Орден Небесного клинка
Шрифт:
Всего за день до отъезда она получила телеграмму от доктора Бланша. В институте Ваюты не смогли датировать изображённые на рисунках предметы. Их не смогли связать ни с одной известной культурой, регионом или историческим периодом. Знакомый доктора не верил, что речь идёт о реальных артефактах, и просил прислать хотя бы один в качестве доказательства. Мари не могла так рисковать: в институте находку наверняка обсуждали бы на широкой публике, и Церковь наверняка узнала бы — с настолько скромными коллекциями Парни в чёрном долго не церемонятся.
— Давай ещё раз. Типологическая датировка тут бессильна, методы
«Если бы Руперт успел рассовать по карманам что-нибудь… Руперт. Он стал сильнее. И не только в Болунтуре, в спаррингах я совсем перестала поддаваться».
Бардо вспомнила, как Свивер набросился на Филиппа, словно тот был обычным манекеном. Несмотря на пробелы в теоретической части, Художка выучился быстро, от прежнего Рупа не осталось и следа. Мари вспомнила, как они уснули почти в обнимку, ей казалось, что с прежним Рупом она бы замёрзла. Щёки Бардо начали гореть. Она подошла к ближайшему холмику снега, сунула в него руки и вдарила холодом по собственному лицу. Всё это было лишним. Глупым.
Мари огляделась, не понимая, куда забрела. Не спи она в дороге, то, возможно, узнала бы эти домишки. На ходу рассматривая браслет, Бардо и не запомнила, как пришла. Но хотя бы знала направление.
Скрипнула дверь. Во дворе одного из домов показался мужчина с ведром. Его силуэт выглядел знакомо: высокий, широкие плечи, могучие руки. Мари скользнула к покосившемуся сараю и прислушалась. Звук шагов трудно было распознать — сапоги хлюпали о грязь. Но что-то знакомое в поступи этого человека приковало внимание Бардо.
Здоровяк вышел на дорогу и направился мимо домов. Мари узнала его походку. Она покинула укрытие и, идя по параллельной улице, начала приглядываться через просветы между домами. Ведро он держал в правой руке, а левой почти не двигал при ходьбе.
«Это не может быть он, — Бардо сверлила мужчину взглядом. — Ну вот какова вероятность?!».
С крыши съехал ком снега прямо на голову здоровяку. Мужчина снял шапку и отряхнул её. Он посмотрел вверх… Филипп! Филипп Сваринно!
Мари развернулась на носках и как можно тише и быстрее направилась к дому, из которого вышел её враг. Это была убогая халупка из иссохших посеревших досок, покрытых облупившейся краской, крышу устилали несколько видов черепицы, печная труба истрескалась, а заборчик, окружавший строение, покосился.
Бардо огляделась. Никого. Она перемахнула через оградку, подкралась с торца и глянула в окно. Место выглядело, мягко говоря, неподходящим для ребёнка — сырость, мрак и убогая мебель, которая, вероятно, была старше самого Филиппа. Ни света, ни других признаков девочки Мари не заметила. Она аккуратно открыла окно и пролезла в хижину. Внутри оказалось холодно и пахло под стать внешнему виду: сыростью и старыми покрывалами.
Женщина оглядела комнатку. Простая
Снаружи скрипнула калитка. Мари сунула снимок в карман, схватила старинную книгу и бросилась к окну.
Глава 18. Пламенеющий
На берегу Дерновки. Вторая половина дня.
Лодка качнулась, когда Уильям оттолкнулся веслом от берега. Герман уселся на корме, укутавшись в плед, Руп сел ближе к носу лицом к дворецкому, а Уильям устроился перед ним. Он вставил вёсла в уключины и направил рукояти к Свиверу. Руперт ухватился и потянул на себя, лодка двинулась, и Руп тут же понял суть гребли.
— Вот, — кивнул Уильям. — А коли повернуть захочешь, просто работай одним веслом.
Свивер приноровился и с интересом направил лодку вверх по реке. Течение было спокойным, а вода холодной и тёмной. Троица миновала поля, и на берегах реки возник лес. Когда они прошли излучину, Руперт подплыл к берегу по указаниям Уильяма. Пока тот помогал Герману выйти из лодки, Руп привязал судно к дереву.
Охотники углубились в чащу и принялись обходить сопку, вокруг которой стояли силки. Двигалась группа не спеша, стараясь не утомлять Германа.
— Хитрость-то в том, чтобы спрятать запах петель, — объяснял Рупу Уильям. — Проволока тоже имеет какой-никакой запах. Заяц учует, у него нос вона какой! Я обычно обтираю петли о то же дерево или куст, под которым их ставлю. Кто-то листья растирает. Токмо нужно, чтобы запах того же дерева был: если обтереть ёлкой, а поставить под липой, то заяц обойдёт это место.
Вокруг сопки тянулась длинная заячья тропа, по которой регулярно пробегали целые семьи ушастых зверьков. Охотники нашли трёх зайцев в девяти петлях, все зверьки были живыми и неистово брыкались завидев людей, но Уильям каждый раз добивал их отработанным движением.
Вернувшись с добычей в лодку, троица направилась вниз по течению. Рядом с порослью камышей бросили якорь, кирпич на верёвке, и стали ждать. Вскоре утки, привыкшие к виду лодки, показались среди тростника.
— Руперт, ты стрелял-то когда-нибудь? — шёпотом спросил Уильям.
— Нет, ни разу.
— Вот смотри.
Охотник протянул ружьё Свиверу и дал ему патрон. Уильям жестом показал, что нужно сдвинуть флажок, чтобы оружие переломилось. Руп увидел отверстие ствола и вставил патрон, затем защёлкнул ружьё и направил на одну из птиц.