Ормхеймский Бастард
Шрифт:
Позади — очередная келья-камера под замком, жесткая кровать на двоих, ровное дыхание Ревинтера. Слишком ровное. Он тоже почти не спит.
Днем — черная карета, завешенные окна и вечно ржущие враги вокруг. И мчит ровная дорога — в смерть. Прошлое, прошлое, прошлое!
Только теперь не придут на выручку ни папа, ни благородный Анри, ни Ральф Тенмар. И это никак не уходит из мыслей. Ирия — одна, одна, снова одна!
Ночью — крепкие решетки на окнах и бдящая стража у дубовых дверей. Трезвая. И под теми же окнами — на всякий случай. Солдатня Эрика Ормхеймского охраняет пленников
Будь еще хоть в напарниках не Роджер Ревинтер!
Врешь сама себе. При такой охране не спасет и напарник — легендарный богатырь. Если он, конечно, не сотню один побивахом. Как взмахнет молодецкой десницей…
К примеру, любой легендарный братишка Прекрасной Инвэльд подойдет идеально. Особенно средний.
Зато Роджера Ревинтера не жаль. В отличие от Сержа.
И если уж нужен товарищ по будущей плахе, то лучше бывший враг, чем кто-то из близких. Ирии тогда хватило ожидания казни всей семьи.
Да еще и змеева карета мчит, не сбавляя ходу. Сегодня двадцать первый день пути, но стража вовсю шутит, что ночевать будут в теплой столице — на мягких постелях. И не в обществе кислых монашек. И вот тут наконец-то гульнут! А то товарищи уже заняли Лютену и небось разобрали там лучших девок. А кто-то и знатных наверняка урвал. Чистеньких, ухоженных… и не таких злобных, как Бешеная Ревинтеровская Шлюха. И при том не менее смазливых.
Зваться Тенмарской было как-то почетнее. Особенно все-таки Розой. Но и Ревинтеровская — лучше, чем общая солдатская.
Да и кому какое дело? Эйда — неизвестно где. Ральф Тенмар, Катрин и папа — в могиле. Иден не поверит. Как и Стивен.
А на мнение прочих — плевать.
Вот только не говорите, что Эрик отдал на разгром солдатне собственный город. Но, похоже, так и есть. Против правды не пойдешь. Зачем Ирия отправила к нему Констанса?
Она и впрямь вернулась в прошлое. Только теперь в несчастный Лиар превращается весь Эвитан.
И судя по мрачному взгляду Роджера — ему ничуть не легче.
К раннему вечеру сомнений не осталось. Они и впрямь въезжают в предместья Лютены. Это пленница увидела на крайней остановке. В невозможно прекрасных закатных сумерках — среди сгоревших, разграбленных домов. Под карканье сытых ворон.
Когда весеннее небо заткали алые шелка, они с пугливой Мари тоже подъезжали к Лютене. Драконья племянница тогда вновь ощутила себя одинокой, но храбрилась и успокаивала робкую служанку. Наверное, это придало сил и смелости ей самой.
Сейчас успокаивать некого.
Когда Роджер Ревинтер инстинктивно стиснул ее руку — Ирия ответила на рукопожатие. Так же инстинктивно.
2
Рукотворный календарь на выщербленной, расцарапанной предыдущими жертвами стене — единственная отрада полузабытого насмешливой судьбой узника. Если ни книг (даже дрянных), ни вестей (даже паршивых) по-прежнему нет. А стража (вся на подбор здоровенная, в потных кирасах) молчит. Только выдает однообразную остывшую еду, выливает поганое
Сегодня жареные куры, вчера были вареные, позавчера — овсянка на завтрак, обед и ужин. Без соли. Забыли, очевидно. Или дороговато — для уже почти покойника.
Про перец и прочие пряности можно забыть и вовсе.
Раньше такого бардака в Ауэнте не было. Может, под шумок и казнить забудут?
Очередной крестик неспешно нарисован еще тоскливым утром. Дальше осталось лишь смотреть в грязное окно или спать. Или сначала спать, а потом смотреть. Там уже третий день никого показательно не казнят на широком каменном дворе. Прямо под окном заключенного министра и Регента. И то, и другое — бывшего.
Вчера ночью хлестал уже почти осенний ливень — дикий и на зависть свободный. А с утра покосилась криво сколоченная виселица. И всю засохшую кровь с плахи смыло. Даже следов на притоптанной траве не осталось.
Перепились еще и палачи, и не нашлось ни одного трезвого? Или кончились узники? Или те, кого не жалко? Кто точно не пригодится?
Но среди казненных были и умные, и знатные. А что делать, если полезность оценивают пьяные недоумки — Гуго с Карлом?
И жаль, не казнят хитрого лиса Мальзери. Хоть какая-то отрада — пережить его. Только вот этого змея схватили вряд ли. Утек — так с концами. До лучших времен. Жаль, сам когда-то умный Бертольд не поступил так же. Не успел, не догадался, не просчитал.
Не подумал, что может дойти до такого… ну и идиот, а не политик. Впрочем, ошибаются все. А выходку коронованного дурака ни один умный не просчитает. А уж двух дураков в одном дворце… Да еще и неделями не просыхающих.
Судя по шевелению в окне противоположной узкой башенки, там пополнение. Ревинтер встал напротив с дешевым бокалом дрянного вина. И отсалютовал смутному силуэту в темной глубине камеры. А заодно мокрым плахе и виселице. И старым, разбитым камням двора, давно пропитанным кровью. И вялой сырой траве, с которой добрый ливень всё смыл.
Интересно, прочим «преступникам» привалило такое же счастье, или окном на дворик для казни осчастливили одного Ревинтера? За особые привилегии?
Впрочем, кто еще, кроме него, лицезрел королевские приступы? Бастард Эрик? Хилый старикашка Груар? Этого-то уже пришибли запросто. А до кровавого двора просто не дотащили.
Или сам от страха помер.
Тощий силуэт мешковато приблизился к грязному окну напротив… и Ревинтер едва не расхохотался.
Легок на помине. Никто не умер от страха. По крайней мере, не внезапно живучий старина Груар. Жив, гнилушка, жив.
Одно радует — ни один враг всё еще не явился злорадствовать. Значит, старшие мальчики успели скрыться. Или Гуго недосуг так далеко за ними тащиться. Выпить можно и ближе. Да и красивых девок наловить. К услугам двум идиотов — весь невезучий дворец. И роскошные столичные особняки.
Груар поднимает бокал. Выпьем!
А пока жирный Свин протрезвеет, сыновья точно успеют удрать дальше Мальзери, или отец так ничему их и не выучил.
И еще нальем. Как когда-то с прелестной Полиной. Интересно, эта гадюка еще жива? Во дворик ее не таскали. Но там и дворцовых девок казнили всего ничего.