Останься в Вейзене
Шрифт:
— Но как так может быть, — задалась вопросом я, — что раньше мы обитали в разных мирах, но на одной, по сути, планете.
— Не на одной, — Гетбер склонил голову. — На немного разных. — Он коснулся одной из планет, и она легонько закачалась. — Немного разных планетах, которые крутятся вокруг немного разных звёзд. Считай, это слоеный пирог. Много коржей, чуть разнесенных в пространстве. Один похож на другой, но не полностью совпадает с ним.
Гетбер достал из шкафа свежее постельное бельё кремового цвета. Снял плед и принялся менять бельё. Я хотела
— А почему планеты именно в таком положении? — Конечно, лучше одолеть человека вопросами, чем помочь.
— Я думал над тем, чтобы сделать конструкцию подвижной, но пока не дошли руки. Сейчас здесь расположение планет с того вечера, когда мне пришла идея создать это вот творение.
— Знаменательный был вечер?
— Вряд ли знаменательнее этого. — Гетбер через плечо посмотрел на меня.
Неведомо откуда, но в сердце моём вдруг появилась нежность. Вот уж с ней я точно не ожидала сегодня встретиться… Мне так сильно захотелось коснуться Гетбера, обнять, сказать что-нибудь ласковое, чтобы он перестал хмуриться. Обхитрить без всякого злого умысла, подарить веру в то, что всё обстоит на самом деле не так, как он себе сочинил.
— Можешь тоже спать здесь. Думаю, нам хватит места на двоих, кровать большая.
Предложила — и сама себе не поверила. Вот же отчаянная.
— Правда? — удивился Гетбер. — Отчего такая щедрость?
Вместо того чтобы свести всё к шутке, я продолжила гнуть свою линию:
— Можешь даже свои истории порассказывать. Мне кажется, у тебя достаточно интересных историй.
— До сих пор не отвыкла от сказок перед сном?
Этот его вопрос неожиданно больно кольнул сердце — сказки мне никогда не читали. Я равнодушно пожала плечами и заметила:
— Да нет, отвыкла. Ты прав. Лучше крючиться на кресле или, особая степень удовольствия, балансировать над кухонным столом, чем находиться рядом со мной. Можешь идти, дальше я справлюсь сама.
— Что ты такое говоришь, Варя?
Гетбер перестал застилать постельное бельё, приблизился почти вплотную.
Застыл напротив меня, склонил голову, заглянул в глаза. Сердце подстреленной птицей забилось в груди. Сама не ведая, что делаю, я коснулась его щеки, чувствуя покалывания от щетины. Большим пальцем провела вдоль виска, затем по уголку глаза, пытаясь разгладить намечающиеся морщины. Чуть спустилась и коснулась нижней губы.
Гетбер тяжело выдохнул. У меня и самой пересохло во рту.
Его рука легка ко мне на спину, пальцы пробежались вдоль позвоночника и остановились на талии.
— Я говорю то же, что и ты, — заметила я.
— На меня не стоит равняться, — шепнул Гетбер. — Точно не на меня.
Я улыбнулась неловко, и он продолжил:
— Ты безумно сильно притягиваешь меня к себе, Варя. Я догадываюсь, почему, но как себя вести — не понимаю. Чувствую себя мальчишкой, который прежде наблюдал за девушками лишь издалека. Боюсь тебя обидеть или задеть, но только делаю хуже.
— Ты совсем не знаешь меня, — произнесла я.
Моя
— Что именно я должен знать?
— Хотя бы что-нибудь, — ответила я. — То, что будет определять меня, как личность. Как не самую порядочную, скорее даже, бестолковую.
— Как будто ты знаешь меня, — Гетбер покачал головой.
— И я не знаю, — не стала спорить. — А ты ещё и отказываешься рассказывать мне истории из своего богатого багажа.
— Но ведь и ты не особо распространяешься о себе.
— Ты бы хотел послушать?
— Не откажусь.
— Ну смотри, — я выдохнула. — Есть одна история — как я пришла к тебе в гости, но неожиданно поняла, что хочу добить себя впечатлениями… А теперь продолжение истории.
Сейчас или никогда.
Потянувшись вперёд, я легко коснулась его губ. И ещё раз. И ещё.
Гетбер очнулся лишь спустя несколько мгновений, но сразу же перенял инициативу. Обе его ладони вдруг оказались у меня на щеках, будто он боялся, что в какой-то момент я могу сбежать. А я обхватила его за шею.
До чего же мы, Варя, докатились?..
Впрочем, целуя Гетбера, я вдруг почувствовала себя такой живой, какой уже давным-давно не была даже в своём собственном мире. Каждая клеточка будто бы пела и сияла, как музыкальная игрушка. Не думала, что этим вечером мне превращусь в новогоднюю ёлку.
Я отстранилась первой, когда поняла, что воздуха уже не хватает.
Мы с Гетбером пересеклись взглядом и, кажется, в моих глазах он прочитал нечто такое, чего вовсе не ожидал там увидеть. Ни слова не говоря, Гетбер ушёл из комнаты, оставив меня одну.
Я коснулась губ, которые стали вдруг непривычно чужими. И продолжила перестилать постельное бельё, брошенное Гетбером. Лучше заняться делом, иначе начну грузиться и осуждать себя. Нечасто меня охватывают подобные порывы… Но разве произошло что-то плохое? Единственный минус во всей этой ситуации — теперь ещё сложнее будет понять, кто мы есть друг другу.
Самостоятельно потушив свет, я погрузила звездную систему в темноту. Легла на кровать, вжавшись в самый угол. Прикрыла глаза и попыталась выровнять дыхание. В комнате приятно пахло деревом и цитрусами, но я-то лавандой привыкла наслаждаться перед сном. Неудивительно, что мне не спалось…
Изо всех сил вслушиваясь в темноту, я пыталась различить признаки Гетбера, которые должны были сопровождать его, как и всякого человека. Не различила. Зато вдруг вспомнила присказку, которую жутко любила в детстве. И которая всегда помогала мне заснуть. «Сплю на новом месте, приснись жених невесте». Ну интересно ведь, кого увижу. Даже неважно, сколько лет — пять или в несколько раз больше.
Присказка подействовала.
Я погрузилась в полудрёму, не до конца осознавая, где сон, а где реальность. Покачиваясь на этой неустойчивой границе, я расслышала скрип открываемой двери и почувствовала тяжесть тела, опустившегося на кровать совсем рядом со мной. Но никак не успела отреагировать.