Остров (др. перевод)
Шрифт:
Да, теперь Гиоргис много знал об этом островке, хотя некогда его поездки сюда были просто работой, он всего лишь один-два раза в неделю оставлял на берегу ящики и мешки с припасами и сразу отправлялся в обратный путь. Но теперь его взгляд на Спиналонгу был совсем другим, и никто другой не мог смотреть на колонию так, как он.
Никос Пападимитриу был старостой острова с 1940 года, когда Петрос Контомарис вышел наконец в отставку, и теперь он занимал этот пост уже дольше, чем его предшественник. Пападимитриу многого добился для Спиналонги, остров получал все больше прав и привилегий, так что никого не удивляло то, что Никоса переизбирали почти
Мария пошла следом за Пападимитриу в туннель. Староста шагал медленно, тяжело опираясь на трость, но вскоре на противоположном конце они увидели свет. Когда Мария вышла из тьмы туннеля в свой новый мир, он стал для нее таким же сюрпризом, как для любого из вновь прибывших. Несмотря на письма матери, полные красочных описаний, ничто не подготовило Марию к тому, что она видела теперь.
Длинная дорога, вдоль которой выстроились магазины, все со свежевыкрашенными ставнями на окнах, домики с ящиками для цветов на подоконниках и вазонами, наполненными поздними геранями и два больших дома с резными деревянными балконами. Было еще слишком рано, и местные жители еще не проснулись, но все же имелась и одна ранняя пташка. Булочник. Аромат свежеиспеченного хлеба и печенья заполнял улицу.
– Деспинеда Петракис, прежде чем я покажу вам ваш новый дом, пойдемте, познакомьтесь с моей женой, – предложил Пападимитриу. – Она приготовила для вас завтрак.
Они повернули налево, на одну из узких боковых улочек, и та в свою очередь привела их в просторный двор, окруженный домами. Пападимитриу открыл дверь одного из этих домов и вошел, слегка пригнувшись. Дома строили турки, поэтому любой человек такого же роста, как Пападимитриу, оказывался на голову выше их первоначальных обитателей.
Внутри дома было светло и чисто прибрано. Кроме главной комнаты, внизу имелась кухня, а лестница вела наверх, на второй этаж. Мария даже заметила за кухней ванную комнату.
– Позвольте познакомить вас с моей женой. Катерина, это Мария.
Женщины обменялись рукопожатием. Несмотря на все то, что писала Элени в своих многочисленных письмах, Мария все равно ожидала, что увидит остров, населенный сплошь хромыми и искалеченными людьми, и была удивлена элегантностью и красотой этой женщины. Катерина была моложе мужа, и Мария решила, что ей, вероятно, уже за сорок. Но волосы у Катерины до сих пор оставались темными, а бледная кожа была почти без морщин.
Стол был накрыт вышитой белой льняной скатертью и уставлен тонким расписным фарфором. Когда все сели, Катерина подняла крышку великолепного серебряного сосуда и наполнила чашки горячим черным кофе.
– Тут рядом есть небольшой домик, он в последнее время пустует, – сказал Пападимитриу. – Мы подумали, что он, возможно, вам понравится, или, если пожелаете, на холме в одной из квартир есть свободная комната.
– Думаю, я предпочту жить сама по себе, – ответила Мария. – Если вас это устроит.
На столе стояло блюдо со свежим печеньем, и Мария с жадностью съела одно из них. В последние дни она почти ничего не ела. И еще она жаждала информации.
– Вы помните
– Конечно помним! Она была прекрасной женщиной и замечательным учителем, – ответила Катерина. – Все так думали. Ну или почти все.
– Значит, были и такие, кто с этим не соглашался? – спросила Мария.
Катерина немного помолчала.
– Была тут одна женщина, которая преподавала в школе до того, как приехала ваша матушка, она смотрела на Элени как на врага. Она и до сих пор здесь живет, в домике на холме. Кое-кто поговаривает, что жизнь в ней поддерживает только злость, – сообщила Катерина. – Ее зовут Кристина Крусталакис, и вам следует быть с ней поосторожнее, она ведь обязательно узнает, чья вы дочь.
– Давай-ка все по очереди, Катерина, – сказал Пападимитриу, недовольный тем, что его жена могла огорчить их гостью. – Что вам нужно прежде всего, так это прогуляться по острову, осмотреться. Моя жена вас проводит, все покажет, а днем вас будет ждать доктор Лапакис. Он всегда осматривает всех вновь прибывших.
Пападимитриу встал. Было уже больше восьми часов утра, и ему было пора отправляться на рабочее место, в кабинет старосты.
– Не сомневаюсь, что мы скоро снова увидимся, деспинеда Петракис. А пока оставляю вас в искусных руках Катерины.
– До свидания. Спасибо, что так тепло меня встретили, – откликнулась Мария.
– Ну что, давайте выпьем еще кофе и отправимся на экскурсию, – бодро произнесла Катерина, когда Пападимитриу ушел. – Не знаю, много ли вам известно о Спиналонге. Возможно, побольше, чем другим людям, но здесь живется не так уж плохо. Единственная проблема в том, что приходится всю жизнь общаться с одними и теми же людьми. Я ведь из Афин, так что поначалу мне трудно было с этим освоиться.
– А я всю жизнь прожила в Плаке, – улыбнулась Мария, – так что я к такому вполне привычна. А вы давно здесь живете?
– Я приехала вместе с Никосом, четырнадцать лет назад. Тогда сюда привезли четырех женщин и девятнадцать мужчин. Из женщин теперь остались только две. И пятнадцать мужчин тоже живы.
Когда они вышли из дома, Мария поплотнее закуталась в шаль. Женщины повернули на главную улицу, которая теперь выглядела совсем иначе, чем в тот момент, когда Мария впервые ее увидела. Люди направлялись по своим делам, пешком, верхом на мулах, в тележках, запряженных осликами. Все выглядели занятыми и деловыми. Несколько человек посмотрели в сторону Катерины и Марии и кивнули, кое-кто из мужчин поздоровался, приподняв шляпу. Будучи женой островного старосты, Катерина пользовалась особым уважением.
К этому времени уже открылись все магазины. Катерина показала Марии каждый из них и деловито рассказала о людях, ими владевших. Мария вряд ли могла сразу запомнить такое количество сведений, но Катерина любила все подробности местной жизни и наслаждалась маленькими интригами и сплетнями. Среди разнообразных лавочек выделялся большой универсальный магазин, где продавалось все нужное для дома, от веников до масляных ламп. Многие из товаров были выставлены на лотках перед магазином, имелась здесь и бакалейная лавка, в окнах которой громоздились жестянки с оливковым маслом, был и мастер по изготовлению ножей. В одной из лавочек продавалась ракия, а уж булочная, в которой красовались ряды золотистых свежеиспеченных буханок и горки сухариков из муки крупного помола – паксимадья, – любимые всеми на Крите, своими ароматами привлекала всех проходивших мимо.