Осторожно, треножник!
Шрифт:
Важнейшим орудием риторического поворота становится сослагательная рамка (…если бы…, то, конечно…. присовокупил бы…, ибо нашел бы…) , позволяющая ненавязчиво вложить в уста Карлу нужные утверждения. Ее Ломоносов тоже заимствует из Бугура/Бейля (Если бы Карл V восстал из мертвых, он не одобрил бы…) , [119] но сознательно опускает ее в своем первом предложении (где просто сообщается, что Карл… говаривал ), чтобы тем эффектнее предъявить во втором. [120] Правда, у Бугура/Бейля Карл произносит свое многократно засвидетельствованное высказывание, а сослагательность привлечена
Вынос в финальную позицию именно латинского языка [121] изящно замыкает миниатюру, начавшуюся со слов о римском императоре. Впрямую не сказано, но всей структурой текста внушается представление о закономерном переходе власти, по крайней мере, языковой, к России как преемнице европейского величия во всем его географическом, культурном и историческом объеме. [122] И делается это с опорой на свойства не столько русского языка, сколько применяемого риторического приема, по самой своей природе предрасполагающего к настоятельному проведению единого центрального тезиса, а не к простой трансляции наличного разнообразия.
Литература
Живов В. М. 1996 . Язык и культура в России XVIII века. М.: Языки русской культуры.
Жолковский А. К., Щеглов Ю. К. 1977. К описанию приема выразительности ВАРЬИРОВАНИЕ // Семиотика и информатика. Девятый выпуск. М.: ВИНИТИ. С. 106–150.
Кусова И. Р. 1975. Иоганн Бёдикер и немецкая грамматическая традиция XVII–XVIII веков. Орджоникидзе.
Ломоносов М. В. 1952. Российская грамматика// Он же. Полн. собр. соч. Т. 7. Труды по филологии. 1739–1758 / Под ред. В. В. Виноградова и др. М.—Л.: АН СССР. С. 389–578.
Рак В. Д. 1975. Возможный источник стихотворения М. В. Ломоносова «Случились вместе два Астронома в пиру» // XVIII век. Сб. 10. Л.: Наука. С. 217–219.
Чалисова Н. Ю., Смирнов А. В. 2000. Подражания восточным стихотворцам: встреча русской поэзии и арабо-персидской поэтики / Сравнительная философия. М.: Восточная литература, РАН. С. 245–344.
Щеглов Ю. К. 1967. К некоторым текстам Овидия // Труды по знаковым системам, 3. Тарту: ТГУ. С. 172–179.
Фишмен 1997 – Joshua A. Fishman. In Praise of the Beloved Language. A Comparative View of Positive Ethnolinguistic Consciousness. Berlin and New York: Mouton de Gruyter.
Кто кого
[123]
1
Одной из революций в лингвистике конца прошлого века было открытие перформативов. В опубликованной посмертно статье «How to Do Things with Words» (1962; букв. «Как делать вещи/дела при помощи слов») Джон Остин предложил различать слова, описывающие наличную ситуацию (констативы), и слова, формирующие ее в соответствии со своим прямым смыслом, – своего рода магические слова-поступки (перформативы).
Наглядный пример, рассматриваемый Остином, – слова священника: «Объявляю вас мужем и женой», которые превращают брачующихся в супругов. Для успеха перформативной акции очень важна облеченность говорящего (в этом случае священника – или мэра, или
Из идей Остина развилась целая отрасль лингвистики, занимающаяся речевыми актами – типами поступков, совершаемых при помощи языка. Особый интерес теория речевых актов представляет для литературоведения. Поступки, тем более речевые, да к тому же еще и властные, – типичный компонент повествования. Ведь сюжет это, как правило, борьба, и победа зависит от овладения выигрышными силовыми ресурсами, в частности перформативными. Поэтому наука о речевых актах оказывается ценным орудием сюжетного анализа.
В порядке иллюстрации я разберу три фразы – из полицейского кинофильма, из полупристойного анекдота и из образца высокой поэзии.
2
«Полночный бег» Мартина Бреста («Midnight Run», 1988) – остросюжетная криминальная драма. Фильм замечателен не только отменным юмором диалогов и мастерской игрой Де Ниро, Чарльза Гродина и других актеров, но и искусным – поистине полифоническим – плетением интриги, которую двигают взаимно противоположные интересы шести человек. Это: беглый бухгалтер мафии (Гродин), имеющий компромат на ее главаря; сам главарь, стремящийся прикончить опасного свидетеля, прежде чем его заполучит ФБР; агент ФБР, разыскивающий свидетеля; хозяин конторы, бизнес которой состоит в отлове беглых преступников и свидетелей; и два «охотника за головами» (bounty hunters), тайно друг от друга нанятые этим хозяином (один из них – Де Ниро). Важная пружина сюжета – давний счет Де Ниро к гангстеру. Как честный полицейский он в свое время пытался разоблачить его, но вся полиция города была у того в кармане; Де Ниро потерял все – работу, дом, жену, дочь, и вынужден промышлять охотой за головами.
После бесконечных перипетий (все играют против всех, и Гродин то успешно сбегает, то снова попадает в руки то одних, то других, главным образом, – Де Ниро), наступает кульминация. Гангстер попадается в подстроенную Де Ниро ловушку: думая, что тот передает ему компьютерный диск с компроматом и теперь он может замочить Гродина, он с поличным оказывается в руках ФБР.
Тут-то Де Ниро и произносит свою роскошную фразу. Обращаясь к гангстеру, он говорит:
«– И еще кое-что, что я вот уже десять лет хочу вам сказать…
– Что?
– Вы арестованы (You are under arrest)». [124]
Смысл его слов понятен: он десять лет мечтал об аресте гангстера, и вот наконец это происходит, причем именно он имеет возможность объявить ему об этом. Однако за простой, вроде бы, ситуацией скрывается изящный контрапункт, своего рода каламбурная игра речевых актов.
Слова «Вы арестованы» потенциально двузначны. В буквальном смысле это бесхитростная констатация того факта, что собеседник находится под арестом. И Де Ниро, конечно, имеет это в виду: он рад, что его заклятый враг и безнаказанный нарушитель закона, наконец, схвачен. Но он имеет в виду и еще «кое-что».