Остаток огня
Шрифт:
– Конечно, она ошибалась, – вдруг широко улыбнулся Акатар и в один миг стал безмерно очаровательным. – Она же круглая дура. Она ошибалась, потому что ничего не знала о твоих генах, о твоих тайных желаниях, но самое главное – о величии судьбы. – Он фыркнул. – А судьба – хитрющая стерва, и она уже положила на тебя свою тяжелую когтистую лапу.
– Да неужели? – вскинулся Роберт. – С чего вы решили, что я собираюсь хоть что-то делать по вашей указке? Ничего я не собираюсь делать!
– Всё, – просто ответил Акатар и поднялся из кресла. Он был не очень высок ростом и не слишком массивен, но Роберт вздрогнул. – Ты будешь делать всё.
И тут Роберт заметил, что зубы у него острые, как у зверя.
Глава 2
– Вижу,
Теперь он восседал в плетеном кресле за крошечным, как зеркальце, круглым стеклянным столиком на балконе и с довольным видом посматривал на крыши.
Роберт задался мыслями, ходит ли он по крышам в кошачьем обличье, но спросить не решился. В человеческом виде Акатар не располагал к праздным вопросам, хотя вроде бы вовсю лучился добродушием. Но какая-то странная кровожадность, какой-то звенящий холод промелькивали в его глазах, которые сейчас выцвели до бледного серого цвета и стали совсем обычными.
– А что? – рассеянно спросил Роберт – он не почувствовал подвоха, потому что такие фразы роняли почти все редкие гости его квартиры: да просто по обилию бабушкиных вещей, которые он не выбрасывал, каждому становилось ясно, что он ее любил.
Или был ленивым чудовищем.
К тому же он был занят тем, что возился с неудобным старинным кофейником и его загнутым носиком: выяснилось, что Акатар-человек с удовольствием пьет кофе, однако кофе-машин и безликих кружек не признает, только турки и кофейные сервизы. Роберт, покорившись судьбе, сварил кофе в турке на газовой плите, налил в кофейник и теперь мучился, разливая по крошечным чашечкам из бабушкиного серванта, откуда они не доставались лет шесть.
С моменты ее смерти и не доставались.
– Ну, я же был с ней знаком. Непостижимо очаровательная, приятнейшая дама…
Что-то в его тоне Роберту не понравилось.
– Был знаком? – переспросил он, хотя прекрасно все расслышал с первого раза.
– Угу, угу, – покивал Акатар, роняя в чашку кубики тростникового сахара, которые пальцами брал из сахарницы с по-купечески выгнутыми ручками.
– У нас с ней были дела, – спохватился он, когда понял, что пауза затянулась и Роберт так и стоит над столом с кофейником. – Камни, как ты уже догадался.
– Да о чем догадался?! Ты мне ничего не сказал с тех пор, как появился!
– Ну, – Акатар удивленно хрустнул сахаром, который ел уже вприкуску, – ты же видел его? Красный алмаз, красный бриллиант? Нашел ведь колье по моей голограмме…
– По голог… по чему, прости?
– Ну, я тебе показал, какое оно. Вправду ведь не носил я его на моей пушистой шее, еще чего, я жить хочу. Да и где бы я его взял, когда мы все его ищем? Просто дал тебе след, а ты раз – и след взял, и нашел камешек в этом бесконечном болоте. Теперь мы хоть знаем, у кого он. Красотка Жанна! Хотя Жанна та еще стерва…
– Жанна – это та старушенция в буклях из магазина золота?
– Она, она, – кивнул Акатар. – Да уж, если ты ничего не знаешь, надо тебя просветить. Негоже, чтобы ты, как слепой котенок, тыкался, ведь дела-то опасные предвидятся.
– Начнем с бабушки, – сказал Роберт и наконец-то сел, отставив кофейник.
– Ух, как хорошо, что ты больше не стоишь над моими фронтами с обжигающим сосудом, – театрально вздохнул Акатар. – Бабушка твоя, да будет жить она в мире, который сама выберет, – видишь ли, не коренная петербурженка. Она с Уральских гор. Род ее длинный и долго жил около каменных приисков, рудной добычи. Золото добывали одно время в тех местах, а еще больше золота – малахит. А сейчас докатились: из Африки везут малахит на Урал и там выдают иностранцам за местный, ящерок лепят, дурят, как всегда. А раньше найти камень весом в несколько десятков пудов было возможно… Видел в Эрмитаже малахитовый зал? Но это так, отсветы зари… Страшной красоты добывались камни на Гумешках, на Высокой, теперь нет таких. В Африке уж точно не сыщешь бирюзового малахита – с кольцами, с бабочками в рисунке… А раньше одно время ямы на дорогах засыпали малахитовой крошкой, краску малахитовую
И оборотень вылил в рот чашечку с эспрессо, точно рюмку водки.
– Акатар, – ошалело вымолвил Роберт. – То, что бабушку Элеонору знахаркой считали, я и так знал. И личностей подозрительных, которые к ней ходили, тоже припоминаю. А вот ты кто, пока не могу сообразить.
– Я эрмик, – осклабился Акатар. – Эрмитажный кот.
Роберт помолчал.
– Но ты ведь не всегда был эрмитажным котом? – уточнил он.
– Давно я им стал, малыш.
– Насколько давно?
– Ну… Екатерину Вторую я помню.
– Хорошо, – гнул свое Роберт. – А до того, как стать эрмитажным котом, кем ты был?
– Все тебе расскажи, – подмигнул Акатар. – Сам же видишь, котолак я. Прибыл в Петербург еще с сэром Генри Уильямсом, который, как известно, состоял британским дипломатом – и шпионил, как сукин сын, разумеется… при Елизавете Петровне, а потом и при Екатерине… Ну и подзадержался здесь я. А что, погоды похожи на климат моей родины… Да и дворец мне сразу приглянулся.
– Фейри, значит.
– Ну, пусть будет фейри, – согласился Акатар. – Как говорится, хоть горшком назови, только в печь не ставь. Не надо тебе этим голову морочить, мой мальчик. Сливок вот принес бы мне, был бы умницей. Тогда расскажу еще кое-что.
Любил он это дело – рассказывать, такое создалось у Роберта впечатление. И выходило, по его словам, что эрмитажные коты приставлены следить за магическими артефактами города, искать опасные или бесхозные. Когда находили такие – прятали их у эрмитов.
– Об эрмитах уже дамочки-графоманы вовсю строчат книжки для детей, – хмыкнул Акатар. – Правда, книжки эти ванильные донельзя, эрмиты там шерсть кошечкам расчесывают да вяжут из этой шерсти волшебные шарфы. Так вот чушь все это и разводилово. Одна правда в этих баснях: живут эрмиты в музеях и старых домах.
– По сути, разновидность брауни, – сказал Роберт.
– Считай так. Но котолаки не всегда находят магические вещицы самостоятельно. Перед некоторой магией мы бессильны, с некоторой не очень ловко управляемся. Иногда ясно, что в округе волшебство огромной силы, но что за вещь его излучает, непонятно. С камнями часто так. Пошла вот сейчас волна, гигантская просто… полгорода сотрясло… Пошатался я в разных местах, сопоставил… Зов камня, говорят, манит, гад, и нехорошо манит… Крови жаждет. Надо бы найти, но где спрятан, у кого – мы голову сломали себе уже. Пока тебя вороны не засекли: магия за тобой след оставляет, как пыльца золотая. А я сразу справки навел: ба, да это же внучок нашей Норы подрос, красивый цветочек, мальчик-звезда. Ну и решил я с видением камня поиграть, а тебя прямо к нему и выбросило.