Орлиное гнездо
Шрифт:
– Что вы сказали, дорогая кузина?
У Илоны дернулись тонкие губы, но она промолчала. Едва ли Корвин наказал бы ее, даже если бы она ему надерзила; но желания вступать в схватку еще и с ним, имея такого мужа, у нее не осталось. Она спрятала лицо в ладонях… и почувствовала, как король коснулся ее плеча.
– Илона, прошу вас, потерпите еще… будьте снисходительны.
Илона улыбнулась, не глядя на короля, но чувствуя, что Корвин тоже улыбается. Они понимали друг друга – властители величайшей и самой просвещенной христианской державы против полудикого
Она присела, распустив по полу юбки, и, широко перекрестившись, удалилась.
Илона, не находившая себе места от тревоги, не знала, что король Корвин вызывал к себе новоявленного родственника днем ранее этого разговора – и учинил ему допрос. Он попенял ему на то, что и случилось впоследствии – но легко могло бы случиться еще после первой ночи: Корвин знал о положении кузины с самого начала.
– Кузен, ваша супруга приходила ко мне и проливала слезы, сетуя на свое положение. Она жаловалась, что вы совсем не уделяете ей внимания.
Дракула несколько мгновений молчал – потом губы его изогнулись.
– Вот как?
Корвин остался спокоен и холоден.
– Да, князь.
Дракула усмехнулся.
– Король, ты только что вмешался в дела моего государства, - сказал он.
Несколько мгновений государи впивались друг в друга взглядами. Корвин знал, что, пока Дракула у него, Дракула смирен; и, однако же, король венгерский отвел глаза первым.
– Я понял вас, кузен.
Дракула кивнул. Он теперь улыбался, не спуская глаз с короля-ворона.
– Вам не о чем беспокоиться, ваше величество. Я позабочусь о моей жене.
Корвин потупился.
– Хорошо, - сказал молодой король с какой-то внезапной усталостью. – Только не мучайте бедняжку слишком долго. Она уже истосковалась по вас…
Тут Дракула разразился смехом.
– Неужели?
Корвин усмехнулся, но смеха в этом звуке не было. Он покачал головой и отвернулся. Дракула молча вышел из королевских покоев.
Илона прожила в таком же положении еще неделю – и теперь ей не было позволено даже жаловаться. Но наконец мучительное ожидание кончилось.
Князь пришел к ней ночью – и Илона поняла, зачем, как только он отбросил ее одеяло и навалился на нее. Молясь про себя, она закрыла глаза и постаралась покориться.
Это было грубо, быстро – но не так ужасно, как венгерка уже успела вообразить себе за прошедшие дни. И когда князь наконец заснул, наконец-то подле нее, забросив ей на плечи свою огромную для человека такого роста руку, Илона ощутила даже какое-то удовлетворение. Нестерпимый груз свалился с ее души.
Она вдруг понадеялась, что уже забеременела. Если князь узнает об этом, он, быть может, смягчится и станет к ней внимательней… Ведь у него нет сыновей…
Наутро Илона, несмотря на брачную ночь, ожидала, что опять проснется одна – но она обнаружила в своей постели мужа и оцепенела, видя его в такой близости при свете дня. Но князь ничего от нее
И даже исповедник не знал.
Она краснела, а князь не смущался никакими мелочами. Ей казалось, что он силою вторгается в ее душу, - это было еще постыдней, чем телесное соединение.
Князь слушал молча, но очень внимательно – и только задавал ей вопросы, от которых ей порою хотелось убежать и забиться в угол. Но куда бы она могла убежать от этого дьявола, своего супруга и господина, в какой угол спрятаться?
А когда допрос наконец прекратился, Илона ощутила странное, позорное удовлетворение. Она вдруг поняла, что ей понравилась такая власть над собой. Она поняла, что люди могли покоряться князю Цепешу добровольно и радостно.
Потом князь приказал принести им завтрак – и они ели в постели, как королевская чета. Потом вместе пошли к королю - точно затем, чтобы тот благословил начало супружеской жизни.
Илона с замиранием сердца ждала, как Корвин примет такую весть; но он, все поняв по лицу кузины, казалось, испытал такое же облегчение, как и сама княгиня. Король-ворон смеялся и шутил с ними обоими. А Илона так и не поняла, в чем была причина поведения мужа.
Однако благородная венгерка чувствовала, что ей никто не соизволит дать объяснений; да и не желала их слышать, гнетомая какими-то страшными подозрениями…
До обеда князь и княгиня оставались вместе – а после опять разлучились. Но страх Илоны почти прошел. Когда князь пришел к ней ночью, она едва ли не обрадовалась этому.
Но теперь все происходило не так быстро – муж делал с ней странные вещи, вовсе не неприятные, но очень постыдные, как та утренняя исповедь. Ей вдруг стало даже слишком хорошо для христианки, принимающей супруга на ложе; но, конечно, Илона не могла остановить своего князя. Она вместе с ним падала куда-то, где было место только сладострастным грешникам.
Князь прожил с нею брачно еще две недели, исполненные такого же сладострастия, духовного и телесного, пока Илона не почувствовала себя в тягости.
========== Глава 82 ==========
Пленника, захваченного в Трансильвании, везли, как скотину, упрятав в мешок и перекинув через седло. Факельщик чувствовал, что должен крепиться, должен отстоять хотя бы свою честь перед рабами султана и посланниками этого неведомого белого паши, – но мужество покидало его с каждым часом. Что пользы стоять за свою честь, когда турки даже могущественных князей и великих воинов вынуждали целовать султану зад? Они самих апостолов могли бы заставить отречься от Христа – если бы те только попали в руки выучеников султанской палаческой школы!..