Ормхеймский Бастард
Шрифт:
— Потому и не последовала. Смерть идет за мной по пятам, Олаф. Как самый верный враг и преданный спутник. Я подробно расспросила Азу и Эсту — насколько знают они. Ну и Юстиниану заодно. Мне больше некуда возвращаться. Ни Виктору, ни Октавиану я гибели не желаю. А Диего слишком неразлучен с Октавианом и может погибнуть просто потому, что рядом. Как погибли бы в змеиных катакомбах под Лютеной мы все, хоть Юстиниан и приходил за мной одной.
Олаф не знает ни змеи, и пусть. Рассказывать подробности
Всё равно он считает ее ненормальной. Да и что такое норма?
— Элгэ…
— Молчи. Считаешь меня бредящей сумасшедшей — знаю. Но молчи. На сей раз я умираю не за что-то, а лишь потому, что древним силам вожжа попала под хвост, когда еще мои предки не родились. Эти силы ничего от меня не хотят и ни за что не ненавидят. Я им просто под руку попалась. И в свои последние дни даже не смею ринуться спасать родных. Чтобы не принести им смерть сама.
— Элгэ, в моих жилах тоже течет кровь банджарон.
— Прости, но ты, в отличие от Анри, даже не похож.
— Кровь викингов оказалась сильнее — когда речь идет о внешности. Но чем это помешает мне попытаться спасти тебя?
Что? Надежда захлестнула той самой горной рекой… и вмиг застыла северным льдом. Непробиваемым настом.
— Олаф… Не предлагай мне такое. Сам знаешь, для меня слишком велико искушение согласиться. У меня ведь брат и сестра. И оба — в опасности, особенно он. А ты свяжешь себя на всю жизнь — в самом лучшем случае. А в худшем — просто погибнешь. Если твоей крови не хватит развязать древний узел.
— Я готов умереть.
— Охолони, Олаф. У тебя — твои люди, в конце концов…
— Их прекрасно дотащит до места Тенмар. Ему не привыкать.
Что он потерял дома — раз теперь не только не рвется туда, но еще и жизнь готов положить играючи? За чужую девушку.
Не банальный же это способ ее соблазнить, в конце концов.
— Олаф, даже если ты не веришь в серьезность происходящего — лучше верни свое слово назад. Потому что повторяю: я достаточно безумна, чтобы согласиться.
2
Иногда самое трудное — это вернуться. Тебя отпустили, даже проводили до границы. На родине ждет полное прощение и родители. Прежняя жизнь. Дом, семья, даже любимые книги.
Рядом — лучший друг. Удалось выцарапать у смерти и его. Переубедить не только Анри Тенмара — даже Керли и Эверрата.
Как такое вышло? Какие милосердные высшие силы поддержали Сержа?
А он всё еще не в силах поверить. Потому что так не бывает. Счастливый конец подобной истории возможен лишь в сказке. Когда Серж успел разучиться в них верить? И когда понял, что верил раньше?
На исходе Рождение Осени. В точно такое же корнет Кридель переплыл Танн. Как легко и быстро летело время в отцовском поместье.
Позади осталась Бездна, вперед ждет Дом. И всё еще никак не верится…
Роджер тоже в основном молчит. Он просился остаться. Анри сам уговорил его на обратное. Джерри едва оправился от раны. Никогда не знаешь, в какой миг вновь накроет лихорадка. И хромота — до конца жизни. Только в таком состоянии Роджеру и скитаться! Да еще и драться не на жизнь, а на смерть. Хорош хромой наемник. Да еще и с фехтовальными талантами друга.
Пригласить его к себе Серж успел давно. И многократно повторил — для верности. Чтобы друг уж точно не забыл. Не придумал предлог в последний миг.
Пригласить — и уговорить остаться как можно на дольше. А потом — вместе поступить в Академию. Военная служба — уж точно не для них. Жизнь это доказала.
И отец будет счастлив — наконец-то. Он ведь был кругом прав.
А там они, может, и дочь Роджера отыщут — кем бы она ни была. Если всё это и впрямь — правда.
Папа и здесь поможет обеими руками.
Как же хорошо, что осень еще только началась. До самого страшного для Роджера времени — еще далеко. Успеют доехать до поместья.
А до ранней весны — еще дольше.
Джерри называет ее «стылой». Потому что никогда не был в Тенмаре. Там весной всё уже вовсю цветет…
Глядишь, и лихорадка отступит — не навсегда, так надолго.
Прощай, Сантэя. И товарищи по несчастью, вдруг ставшие близкими друзьями. Но не настолько, чтобы уйти с ними в неизвестность и смерть — если судьба предоставляет выбор. Нельзя просто отшвырнуть шанс вернуться домой. К родным.
Это несправедливо даже по отношению к тем, кто и рад бы — да не может. К тому же Эжену Лотнэру.
Граница — всё дальше. И два коня мчат вперед. Порой — стремя в стремя, а на узкой дороге — гуськом. И вновь — рядом плечо друга.
Где-то далеко (но всё ближе!) ночами не спит отец. А мама не отрывает усталый взгляд от окна. Бесконечно смотрит на дорогу — от ворот к усадьбе. На золотую россыпь листвы, на мокрый тающий снег, на свежую зелень… и вновь на листву. Сменяют друг друга месяцы — только материнская любовь не угасает.
И почему-то кажется — там Серж не услышит ни слова упрека. Ни звука, ни укора во взглядах. Только крепкие объятия и радостные слезы:
— Ну вот, сынок, наконец-то ты и дома.
3
Констанс Лерон не чувствовал облегчения — до этой минуты. Больно уж странно вели себя сопровождающие. Больно уж хмуро, неприветливо и… откровенно враждебно. А ведь они уже даже не в Аравинте! Что странного, что уроженец Тенмара едет по родной провинции? Пусть и в сторону границы…