Ормхеймский Бастард
Шрифт:
— Уже нет. Они у моей матери, она их прячет. Но моей заслуги в этом нет тоже. Разве только в том, что не выдал. Но тогда мне пришлось бы выдать и родную мать.
У содержательницы борделя. В Лютене. Слова Клода не проверишь. До столицы — сотни миль. И она в лапах нового короля. Бывшего «дядюшки Гуго».
— Теперь эти люди легко возьмут Лютену. И это станет ее концом. Я слишком поздно это понял.
— Принц… король Гуго — один из них?
— Нет. Вы так ничего и не поняли, Ирэн. Всё еще — ничего. Один из них — это принц Эрик. И сейчас он ведет войска на
— Простите, Клод, но как раз это — хорошая новость. Хуже принца Гуго в королях только сумасшедший Карл. Да и то — не факт.
— Ирэн, Эрик — уже не тот, кем был до того, как связался с… ними. Они необратимо портят всё, к чему прикасаются. Вы видели, во что они превратили меня. Вы можете мне сейчас не поверить, но прежде мне тоже в голову бы не пришло убить кого-то… не сразу. А ведь я не посвящен даже в среднюю ступень. И, простите, но я опять сказал не всё. Это Эрик убил Себастьена. А также бастардов герцога Тенмара. И его жену Катрин. А еще вашего брата Леона — да, теперь уже окончательно. Но вовсе не по благородным мотивам и даже не по моим. И эти люди — нынешние союзники Эрика — охотятся за вашей сестрой и племянницей. А когда найдут — убьют.
Сотни миль. Тысячи. До Аравинта теперь — много дальше, чем до Квирины. Несравнимо.
Констанс…
И Катрин. Как Ирия могла не почувствовать ее смерти?!
Что она теперь скажет Анри? Покойному Ральфу Тенмару? Себе?
Неужели мало было не уберечь папу? Не защитить Эйду?
Такие, как Ральф Тенмар, дерутся до конца и умирают с кровью врагов на клыках. «Сильные не нуждаются ни в жалости, ни в защите». Но Катрин?!
В прошлый раз Клод сказал, что Катрин ничего не грозит. Что единственные враги — охотники за наследством Старого Дракона. На чьей стороне Дарлен тогда играл, а?
Только не плакать. Не сейчас. Реветь можно при друзьях, но никак не при союзниках. Особенно столь сомнительных. Наполовину лживых — что еще хуже, чем сплошное голое вранье.
Сколько можно в упор не видеть правды? Всеслав, Клод — когда Ирия уже остановится? Есть ли у нее хоть крупица не ума, так интуиции?
И что делать с подобным «другом»? С тем, кто пусть и не использовал ее (просто не нашел, как), но столько времени нагло врал в глаза? О самых дорогих ей людях.
— Клод, если вы действительно мой друг, если и впрямь раскаиваетесь хоть в чём-то — возвращайтесь в Лютену. Вам лучше быть рядом с Ирэн… и моим дядей. И если сможете, если будет хоть один шанс — исправьте мою ошибку. Спасите того, кого отправила на смерть я.
Глава 10
Глава десятая.
Южная Квирина. — Эвитан, Восточный Тенмар, — Центральный Тенмар.
1
Храм? Нет здесь никакого Храма. И воскресшей Темной Богини — тоже.
Только берег реки, никогда прежде не виденной Элгэ. Как и многого другого.
Жаль, что больше не увидеть то, что действительно хочется. Тех.
Откуда здесь столько желтых листьев? И откуда ощущение, что их всё время уносит осенний ветер?
В Южной Квирине не бывает золотой осени. Значит, Элгэ вновь сходит с ума.
Да она толком в себя и не приходила. Ни на миг. Разве лишь в бредовых снах, что давно смешались с реальностью.
На сей раз богиня Элгэ навестит, или хорошенького понемногу?
Не навестит. Ее же здесь нет. Призвали в какое-то другое место. А Элгэ — не настолько навязчива, чтобы звать Танцовщицу самой. Да и способы ритуала…
— Элгэ… Я тебе не помешаю?
Не богиня. Если она, конечно, не обзавелась мужским голосом. Весьма знакомым. Впервые услышанным Элгэ за час до восстания.
Богиня ведь может. Хоть кавалером, хоть дамой. Танцовщицей, воином, порождением Тьмы. Да и после стольких веков — какая уже разница?
Ало-золотые листья — мягким ковром под ноги. Шуршат. Валерия в них верит. Хоть Элгэ и упомянула всего один раз.
Что видит юная Талес? Свою так и не найденную сестру? Сгинувшего отца?
Когда они разжигали дикий костер, чтобы спалить черносутанную мерзость, — разве думали о грядущих жертвах? Элгэ хоть не рисковала своей семьей.
Но кто вообще заранее знал, что пострадают даже аристократы? Когда такое бывало — до самых «реформ» Аврелиана, чтоб ему и сейчас!
— Олаф, ты видишь золотые листья?
— Нет, — осторожно ответил он. Бравый кавалер, который не древняя богиня. Наверное.
Впрочем, зачем той чужой облик? На ритуал она приходила в собственном. Вдруг он ей дорог как память? О былых подвигах и преступлениях? О… давно потерянной человечности?
Сбежать от безумной храбрый северянин пока не пытается — уже хорошо.
— А алые?
Они как раз кружат вокруг в безумном танце. Виден ли сквозь них лик Смеющейся?
Нет. Не прикидывайся, Элгэ. Ты еще не настолько безумна. Здесь только ты и Олаф. И умирающие листья.
— Когда мы уходили, крови на улицах было уже меньше, — осторожно ответил он.
Успокаивает спятившую? А то еще кинется… Или что с собой сотворит — прямо на его глазах.
Да, крови — меньше. Вылилась. Да и Анри с товарищами рук не покладали. И оружия.
А здесь ее и вовсе некому лить. Армию Тенмар держит в узде.
А уж сколько придется всего не покладать, когда они столкнутся с регулярными войсками Квирины…
Снова кровь потечет реками. Горными. Помчится.
— Конрад Эверрат видел мух. И солнце — глубокой ночью. А я — осень. Значит, меня тоже уводит. Утягивает.
— Ты еще кому-нибудь об этом говорила?
— Кому? У Анри полно своих проблем… и чужих. Аза знает и так. И, возможно, рада. У нее есть причины. А Эста ничем не в силах мне помочь. Я — не ее возлюбленный, да и вообще пола не того.
Будучи втрое старше, Аза ведь обещала пережить Элгэ. Правда, при этой ей самой светило побывать на могиле дядюшки Валериана.
Впрочем, вдруг он уже умер? Хоть одна хорошая новость.
— Ты потому и не последовала в Лютену с Криделем и Ревинтером?