Ормхеймский Бастард
Шрифт:
Тенмар… Пожалуй, Анри верить можно. Всегда и во всём. Офицеру, что когда-то едва не погиб за чужих девчонок. В мире, где братья предают сестер, матери — детей, а те — родителей. В мире волков и шакалов — как сказал бы Ральф Тенмар, будь он жив.
Как Ирия вообще смеет усомниться в своем спасителе? Прожженный политик, интриган и подлец Всеслав верит, а она — нет.
Если бы Анри обретался в Эвитане… Где-нибудь невдалеке. Пожалуй, именно ему можно рассказать почти всё. И почти всё спросить. Совсем скоро. Потому как
— Квирк, квирк. Квирк.
Странная ночь. Лишь двоим понятная беседа. И странная птица.
2
Солнце насмешливо заглянуло в комнату. Вытянуло длинные, тонкие пальцы-лучи. Торопливо ощупало стены, пол, потолок. Кровать. Скользнуло по лицу Ирии…
Вставай, засоня. Проспишь всё на свете.
Сезар Основатель говорил, что мужчина спит пять часов, женщина — шесть, ребенок — семь, а дурак — восемь.
Ирия здесь сомневалась только в двух вещах.
Во-первых, что в ту эпоху уже были широко распространены часы. Впрочем, уж для королевского дворца их бы раздобыли, так что снимается.
В крайнем случае, песочными бы обошлись.
А во-вторых — не перепутал ли король мужчин и женщин? Особенно — крестьянского сословия? Впрочем, монарху простительно их не знать вообще. Разве что в качестве случайных утех.
А дамы в ту пору еще сидели по замкам. Ко двору их пригласил только внук Сезара — Поль-Андре Любвеобильный. Так что суровый король-завоеватель мог судить только по трем своим супругам и выводку дочерей. Из которых половину честно распихал по монастырям. Очевидно, чтобы не спали лишнего. И вообще не ленились.
А признавать бастардов спешил еще меньше Ральфа Тенмара.
Впрочем, в отношении его самого историки сходятся. Лихо определивший всех Алисиных дам в дуры монарх сам спал за ночь не больше четырех часов. Но нигде не уточнялось, не любил ли он еще, к примеру, подремать после обеда…
Или после альковных утех.
Легкий цокот башмачков за дверью. Осторожный стук.
— Господин, вы не спите? Это я, Нинон.
Настоящее ли это имя пышнотелой служанки — неизвестно. И не потому, что у нее тайн — на всю компанию Клода. Просто посетителям красотка представляется именно так. И некий «юный дворянин из Ланцуа» вчера еле от нее отвязался. Просто за кошмарами из головы напрочь вылетело.
Ирия честно надеялась, что запасного ключа у любвеобильной прелестницы нет. И, похоже, это действительно так — раз никого не разбудили страстным поцелуем. Вдруг неутомимая пышечка сама спит в лучших традициях грозного Сезара? Здоровье позволяет?
Впрочем, «прекрасному кавалеру» тоже честно дали выспаться. Но теперь соблазнительная для мужских глаз любительница тощих безусых юнцов — вновь тут как тут. Очевидно, в надежде, что такие юнцы дамским вниманием не избалованы. И расплатятся
В постели бойкую девицу ждал бы сюрприз. Но разоблачение — последнее, что сейчас нужно «юному ланцуйскому дворянину». Как и слухи. Тогда уж проще было по пути нанять служанку и ехать в женском наряде. В карете.
— Что-то случилось, Нинон?
— Я принесла молодому господину горячий завтрак.
А еще горячее — поцелуй. И всю себя — в качестве основного блюда.
И даже прохладный тон гостя этот пыл не охладил.
А если жертва Нинон пошлет ее к змеям? Служанка потащит свой горячий завтрак обратно? Или слопает сама? В поварне или прямо за дверью?
Кажется, сейчас Ирия начнет жалеть мужской пол. Им порой тоже несладко. Вот так и останавливайся в гостиницах. И если отказавшую женщину поймут, то вот мужчину… Если, конечно, даме не за семьдесят.
Наглые кавалеры и блестящие охотники за приданым не оставляют в покое честных девиц. А записные ловеласы — еще и замужних дам. Зато другим кавалерам сполна мстят такие вот навязчивые Нинон.
Прелестница-подавальщица из Больших Дубов рядом с ней сойдет за скромницу. Если не за монашку.
Когда ехали с Ирэн — гостиничные красотки держали себя в руках. Всегда. Наверное, стеснялись приставать к брату при невинной сестре. И что, теперь везде таскать с собой фальшивых сестер?
Ничего, если повезет — скоро повезем настоящую. Да еще и с ребенком.
— Подожди, Нинон. Я оденусь, — сдержанно ответила Ирия.
Все-таки спасибо природе, наградившей достаточно низким голосом. Почти мужским. А если еще и усилия приложить…
— Сударь! — служанка хихикнула. С тонким-тонким намеком на толстое-толстое продолжение. Прямо сразу, как откроется дверь.
— Не хотелось бы смущать невинных девиц, — сухо изрекла Ирия.
И, не обращая больше внимания на кокетливый щебет, торопливо взялась за одежду. А служанка пусть пока постоит за дверью. А надоест ждать — завтрак юнец из Ланцуа и сам себе добудет. В общем зале. Там хоть никто не пристанет. Все дамы при кавалерах, а насчет прочего — мы пока не в Квирине. Хоть уже и близко.
Девушка глянула в зеркало… и чуть не присвистнула. Не хуже давешней птахи. Та приняла бы за свою.
Да… полезно иногда так смотреться… пристально.
Природа природой… но кое кто мог бы ей и помочь. А не налегать в Тенмаре и в Лютене на всевозможные вкусности. И теперь рубаха легла… сейчас еще носить можно. Особенно под свободный камзол или колет. Но еще чуть-чуть — и здравствуй, судьба Лауры. Кошмар с ежедневным бинтованием.
Как обрадовалась бы не так уж давно влюбленная в словеонского красавца глупая лиарская девчонка. Она же еще не знала, что у судьбы нужно не красу неземную просить, а тощую фигуру и невзрачное лицо. Благодарить за них — не наблагодариться. А то ведь и потерять можно…