Орлиное гнездо
Шрифт:
“Господи, дай нам силы выстоять, - подумала Василика. – Всем нам”.
И она не знала уже, за кого молит Бога и какой помощи хочет.
* Бунчук, или туг, - конский хвост на деревянном древке, использовавшийся в Османской империи и Восточной Европе вместо штандарта.
* Великим городом жители Балкан и Юго-Восточной Европы, как христиане, так и мусульмане, называли Константинополь.
========== Глава 72 ==========
Василика
– Я слышала, что князя Влада ужасно пытали здесь, - произнесла валашка, глядя исподлобья темным, горящим взглядом.
Турок посмотрел на нее неподвижно.
– Вот как у вас рассказывают?
Василика кивнула. Да, о мучениях князя Влада, превративших его в изверга, шептались люди даже спустя годы после вокняжения Дракулы – и она мимолетно удивилась: неужели сам Штефан не слышал этого, живя при дворе в Тырговиште? Но турок сказал неожиданную вещь.
Положив руки пленнице на плечи, Штефан произнес:
– Я учился с князем Владом в Турции, в придворной школе. Он был одним из лучших… умен, как хафиз…
Василика нахмурилась.
– Кто?
– Тот, кто читает Коран наизусть, - объяснил Штефан.
Василика фыркнула с большим презрением, чем намеревалась.
– Ваша святая книга!
Глаза турка сверкнули необузданной яростью; но потом он поджал губы и с сожалением усмехнулся. Что эта девчонка может понимать?
– Князь Валахии постигал нашу мудрость шесть лет, - сказал Абдулмунсиф. – Вера пророка – вера любви и милосердия, Василика…
– То-то я вижу это по вас, - сказала девушка.
– Война всегда жестока, с кем бы она ни велась, - заметил ее хозяин. – Жестокость бывает необходимостью… поистине так, - прошептал он, кивая, уже словно бы самому себе.
Василика обхватила плечи руками и, насупившись, сказала:
– Мне кажется, что ты никакой не христианин.
Ее прямота, немыслимая для турчанки – и для туземной рабыни, – ударила его, заставив поморщиться. Но в глазах валашки Абдулмунсиф разглядел тоску, причину которой угадал.
– Ты тоже сможешь постигать нашу мудрость, когда войдешь в мой дом, - сказал он, погладив Василику по плечу. – У нас женщинам дозволено учиться. А ваши женщины – дикие женщины…
Абдулмунсиф подумал о валашской женщине, соединившей в себе и эту свойственную им свежую, благородную дикость и силу, и редкую красоту, и ум, и тонкость… Иоана Валашская…
Эта девчонка, ее служанка, тоже хороша, но никогда не уподобится своей властительнице, сколько ее ни школь: такой, как Иоана, нужно родиться. Голубые глаза турка смотрели с тоской и с предвкушением – с неизбывной тоской и с неизбывным предвкушением. Потом Абдулмунсиф улыбнулся, взглянув в лицо служанке.
– Я был добрым товарищем князю Дракуле. Он полюбил меня так, что взял с собою в Валахию, -
– То есть вы переделывали их на свой лад, - сказала Василика.
Девчонка была умна и дерзка. Конечно, она не выдержала бы и малой доли того, что Дракула и ее княгиня, - но Абдулмунсиф и не собирался ее такому подвергать. Чтобы утешить, он обнял и поцеловал Василику в губы. Она трепетала в его объятиях. Сколько пройдет времени, прежде чем он приручит ее – и она сама возжаждет его, возжаждет принадлежать ему?
Но когда он выпустил ее, Василика опять заговорила о своем.
– Где мой князь?
Несчастная! Абдулмунсиф усмехнулся.
– Он в безопасности, - сказал турок. – А ты в безопасности со мной.
Он тихо погладил девушку по щеке; но она не откликнулась. Василика отошла к своим носилкам, ждавшим в отдалении, и села; к ней тотчас подступили невольники. Когда Василику подняли в воздух, Абдулмунсиф крикнул:
– Прикрой лицо!
Сквозь резьбу паланкина можно было разглядеть сидящую.
– Пока нет нужды ничего прикрывать, - отозвалась она звонко. – В воздухе меня никто не увидит, кроме птиц!
Обыкновенную рабыню он бы выпорол за подобное – но ее не будет. Нет: Абдулмунсифу, крещенному Штефаном, который и сам себя называл Штефаном, не хотелось калечить такую натуру; и смирения, и рабов в империи было предостаточно…
Мало только таких людей, которые и творят историю, - неукротимых, подобных великому сыну дьявола. Валаху, которому Штефан присягнул с намного большею готовностью, чем служил султану. Из числа таких избранных был и Бела Андраши: из людей, которые выше закона, которые сами и есть и закон, и правда, и вера.
Братья-драконы… Возлюбленные братья!
Штефан плакал, выступая на своем коне рядом с Мехмедом. Княгиня Иоана, великая госпожа, поняла бы его. Турок взглянул в сторону носилок – и тотчас отвернулся. Василика сейчас мало занимала его мысли.
Он не знал, что в этот самый миг Василика видит терзания, скрытые от других, – но не его, не мужское горе: Василика видела перед собою прекрасное лицо княгини Иоаны, государыня Валахии плакала кровавыми слезами.
– О, что они творят, - прошептала Иоана. – Прости им, Господи! Они не ведают… не ведают, что творят!
– Чем я могу послужить тебе, государыня? – спросила Василика шепотом. – Где ты?
Иоана улыбнулась, капля крови сверкнула на ее щеке; княгиня всплеснула руками, словно распростерла их над своею землей, как крылья, - и пропала.
Василика зажмурилась, ощущая огромную любовь и боль, любовь и боль всего существа Иоаны.
– Ты… везде… - прошептала девушка, точно молясь.
– Кисмет, - в ответ прошелестел холодный ласкающий ветер.
Василика уже знала, что это значит по-турецки: судьба. Государыня велела ей принять свою турецкую судьбу.