Остап Бендер в Крыму
Шрифт:
— Не извольте беспокоиться, не извольте беспокоиться, уважаемый, дайте-ка мне эту бумаженцию, я ее передам вашему ездоку, а моему приятелю.
— Э-э, нет, почтеннейший. Тот господин меня часто подряжает. Сам и передам ему эту писулю в другой раз. Но-о! — хлестнул кучер вожжами застоявшегося коня.
— Стой, тебе говорят! — схватил лошадь за узду Балаганов.
— Отдай письмо, уважаемый, это я ему писал! — встал не подножку пролетки Бендер.
— Мы ему писали, уразумел? — повысил голос молочный брат командора Вася, не выпуская
— Вы писали, говорите? — прищурил глаза кучер, глядя то на одного, то на другого, смекнув, что здесь что-то не так, поскольку такой интерес к этой записке. — Я сам ему и отдам, граждане, и где он живет, я знаю, — снова захлестал он вожжами по крупу лошади с криком: — Но-о! Отпусти, коня, говорю! — замахнулся он кнутом.
Этот разговор с упрямым и недоверчивым извозчиком, переходящий уже в скандальную стычку, долго мог бы еще продолжаться, если бы Балаганов не вскочил на пролетку и, ухватив того за грудки, угрожающим тоном процедил:
— Отдай тебе говорят.
— Ну ну ну разошлись тут. Коли писали, так и забирайте, что мне от этого, сдался извозчик и отдал Бендеру записку, которая была не иначе, как от старпома «Тринакрии».
Остап пробежал глазами по написанному в ней и с удивлением взглянул на кучера. А тот, поняв его взгляд по-своему, спросил:
— Изволите со мной ехать? Прокачу с ветерком, граждане. Не дорого возьму, раз вы приятели того господина.
— Нет, уважаемый, поезжайте, поезжайте сами, — ответил Бендер и снова посмотрел на написанное в бумажке.
— За мой простой и бумажку, может что накинете, граждане? — не спешил отъезжать кучер.
— Езжай, езжай, за простой мы не виноваты, — махнул рукой Балаганов.
— А за бумаженцию… держи, — кинул Остап ему трояк.
— Премного благодарен, граждане, премного, — хлестнул коня извозчик, отъезжая, сказал: — Сразу видно, что вы приятели того господина…
— Командор, в записке что-то не то? — спросил обеспокоенный Балаганов, видя своего старшего молочного брата озадаченным.
— То, то, дорогой Шура Шмидт, — направляясь к ожидавшему их Козлевичу весело ответил Бендер. И, когда сел в автомобиль на свое командорское место, спросил: — Видели, Адам, как мы добывали эту писулю?
— Видел, видел, Остап Ибрагимович, и уже собирался предупредить…
— Предупредить? — удивленно посмотрел на него Остап.
— Да. Из вокзала вышел агент дорожно-транспортного отдела того же ГПУ.
— У него что же, на лбу было написано, что он агент ОДТГПУ? — продолжал смотреть с улыбкой на Козлевича Бендер. — Или вам показалось, Адам Казимирович?
— Не показалось, он был в армейской форме и в фуражке с малиновым околышком. С такими я уже имел дело когда-то, — пояснил Козлевич.
— И я таких легавых хорошо знаю, — подтвердил балаганов. — Встречались.
— Не сомневаюсь, Шура Шмидт. Встречался и я. — усмехнулся Остап. — И не только встречался. Но я имею ваше слово «агент», Адам. Если агент, то он не в униформе, а в гражданском
— Открытый легавый, командор…
— Вот вы опять, Шура, за свое бескультурье… Да, так и куда же делся этот самый сотрудник ОДТГПУ, который несомненно мог вмешаться в наш отъем записки?
— Как куда? — засмеялся непревзойденный автомеханик. — Погнался за двумя беспризорниками, Остап Ибрагимович. Интерес к ним отвел его внимание от вас, братцы. Видать, посчитал он тех беспризорников контриками, — удовлетворенно погладил кондукторские усы бывший владелец таксомотора «Эх, прокачу!».
— Так что там в письме, командор? — спросил, теряя терпение, Балаганов.
— Да, Остап Ибрагимович, что там? — с не меньшим нетерпением взирал на великого искателя миллионов и Козлевич.
Балаганов и Козлевич высунулись со своих мест к предводителю и поедали его глазами, сгорая от любопытства.
Бендер загадочно взирал на своих компаньонов и медлил с ответом.
— Так что там? — повторил Балаганов.
— О! — наконец произнес Остап. — Как я полагаю, в этом письме есть все. Могу повторить вам, молочный братец Вася, то, что я говорил вам и нарушителю конвенции Паниковскому когда завел дело на подпольного миллионера Корейко. Но я повторяться не буду. А только скажу, господа единомышленники, что в этом письме лежит ключ к осуществлению моей голубой мечты детства.
И он развернул перед изумленными компаньонами листок с греческими буквами.
— Не по-нашему писана, — протянул рыжеволосый компаньон.
— По-иностранному — определил Козлевич.
— Все, господа исследователи, наблюдение за поднадзорным прекращаем. Курс на Симферополь, мои верные визиры! — распорядился Остап, пряча послание из-за кордона.
— А как же прочтем бумажку? — продолжал растерянно смотреть на него Балаганов. — Командор?
— Очень просто, Шура Шмидт. Найдем знатока греческого, он нам и переведет, не переживайте, камрады, — засмеялся Бендер. — Полный вперед, Адам!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НА ЮЖНОМ БЕРЕГУ КРЫМА
Глава VII. В ЯЛТЕ
Компаньоны в приподнятом настроении без приключений вернулись в Симферополь вечером. Остановились в гостинице «Московская». Оставив машину на попечении швейцара, дежурившего у входа, все трое направились в ресторан на первом этаже и устроили роскошный ужин. После нескольких тостов вышли на улицу подышать вечерней прохладой.
У кинотеатра с яркими афишами толпилась разряженная публика. Раскрашенные девицы и женщины призывно поглядывали на мужчин с немым приглашением развлечься. Тут же толпились всякие дельцы. Шушукались, совершая одним им известные сделки. Прохаживались и блюстители порядка в милицейских униформах, с остроконечными матерчатыми шлемами на голове. Ходили в толпе и сотрудники НКВД и ОГПУ в штатском.