и др.), патетические восклицания (гл. 48, 50, 89), сентенции (гл. 44, 85 и др.). Эпизоды обычно связываются по ассоциации. Например, описывая в главе 18 военные успехи Траяна, восстановление им дисциплины в армии, Плиний замечает: «Одно напоминает мне другое», или в главе 28: «К другому призывает меня многообразная твоя слава».
Таким образом, переходы от картины к картине, от эпизода к эпизоду представляют собой ассоциативное, а в иных случаях ретроспективное, сцепление событий, органически не всегда даже связанных между собой. Плиний как бы оправдывается перед сенаторами в том, что говорит «без особого разбора»: «Ведь моя задача состоит в том, чтобы восхвалять самого нашего принцепса, а не его дела» (гл. 56). Однако в письме III, 13 он весьма недвусмысленно высказывается относительно своих заслуг в искусстве перехода: он доволен им и даже считает, что его translationes могут быть использованы в качестве образца. Искусные обдуманные переходы служили все той же цели: создать у слушателя или читателя полное, не хаотическое представление о Траяне.