Остап Бендер в Крыму
Шрифт:
— И все же, Остап Ибрагимович, не следует больше заниматься подобными делами, — вздохнул Козлевич. Он стоял рядом, но глаз не спускал со своего детища, припаркованного у входа на пристань.
— Да, камрады, тяги к подводным поискам у меня больше нет. Не волнуйтесь. Что еще посмотрим?
Услышав эти слова, проходящий мимо моряк сказал:
— Памятник затопленным кораблям, товарищи, а там, неподалеку, и аквариум большой…
Поблагодарив, компаньоны направились к указанному месту. С берега посмотрели на памятник затопленным кораблям, а затем все трое хотели
— Идите сами, братцы, я при машине останусь, а то…
— Мы вам расскажем, Адам Казимирович, — пообещал Остап. — Мы не долго… Увидев, что слева от входа находится вводная экспозиция, Адам стал изучать ее, поглядывая на «майбах». Из нее он узнал, что аквариум при Севастопольской биологической станции открыли еще в 1871 году по предложению тогда еще молодого Миклухо-Маклая, знаменитого русского путешественника и исследователя. То, что станцию создавали крупнейшие русские биологи — Ковалевский, Мечников, Сеченов. Он взглянул на бюсты Миклухо-Маклая и Ковалевского у входа и тут его взгляд уловил прогуливающегося неподалеку вчерашнего знакомого — греческого негоцианта. И Адам стал незаметно наблюдать за ним.
Бендер и Балаганов, войдя в первый зал, бегло посмотрели на рельефную карту Черного моря. Громко звучал голос экскурсовода, рассказывающего историю моря:
— Море то совсем отделялось от океана горами и перемычками, то вновь открывался доступ океанской воде. Это повторялось неоднократно. Когда связь с океаном прерывалась, речные воды стремились превратить море в пресное озеро. В наступление шла пресноводная фауна — окуни, красноперки, лещи. Когда же океанская вода подавляла пресную, эти животные уходили в реки, уступая место типично морским обитателям… — говорил экскурсовод группе посетителей.
Если многие виды рыб Остап видел на дне моря, то Балаганов и представить себе не мог такого многообразия животного мира моря. Он только ахал и широко раскрытыми глазами смотрел на обитателей, живших в аквариуме № 1. Это были рыбы, живущие на песчаном дне. А в аквариуме № 2 жили рыбы зарослей. А в аквариуме № 7 обитали рыбы прибрежных каменистых грунтов.
— Боже, каких рыб ты только не создал! — восторгался Балаганов, когда в бассейне центрального зала он увидел ровно, уверенно движущихся рыб. Здесь были белуги, осетры, акулы и скаты. А между ними стайки смариды и другой «мелочи».
— Долго можно здесь ходить и восхищаться подводным миром, Шура, но труба нас призывает к отъезду, — произнес Бендер, направляясь к выходу.
— Так что, камрады, в путь? — спросил Остап своих друзей, когда вышел к машине.
И тут Козлевич, немного спеша, поведал о своем наблюдении за появившимся здесь греческим негоциантом.
— И где он сейчас, Адам? — внимательно смотрел на того Бендер.
— Встретился с какой-то женщиной, и пошел с ней вон туда, — указал Козлевич.
— И вы не слышали, о чем они говорили, Адам Казимирович?
— Всех слов не слышал, но одно услышал точно: «Панорама», а по смыслу предполагаю, что они и зашагали в эту самую панораму, Остап Ибрагимович.
— Что
— Понятия не имею, командор, — пожал плечами бывший названный сын лейтенанта Шмидта.
— Впрочем, откуда вам знать, если я только догадываюсь, что значит это слово, — продолжал думать Бендер и тут же обратился к уборщице, подметавшей тротуар: — Уважаемая, где здесь панорама?
— Как это где? Товарищ… — удивленно посмотрела на него женщина. — Да на Историческом бульваре она и есть самая. Приезжие что ли?
— Да, уважаемая, приезжие…
— Оно и видно, — кивнула она на лимузин. — Там картины обороны Севастополя, товарищ. В крымско-турецкую войну, говорят, нарисованные.
— Спасибо, спасибо, уважаемая, — вскочил в машину Остап. — Адам, поехали по Историческому бульвару, как указала добрая гражданка Севастополя.
Больше компаньонам расспрашивать о месте нахождения «картин, нарисованных в Крымско-турецкую войну» не пришлось. Вскоре они увидели круглое массивное здание, которое высилось на бульваре, а у входа в это здание была вывеска: «Панорама обороны Севастополя 1854–1855 гг».
— Так, «Панораму» нашли, камрады, а где искать теперь греческого негоцианта? — вышел из машины Бендер.
— Надо зайти в здание, командор, — посоветовал Шура, идя за ним.
— Адам, вы на посту, смотреть во все глаза, если увидите, то поезжайте за ним, незаметно. Проследите. И если мы выйдем и не обнаружим вас, то будем ждать вашего возвращения.
— Все понял, Остап Ибрагимович, сделаю, как вы сказали, — ответил дисциплинированный Козлевич.
Войдя в здание Панорамы, компаньоны не больше двух минут послушали экскурсовода, который говорил:
— Впервые Панорама была открыта в мае 1905 года, в связи с празднованием 50-летия обороны Севастополя. Замечательную картину создал выдающийся русский художник-баталист академик Франц Рубо. На огромном полотне размером 115 на 14 метров, площадью 1610 квадратных метров, художник с потрясающей силой воспроизвел один из наиболее драматических и ярких эпизодов обороны — отражение штурма англо-французов 6 июня 1855 года. Автор изобразил все так, как все представлялось с Малахова кургана. Внизу картина сливается с предметным планом, доходящим до смотровой площадки, расположенной в центре здания. На плане вы видите пушки, ядра, укрепления, макеты сооружений, фигуры людей. Это придает Панораме еще больше реальности, убедительности и перспективности…
Компаньоны не так слушали экскурсовода, как отыскивали глазами в группе посетителей заинтересовавшего их греческого негоцианта Мишеля, как называла его Анна Кузьминична. Но его нигде видно не было.
— Скажите, пожалуйста, отсюда есть другой выход? — нагнулся к сидящей смотрительнице Бендер и спросил шепотом.
— А как же, как и во всех музеях, сюда вход на смотровую площадку, а с нее выход в ту дверь, — указала она.
Не сговариваясь, компаньоны быстро вышагали из здания Панорамы и увидели, что их автомобиля с верным Адамом Козлевичем нет.