Орлиное гнездо
Шрифт:
– Но зачем это сделал Дракула, нам неизвестно!
– так же резко возразил Андраши. – Мы не можем делать, как он, пока не поймем причины! Я же причины не вижу!
Иоана схватила его за руку.
– Не выгоняй их, государь, прошу тебя, - с жаром сказала она. – Это будет большая ошибка!
Она сама еще не знала, почему.
– Хорошо, - удивленно сказал Андраши. – Если ты просишь.
Наступило Рождество. Князь и княгиня со своим двором стояли все положенные службы; и всякий раз Иоана
А что было в сердце у нее самой?
Когда прошли праздники, князь и княгиня опять разделили ложе: и это было большим счастьем и большой тревогой. Казалось, они крадут ночи любви у судьбы.
Наступил новый год – год, до которого они не чаяли дожить; Валахия отдыхала под снежным покровом, в кои-то веки не тронутым ни сапогами врагов, ни кровавыми и рвотными следами братоубийства. Это были редкие для княжества дни мира, почти благоденствия. Иоане и ее мужу за свое короткое правление удалось сделать немало.
И тогда Мехмед опять подал весть – он вызывал Белу Андраши, господаря Валахии, для переговоров в одну из южных крепостей: совершенно как сделал когда-то с Дракулой, желая заманить его в западню.
* Буквально – “голова султана”, высочайшее звание. Любимые жены султана назывались “кадын-эфенди”, “госпожи”.
========== Глава 66 ==========
– Минул год, ровно год со дня Джурджиу, - проговорила Иоана в темноту. – Ты помнишь?
Князь улыбнулся.
– Да.
Как было не помнить? Ровно год назад он сломил ее мужа, чтобы взять в полон сердце Иоаны. Он солгал своей возлюбленной во имя высшей правды. Кто теперь пойдет на Константинополь и вернет ему славу?
Иоана быстро приподнялась над князем.
– Это, без сомнения, такая же ловушка, Бела, как и та, которую Мехмед устроил для Дракулы, - горячо проговорила она. – Шпионы доложили султану, что в Валахии спокойно, что с нее опять есть что взять; и сам кровопийца отдохнул! Он требует дани, но это только предлог!
– Конечно, - совершенно спокойно ответил Андраши. – Мехмед Фатих, возлюбленный небесами, - женомуж с изъеденным червями нутром, не брезгующий ничем во имя своей священной цели: поглотить и потребить весь мир!
– Думал ли пророк, что его учение принесет такие плоды, - горько засмеялась Иоана. – И как: ты, конечно, поедешь?
– Конечно, поеду, - сказал князь.
Другая женщина заахала бы, стала упрекать его, что он сошел с ума… но его княгиня лишь кивнула.
– Не дай только захватить себя в плен, - сказала она.
Погибнуть он мог; попасть в руки турок – никогда. Государь и государыня улыбнулись друг другу, и Иоана прильнула к устам мужа.
Потом она опрокинулась на спину и, улыбнувшись, простерла руки.
– Иди
Он медленно лег на нее, вглядываясь в глаза.
– Ты думаешь, что я умру? – спросил князь.
– Нет, - ответила Иоана, гладя его по волосам обеими руками. – Я думаю, что ты не умрешь.
И она отдалась ему; отдавалась ему с радостью, с неистовством, принимала его силу, ощущая, как бьется в ней жизнь и любовь, плача от счастья. Они долго сжимали друг друга в объятиях, то поднимаясь, то опускаясь на ложе, пребывая в том раю, куда входят только вместе.
Потом князь лег рядом с женой, ощущая себя счастливым и опустошенным; она же была счастлива – и переполнена силой. Ей хотелось его и его силы еще.
Андраши ощутил боль. Он положил руку на грудь Иоане, прислушиваясь к ее сердцу, пытаясь понять – отчего оно так бьется, чего чает.
– Ты хотела взять меня напоследок… взять все, что я мог дать? – спросил он, пытаясь найти ее взгляд. Иоана закрыла глаза.
– Напоследок… нет, я никогда не напьюсь тобою, пока люблю, - с улыбкой прошептала она. – Пока могу любить. И ты знаешь, что если ты погибнешь, то с тобою для меня на земле погибнет все.
– Я так дорог тебе? – затаив дыхание, спросил князь; он не знал, верить ли сейчас своим ушам. Иоана никогда еще не делала ему таких признаний.
– С тобою для меня на земле погибнет все, - повторила Иоана.
И он понял, что это так: Валахия без него будет Валахией султана, Валахией Раду чел Фрумоша, и в ней не останется места княгине Иоане.
– Никто из нас не станет рабом неверных, - сказала государыня. – И мы не умалимся, князь, для жалкой участи.
– Но никто не может знать… - взволнованно проговорил князь.
– Да, - Иоана кивнула.
Она помолчала, припав щекой к его груди.
– Кисмет, судьба, - проговорила княгиня уже сонно.
– Но я верю Богу, Бела; Господь не оставит нас…
“Те тысячи турок, которых Дракула месяцами томил в темнице, тоже думали, что их бог не оставит их, - и их было много, таких же чад Господних, как мы, и погибли они страшнее некуда! Есть ли такой равнодушный Бог?” - невольно подумал князь.
Он взглянул на спящую жену, и губы его тронула улыбка, а сердце - тепло. Вот когда он понимал, что Бог есть и Его не может не быть, - когда глядел на нее…
Он поцеловал сначала ее лоб, потом уста, потом крест, который висел на ее груди. Потом обнял жену и заснул, зарывшись лицом в ее волосы.
Князь выезжал из Тырговиште, везя с собою положенную дань серебром – и ведя три тысячи воинов: столько же, сколько он имел, когда брал город. Но теперь больше половины из них явилось с земель верных ему бояр. Все эти люди, господа Валахии, вместе с князем надеялись на чудо.
Перед тем, как господарю уехать, Иоана зазвала его к себе – попрощаться. Конечно, она оставалась здесь, в сердце своей родины.