Ормхеймский Бастард
Шрифт:
А если поймает постылый жених, Эйде это — еще хуже, чем если продажный леонардит. Даже если у того жирные руки в подсохшей крови по самые дряблые плечи. И толстые ноги — по колено. Даже если Эйда будет об этом знать.
Легкое одобрение в светлых глазах отца, бесконечный ужас — в глубоких серых очах… уже жены.
Что ей сказать? «Я тебя не трону». Роджер даже этого пообещать не может. Спятивший Эрик выразился недвусмысленно.
И что — всё сначала? И даже умереть — нельзя, потому что Эйду это тоже убьет. Ей-то
Осталось разве что прирезать в широкую спину спятившего Эрика. Это будет первое в истории убийство короля с целью не спать с собственной женой. Глядишь, далекие потомки красивую балладу сложат. Такой сюжет сочинят… Много лучше реальности точно.
Отличная мысль, а главное — легко осуществимая. Не баллада — переворот. А на Золотой трон — кого? Отца? Анри Тенмара? Жаннетт у ледяного Всеслава попросить?
Эйда ощутимо пошатнулась. Ирия кинулась вперед — дикой кошкой, защищающей котят…
И Бертольд Ревинтер загородил ей дорогу. Успел раньше эриковцев. И даже раньше ленивого движения самого нынешнего короля.
— Ты погубишь всех нас! — скорее угадал Роджер ледяное шипение отца.
На того Ирии плевать, но не на Эйду. Остановилась. И даже не ударила.
Будь ее сестра рядом — это облегчило бы всё. Она так нужна Эйде. Но Ирэн теперь Эрик змеи с две близко от себя отпустит. Слишком щедро ее одарила природа… и герцог Ральф Тенмар.
— Забыла, что его бывшая невеста? — кажется, Роджер уже по губам читать научился.
Ирия прожгла Ревинтера-старшего двумя зелеными молниями. Тот и не дрогнул. Прилюдно она нового родственника не убьет.
— Я прошу прощения. Моей жене нездоровится. Ничего, если мы удалимся?
— Долгая дорога, предсвадебное волнение, — прохладно поддержал отец. — Они так долго этого ждали. Я думаю, мы простим молодым отсутствие на торжестве в их честь.
Он тоже не станет скандалить прилюдно.
Натянутая улыбка Ирии — отражение отцовской.
Натянутые смешки незваных гостей. Приглашенных лично королем.
И намеки, что кому-то «не терпится».
Ага, коронованному Эрику — избавиться от досадного соперника. И Роджеру много что не терпелось — когда-то в Амалианском аббатстве. Потому что его никто не столкнул с крутой лестницы раньше. Или не пристрелил. Или не зарезала Ирия Таррент.
Все-таки протолкалась Изящно, но быстро. Пока еще почти трезвый Эрик тянулся за новой выпивкой. Ее он и прежде вливал в себя немало.
— Что с моей сестрой? — еле слышно. — Роджер?
Изумрудный взгляд, темная-зелень платья — под цвет северных сосен и елей. Изумруды в изящных ушах. Бледное лицо, яростный взгляд. Наверняка с собой припрятан
— Пока не знаю, я присмотрю за ней, не волнуйся, — успел шепнуть Роджер.
Пока Эрик не перехватил собственную пленницу. Личную военную добычу.
— Ирэн, тебя с торжества никто не отпускал, — громогласно легок на помине новый король.
— Ваше Величество, позвольте…
— Не позволяю.
Особенно остаться наедине с Роджером. В чём Эрик их подозревает? В скороспелом заговоре, в любовной связи, во всём сразу?
Лишилась чувств Эйда — едва перешагнула порог его комнаты. Поймать ее Роджер едва успел.
Хорошо, что она — хрупкая, легкая. Интересно, как бы он ловил, к примеру, Кармэн Вальданэ? Никак — наедине с ней Роджер прожил бы не дольше мига. Сам за себя благородный Анри мстить не стал, но вот его неистовая любовница…
Широкое брачное ложе — тут даже покойному Гуго свободно покажется. Тоненькая Эйда здесь совсем потерялась.
И сейчас вдруг очнулась — не вовремя. Попыталась дернуться. Очень неловко. Будто у нее кружится голова. Или…
Болван и идиот! Как сам валялся в сырой сантэйской канаве — уже забыл?
Спешно посланный за врачом резвый слуга вместо требуемого привел отца. Правда, тоже спешно.
— Какого змея, сын? — Навредить Эйде почти криком он явно не боится. — Ты вроде не в том состоянии, чтобы кого-то пугать. Она что… беременна от илладэнского любовника?
— Отец, если ты за это время не закончил Лютенскую Академию, будь добр — прикажи вызвать сюда нормального лекаря. Трезвого. Моим приказам тут не считают нужным подчиняться. А Эйда ранена.
— У меня в доме лекари не пьют. И ненормальных — не держу. Что с ней? — посерьезнел отец.
— Как минимум — сотрясение мозга. Все признаки. Что еще — пока не знаю. Но ее точно накачали укрепляющим зельем. И вряд ли впервые. А оно сил не придает — только тянет из тебя же.
— А это ты откуда взял?
— Читал умные книги. Я как раз в Академию собирался, помнишь? А еще — все подобные зелья похожи на тот порошок, что мы оба хорошо помним. Кстати, о больных. Если уж мою дочь не нашли, ты не можешь хотя бы добиться перевода в наш дом моего друга Сержа Криделя? Я обязан ему жизнью. А мне Эрик вроде не отказал. Как и Ирэн. Только Серж всё еще не у нас.
Распоряжения слугам отец отдал быстро, четко и бесстрастно. Но отдал. Насчет Эйды — не бедного Сержа. Пока. За последним — точно не к слугам.
— Что я еще могу сделать для тебя, сын?
Назвал ли он его хоть раз Джерри — с самого возвращения? Если только в первый миг.
— Да, отец. Можешь.
Помочь умереть и при этом не погубить Эйду. Получится?
Смотрит. Выжидающе. Пытливо. Делано-спокойно. Не опускает взгляда. Нет ничего, что заставит это сделать Бертольда Ревинтера.