Осознание
Шрифт:
– Странно… – она неуверенно посмотрела на Эдварда, – как-то… пусто… Я словно… легкая… – девушка взяла его за руку, но в этот момент и его самого как током ударило. Алиса сейчас бледнела буквально на глазах, и если в первые секунды после их появления здесь особо заметно не было, то сейчас она с каждой секундой становилась все менее материальной, словно растворяясь в воздухе.
– Что?! Нет! Стой! – вырвалось у Эдварда, когда он попытался схватить девушку, но руки просто прошли сквозь нее как сквозь туман. Девушка испуганными глазами смотрела на него, запаниковав и открывая рот, будто пытаясь что-то сказать, но слов не было слышно. В последний момент буквально кинулась к нему, но окончательно растаяла в воздухе прежде, чем Эдвард
Он просто смотрел на то место, где еще пару секунд назад сидела девушка, которую едва успел спасти от сумасшедшего маньяка, убивавшего всех без разбора, пытаясь понять, что происходит. И никак не мог поверить, что снова виноват в смерти еще одного человека, только доверившегося ему и поверившего в то, что рядом с ним будет в безопасности. Не учел всех вариантов и возможностей, слишком много взяв на себя ответственности, посчитав, что понимает этот лагерь.
В бессилии ударил кулаком по земле, чувствуя, как груз вины снова наваливается на плечи. Сколько всего здесь произошло и еще может произойти, но никогда не сможет воспринимать этих девушек как простых копий, не имеющих души. Достаточно просто раз посмотреть в их глаза, чтобы убедиться, что это такие же живые люди, как и все прочие, точно так же могут радоваться и смеяться, любить и бояться… Ему доверилась всего лишь одна, но и той не смог помочь, погубив ее всего лишь одним быстрым решением. Вырванная из своей копии «Совенка», она не смогла адаптироваться в другом, где уже была еще одна Алиса. И эта мысль в один момент пронзила его сознание, заставив вздрогнуть от неожиданно накатившего чувства страха. Он притянул сразу два заряда в одно место, сам не представляя, что может из этого произойти, поставив под угрозу сразу двоих.
Даже не до конца соображая, что могло случиться уже в этом «Совенке», бросился бегом к домику Алисы, сорвавшись с места. Ночной «Совенок» встретил его привычной тишиной и пустотой, но сейчас почему-то его пугавшей. На полной скорости пробежав площадь, где все еще работали уличные фонари, свернул в неосвещенную аллею, с ровными рядами ничем не освещенных домиков со спящими пионерами внутри. И только в домике Алисы горел свет, от чего сердце Эдварда сразу забилось чаще от самых плохих мыслей, какие-то моментально полезли в голову, вызывая в воображении самые ужасные картины. Подбежав к двери, едва успев остановится и не врезавшись в нее, услышал с другой стороны знакомый, почти истерический плач и тонкий щебет Ульяны, пытавшейся что-то сделать.
– Откройте дверь! – застучав кулаком так, что хлипкая конструкция затряслась под ударами, потребовал Эдвард, слишком напуганный и встревоженный, чтобы помнить о правилах этике, – Откройте!
– Кто там? – с другой стороны тихо пискнула Ульяна, сама напуганная всем происходящим посреди ночи и не понимавшая, что надо делать.
– Ульяна! Открой чертову дверь! – потребовал Эдвард, – Или я сейчас еще вышибу, Небом клянусь! Считаю до трех! Три! – уже действительно собирался выбивать дверь, но замок щелкнул, и в проеме показалось испуганная мордашка рыжей девчонки с круглыми от страха и удивления глазами. Даже не дав ей и слова сказать, зашел внутрь, волнуясь только об одной девушке.
Алиса была здесь, никуда не исчезла, от чего уже Эдвард облегченно вздохнул, но выглядела далеко не самым лучшим образом. Сжавшись и забившись в уголок кровати, она никак не могла успокоиться, крича от непонятного страха с совершенно шальными глазами, как у наркомана в момент действия полученной дозы адреналинового наркотика, и из носа и ушей у нее сползали тонкие кровавые дорожки, появившиеся как после резкого перепада давления.
– Я не знаю, что случилось! – пискнула Ульяна ему в спину, – Она проснулась среди ночи и начала кричать. И никак успокоиться не может! С ней все в порядке?
– Алиса! Алиса, это я! – Эдвард
Ульяна испуганно смотрела на Алису и Эдварда, не понимая, что происходит, а до него только сейчас дошло, что на девушках и одежды почти нет, только легкие ночные рубашки, у Ульяны еще и с той же вездесущей надписью «СССР». Ситуация выглядела, по меньшей мере, пикантной, но сейчас ему было просто не до рассуждений о приличиях. Пока Алиса рыдала ему в грудь, сам пытался понять, что же произошло. Появление второй ее копии с «Совенке», получается, ударило и по ней, но, кроме вызванной истерики и временного помутнения сознания, других изменений не видел. Если это все, то, можно сказать, еще легко отделался, не получив куда более тяжелых последствий.
– Я не понимаю! – вдруг пискнула Алиса, крепче вцепившись в Эдварда, словно в последнюю опору, несколько успокоившись, – Я ничего не понимаю! Все слишком перепутано… что происходит…
– Ты меня помнишь? – спросил ее, одной рукой взяв за подбородок и подняв ее заплаканное лицо так, чтобы посмотреть ей в глаза, – Помнишь меня? Кто я такой? А кто ты такая, помнишь?
– Эд… – моргнула девушка, всхлипнув, – а я… Алиса… Двачевская…
– Вот, уже хорошо, – он улыбнулся и осторожно погладил ее по волосам, кивнув еще и Ульяне, тоже облегченно вздохнувшую, когда Алиса снова заговорила своим голосом. Поправив ее короткую прическу, Эдвард снова посмотрел на девушку у себя в руках и спросил, – Что случилось? Кошмар?
– Не понимаю, – Алиса покачала головой, пытаясь собраться с мыслями, – Я не понимаю, что произошло…Я помню как кто-то ворвался в лагерь и начал всех убивать… Это было так страшно… Я словно сама это видела… Так все реально… Мне было так страшно… – Эдвард просто обнял ее крепче, чувствуя, как лихорадочно стучит ее сердечко и как саму девушку чуть ли не трясет. Теперь уже ситуация становилась понятнее. Копия Алисы, что он привел из разоренного лагеря, никуда не делась, она соединилась с этой Алисой, воспоминания объединились и теперь девушка помнит сразу два лагеря, две разные памяти со столь разными событиями. И, исходя из такого положения дел, абсолютно понятна и такая истерика, слияние не могло пройти безболезненно, тем более, без предупреждения, и только теперь, когда первый стресс прошел, она уже могла более или менее осознанно воспринимать все то, что теперь творилось у нее в голове.
– Все прошло, сейчас все хорошо, – попытался успокоить девушку, напоминая о более приятных моментах, что с ней происходили, – Лучше вспомни, как вы меня с Мику до полусмерти защекотали, или как мы с тобой танцевали. Помнишь ведь? – он улыбался девушке, пережившей сейчас то, что мог вытерпеть и далеко не каждый взрослый человек. И виноват в этом был только он один, сейчас с ужасом понимающий, что ведь могло случиться все и гораздо хуже. Эмоции действительно закрывают логику, не давая правильно мыслить, но, с другой стороны, неужели он бы смог оставить девушку одну в вырезанном лагере среди тел ее друзей и товарищей? Почему-то вдруг подумал, что если бы не было этих дней в лагере, то поступил бы так, не задумываясь, но «Совенок» действительно его изменил.