Орлиное гнездо
Шрифт:
– Разве во дворце ты не была рабой? – спросил он. – Разве не были твои князья вольны в твоей жизни и смерти – и не могли жестоко казнить за любую вину или даже без всякой вины?
Василика промолчала. Да, конечно, все было так: конечно, ее могли предать смерти за любую вину или даже безвинно… но сравнивать ее положение в Валахии со здешним было как сравнивать небо с землей!
И Штефан это, конечно, понимал – но молчал, точно в насмешку.
– И мне нужно смириться, -
– Всем приходится смиряться, - ответил турок. – Каждому… каждому Бог предназначил свое место!
Василика опустила глаза.
– Я сниму эти браслеты, - прошептала она.
– Сними, - спокойно согласился Штефан.
Василика сняла ножные браслеты, но те, что на руках, оставила. Штефан улыбнулся.
– Хочешь сейчас поучиться по-турецки?
– Нет, - угрюмо ответила она. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне еще о князе Владе. Как он жил здесь?
“Как ястреб на привязи, рвущийся лететь и убивать”, - подумал турок.
Обняв Василику, он привлек ее к себе.
– Мы с ним ровесники, - начал Штефан; а Василика, вздрогнув, подумала: Дракула жив и поныне. – Мы учились у одного аги… Наставника, - объяснил турок. – Влад был прилежнейший из прилежных учеников, и в классе он никогда не шалил, как другие дети, а слушал учителя очень внимательно.
Абдулмунсиф улыбнулся.
– Как будто князь Дракула сам был священной книгой, в которую записывают поучения. Смеялся он редко и говорил немного; но когда говорил, его ум удивлял даже старших.
Василика почти ничего не запомнила о старшем Дракуле, кроме огненного выпуклого взора и страха всех людей перед ним: но сейчас, слушая своего господина, Василика могла вообразить себе, каков был юный князь, так ясно, точно сама знала его в годы плена.
– А пытки? – трепетно спросила валашка. – Разве князя Дракулу не мучили… это все неправда?
– Однажды… его отправили в школу наказаний, - словно бы с неохотой ответил Штефан. – Там учат палачей.
Василика ахнула.
– В наказание?
– Князь что-то сотворил, в чем не признался мне и никому из товарищей, - или провинился его отец Дракул, отдавший Влада с братом в заложники, - не глядя на нее, сказал Штефан. – Но это неважно. Палачи нужны любой стране, чтобы в ней сохранялся порядок, - и князь Дракула получил свой урок… Пытки в нашей стране – большое искусство…
Тут он словно бы спохватился, что его слушает девушка, побледневшая от ужаса. Улыбнувшись, Штефан поцеловал Василику в макушку.
– Успокойся. Тебя это не коснется!
– Мне все равно, - ответила Василика.
– Ты очень храбрая девушка, - сказал ее хозяин.
Василика опустила
– Ты хотел заняться со мной турецким языком.
– Да, - немедленно согласился Штефан. – Давай приступим.
И они занимались живо и даже радостно: Штефан радовался быстрым успехам своей ученицы, а Василика своим собственным. Это помогало забыть, кто и что она здесь, в Эдирне.
Потом Штефан сказал:
– Я научу тебя читать и писать по-турецки – так нам обоим будет легче. Скоро твоей памяти будет мало, чтобы запоминать мои уроки.
Василика кивнула.
– Спасибо.
Они долго сидели вдвоем, плечо к плечу; Штефан держал руку невольницы и поглаживал ее пальцы. Девушке стало жарко: ей казалось, что сила этого мужчины вливается в нее через пожатие. Она захотела отнять руку.
Но турок не позволил ей отстраниться. Обняв Василику одной рукой за плечи, другой Абдулмунсиф стал ласкать ее. Василика затрепетала, когда он коснулся ее груди; и рванулась из его объятий, когда горячие пальцы турка скользнули вниз, за пояс ее нижних штанов.
– Тише, - шепнул любовник.
Он прикасался к ней так, как служанки в бане, - только делал это еще бесстыдней и с неизмеримо большим наслаждением. Василика, потеряв голову от смятения и желания, откинулась Абдулмунсифу на грудь. Ей казалось, что она и этот человек, который держит ее и ласкает, уносятся в небо и заполняют его собою. Абдулмунсиф зажал наложнице рот, чтобы она не закричала; Василика громко всхлипнула, пытаясь оторвать его пальцы от лица.
– Как ты мог… Я теперь умру!
Она плакала и тряслась в его объятиях.
– Отчего ты умрешь? – ласково спросил Штефан. Взяв Василику за подбородок, он заставил ее посмотреть на себя. – Разве ты не сотворена женщиной, как я мужчиной? Бог сотворил нас такими, какие мы есть.
– Это грешно даже мужу, - зажмурившись, прошептала Василика. – А уж тебе…
Он сжал ее плечи.
– Ты думаешь, что когда-нибудь сможешь принадлежать другому мужчине, кроме меня? – спросил Штефан с неожиданной суровостью.
Девица затихла.
– Нет, - сказала Василика.
Конечно, нет! Разве сможет она когда-нибудь посмотреть другому мужчине в глаза – после того, что Штефан делал с ней?
– Ну вот и хорошо, - ласково ответил турок. Он вздохнул, сжав ее пальцы. – Бог сотворил нас такими, какие мы есть, - повторил ее господин.
Василика молчала, с несчастным и потерянным лицом. Штефан положил ей руку на плечо.
– Ты была бы несчастна, если бы вышла замуж в своей стране, - серьезно сказал он.
Василика встрепенулась.