Ошибки, которые мы совершили
Шрифт:
– За мной? А зачем?
– Чтобы я привел тебя на воскресную трапезу. Она не помнит, ходила ли ты на причастие, но пастор уверен, что ты не была на таинстве с тех пор, как… Ну, ты знаешь.
Я знала. Все знали. Моя мама могла быть… моей мамой.
Мы больше не ходили в церковь, но никто не спрашивал почему. Очевидно, всех вполне устраивало, что Трумэны оставались дома.
– Может, мы атеисты, – ответила я.
Он простонал. У нас в городе в церковь ходили даже атеисты.
–
– Да все нормально, – я подняла стакан и сделала несколько больших глотков.
Он наморщил нос, глядя на меня.
– Фиолетовый – это не вкус.
– Виноградный.
– Я никогда не ел винограда, который так выглядел бы. – Истон переступил с ноги на ногу. – Ну так ты идешь?
– Мне как-то не хочется идти.
– Ты думаешь, это я прошу тебя прийти на обед?
Мои ребра охватило болезненное чувство неловкости. Может, я ошиблась и он не хотел, чтобы я пошла с ним.
– Я не могу вернуться без тебя.
– Я не хочу никуда идти! – Уверена, ему не удастся меня заставить, более чем уверена.
Он глубоко вздохнул.
– Я тоже не хотел идти сюда, пока пироги не выставят на стол, и все же я здесь. И теперь мои братья съедят самые вкусные, а мне останется только отвратительный ванильный, который испекла миссис Уоллмонт.
Я решила с ним не спорить, чтобы он поскорее ушел. Велика вероятность, что домой вернется отец и увидит, кто здесь.
Истон подошел ближе, смахнул пыль с крыльца и сел.
– Выбирай: либо ты пойдешь со мной, либо я останусь здесь и проведу с тобой весь день.
Меня передернуло от мысли, что Истон так и будет сидеть у меня на крыльце. У отца, когда он появится дома, явно возникнут вопросы. Да и неизвестно, что скажет мать, вернувшись.
– У тебя есть другие книги? – Истон прислонился спиной к старым доскам.
Я встала.
– Ладно.
– Тебе, наверное, лучше переодеться. – Истон вроде бы не пытался меня обидеть, но по тому, как изменилось его лицо после этой реплики, я поняла, что он знает: обидел. От этого мне стало еще хуже.
Я вошла в дом. В моей комнате был бардак: одежда, листы бумаги, игрушки, что уже мне не по возрасту, чашки и тарелки, которые я не унесла на кухню, незаправленная постель и картинка с лошадью в дешевой рамке. Я поискала свою единственную юбку и негрязную кофту. Они лежали в углу моего шкафа рядом со старой парой туфель, которые мне принесла мама и которые мне нещадно жали. Переодевшись, я оставила короткую записку на конверте для папы, а потом вышла на крыльцо, расставив руки в стороны.
– Вот так отлично, – ответил Истон на мой молчаливый вопрос.
Мы вышли на дорогу.
– Тебе не нужно подождать и спросить у кого-нибудь,
– Нет.
Мы молчали, пока шли по дороге, ведущей к его дому. У нас под ногами скрипел гравий.
По воскресеньям время будто останавливалось. На дороге ни единой машины, никто не работал во дворе, потому что все были в церкви на воскресной трапезе.
Мы срезали путь через пустырь и вышли к маленькому коричневому дому, что был мне незнаком.
– Куда мы идем? – спросила я, следуя за Истоном.
Он не обернулся, отвечая:
– Мне нужно кое-что забрать.
Мы подошли к заднему крыльцу. В доме явно никого не было, царила странная тишина. Над деревянным крыльцом нависала оцинкованная крыша, а под закоптившимся окном стоял белый морозильник. Истон поднял крышку и порылся внутри.
– Что ты делаешь?
Вместо ответа он вытащил два фруктовых мороженых на палочке, покрытых ледяным налетом от морозильника.
– Это фиолетовое. – Истон протянул его мне, как меч. – Бери!
– Ты воруешь мороженое?
– Да его никто не ест. Оно тут лежит для внуков мистера Коннера, которые к нему не приезжают. Окажем ему услугу!
– Мы берем без спроса чужое. Это воровство.
– Я не ворую, – ответил он мне серьезным тоном.
Я взяла у него мороженое.
– Так он сказал, что его можно брать?
Истон пожал плечами. Похоже, это проверка. Я уже однажды послушала Истона и оказалась на заднем сиденье полицейской машины, а закончилось все пирогом. Истон снова хочет, чтобы я ему доверилась, но я не переставала думать о том, сколько еще раз все закончится чем-то похуже.
Я взяла мороженое. Мы сели рядом на ступеньках, сняли упаковку и быстро съели лакомство.
Истон наконец заговорил:
– На самом деле ты не плохая.
Пришел мой черед смутиться.
– Это еще что значит?
– Ты не хотела мороженое, потому что оно, возможно, украденное. И ты пошла со мной за комиксом, но только потому, что я сказал, что он мой, – он пожал плечами. – Ты хорошая.
Мне хотелось спросить, кто считал меня плохой, но я постеснялась.
Истон встал и вытер ладони о штаны.
– Люди думают, что я хороший, но это не так.
Я подняла обертки от мороженого и бросила в маленькую мусорную корзину рядом с морозильником.
Мы пошли обратно по полю, а потом Истон свернул к своему двухэтажному желтому дому с белой отделкой, где я побывала прошлой ночью. При свете дня я заметила озеро перед домом, из-за чего он еще больше походил на картину в рамке. Машины были припаркованы под огромными деревьями с большими ветвями, лужайка покрыта травой – зеленой и постриженной.