Орлиное гнездо
Шрифт:
Потом князь пришел к ней.
Илона немедленно встала, позабыв все, чем занималась до тех пор. Она низко присела князю, склонив голову.
– Хорошо ли ты спала? – ласково спросил Дракула.
У нее задрожали губы – и она сама почувствовала, как побледнели щеки.
– Да…
Илона замешкалась, не зная, как обратиться к нему: назвать ли его князем - или по имени? Нет – хотя валахи куда проще, дичей, чем ее сородичи, она на это никогда не осмелится…
Но Дракула, казалось, ничего больше и не ждал. Он словно пребывал в какой-то задумчивости,
Илона закрыла глаза, точно ожидая, что на беззащитную шею, которую высокий головной убор и высокая прическа оставляли открытой, обрушится топор. В своем уборе она была еще выше мужа – но чувствовала себя крохотной рядом с ним.
Однако Дракула, немного подержав ее руку, поднес ее к румяным губам и поцеловал. Илона чуть не лишилась чувств, ощутив пальцами, как вчера ощутила ртом, прикосновение знаменитых усов, о которых даже спорили при дворе – не фальшивые ли они. Нет: усы оказались самые настоящие, как все в дикой наружности этого дикого человека.
А потом муж, так же держа за руку, молча вывел ее из комнаты и повел к королю. Матьяш был с утра свободен, если не считать группки придворных, которых он занимал разговором одновременно; увидев новобрачных, Корвин немедленно оставил своих собеседников и повернулся к ним. Так непринужденно, точно вчера они всего лишь потанцевали на одном из знаменитых придворных празднеств.
– А, дорогая кузина?
Матьяш Хуньяди помедлил и улыбнулся, взглянув сверху вниз своими большими бледными глазами в зеленые глаза Влада Цепеша.
– Кузен, - сказал он.
Король склонил голову, на которой так и не появилось короны, – но Дракула не шелохнулся. Тогда Корвин продолжил.
– Сегодня в вашу честь в большом зале дают обед… Надеюсь, вы будете присутствовать, кузен?
Корвин улыбнулся, как будто Дракула мог отказаться прийти на торжество, виновником которого был. Хотя Дракула – мог.
Но он сказал:
– Охотно, король.
Корвин рассмеялся. “Уж не дошли ли до него слухи о брачной ночи?” – со страхом подумала Илона. Но король только повернулся к ней и сказал:
– Кузина, почему бы вам не пойти прогуляться? Вы что-то очень бледны.
Илона вспыхнула, услышав такое замечание. Но она только молча присела обоим государям и пошла прочь. Лишь за дверью зала княгиня позволила себе заплакать, прижав к горящим щекам ледяные пальцы. До нее доносились голоса, среди которых она различала глубокий, ни на чей не похожий голос мужа – но не смела и не желала вслушиваться.
Плакала княгиня недолго – покусав губы, она утерла глаза и пошла в пустую спальню. Повиноваться судьбе – ее долг перед Господом.
До обеда князь так и не увиделся с ней; на обеде он был странно весел и невозмутим, учтив с нею и со всеми остальными, насколько это было возможно для Влада Цепеша. Казалось, он в упор не видит взглядов, которыми их так и ощупывали; не слышит альковных шепотков, которые веяли по всем углам. После обеда князь опять поцеловал жене
А ночью не пришел к ней совсем – даже не проводил в опочивальню: он даже не считал нужным скрывать ее положение. Илона долго плакала в подушку, чувствуя себя покинутой всеми – и отчего-то преданной… Отчего-то ей казалось, что король предал ее. Как?..
Следующий день Илона провела в полном одиночестве – и третья ночь застала венгерку на коленях: она молилась Христу, пресвятой деве, чтобы такое положение хоть как-нибудь кончилось. Иначе у нее просто сердце разорвется от страха!
Илона была еще на коленях, когда услышала, как скрипнула дверь – вошел князь. Она вскочила, но Дракула даже не взглянул на жену. Он молча разделся и, стащив с брачного ложа одну из перин, в которых Илона утопала в одиночестве, улегся прямо на пол.
Несчастная легла в постель и укрылась шелковым одеялом до подбородка – как будто это могло бы защитить ее, вздумай князь пожелать осуществить свои супружеские права. Илона долго еще шевелила губами, молясь беззвучно, а потом уснула – не заметила, как уснула, рассматривая могучую спину мужа и гриву волос: он лежал к ней спиной.
Утром, конечно, Илона опять обнаружила себя в одиночестве. Она поняла, что больше не может терпеть – и, совершив туалет, даже не поев, вышла из своих покоев и быстро, яростно зашагала на поиски короля. Илона ярилась наедине с собой – а при встрече с кузеном с глазу на глаз, наверное, потеряется, как всегда с этим прехитрым монархом; но знала, что должна что-то предпринять.
Король принял ее сразу же, как только доложили о приходе княгини. Илона вошла к Матьяшу с пылающим лицом, со сжатыми кулаками. Сидящий Корвин устремил на нее взгляд своих больших лучистых глаз, улыбнулся – и Илона оробела: она знала, что король необыкновенно умен. Но, присев, она выпрямилась и сразу же заговорила: голос ее немного дрожал, но был полон решимости.
– Ваше величество, князь пренебрегает мною.
Между светлых бровей короля появилась складка.
– Что значит пренебрегает?
Илона замерла. Кузен в самом деле не знает – или лжет?
Она опустила глаза.
– Влад пренебрегает мною как женой.
Илона стиснула кулаки, спрятанные в юбках. Если король начнет выпытывать подробности, она умрет со стыда. Но он все понял и так.
– Ах… вот в чем дело.
Справедливый король мягко взял Илону за подбородок, чтобы встретиться с нею взглядом. Он улыбался, и был пленителен, как всегда в такие минуты.
– Дорогая кузина, неужели вам так не терпится вступить в брачные отношения?
Илона побледнела.
– Нет, - тихо сказала она, гадая - что Большой Ворон подразумевал под своими словами. Он никогда не говорил просто.
– Ну тогда подождите еще немного. Князь придет к вам, будьте уверены… положитесь на Господа.
Илона отпрянула от его участливой руки.
– Вам ли говорить о Господней помощи!
Любезность сошла с лица короля, как будто его заморозили; тонкие губы сжались в прямую линию.