Остров (др. перевод)
Шрифт:
– Да я никогда в такое и не верила, – возразила Мария. – Я пришла не для того, чтобы тебя обвинять. Просто подумала, что нам было бы неплохо встретиться. Ты ведь мне почти как брат.
– Это очень благородно с твоей стороны, – ответил Димитрий. – У меня ведь теперь, по сути, никого и не осталось. Родители давно умерли, а братья и сестры никогда не писали мне писем. К тому же они наверняка стыдятся меня, я в этом не сомневаюсь. Видит Бог, я их вполне понимаю.
Несколько часов подряд они говорили об острове, о школе и об Элени. Димитрию здесь повезло. Все то время, пока он жил на острове, ему дарили
Мария была рада обрести здесь нечто вроде сводного брата, и они начали частенько встречаться, чтобы выпить кофе, а то и поужинать вместе. Мария готовила еду, пока Димитрий с энтузиазмом рассказывал о школьных делах. У него в это время было четырнадцать учеников, и он намеревался всех их многому научить.
Проводя время с человеком, который был настолько поглощен своей работой, Мария осознала, что быть прокаженным не значит позволять болезни властвовать над собой двадцать четыре часа в сутки. Но самой Марии занятий пока явно недоставало. Раз в две недели она ходила на прием к врачу в госпиталь, поддерживала чистоту и порядок в своем маленьком доме, встречалась с новыми подругами. Наряду со встречами с отцом это и были основные вехи ее одинокого бездетного существования.
Сначала Мария тревожилась, не зная, как рассказать отцу о возникшей дружбе между ней и Димитрием. Это ведь могло выглядеть как некое предательство, поскольку семейная история всегда склонялась к мысли о том, что именно этот мальчик и стал причиной болезни Элени. Но Гиоргис достаточно долго общался с доктором Лапакисом, чтобы понять: это не обязательно так. И потому, когда Мария сделала свое признание насчет дружбы с Димитрием, отец отреагировал на это спокойно, чего она и не ожидала.
– Как он теперь выглядит? – спросил Гиоргис. – Как живет?
– Он такой образованный, – ответила Мария. – С ним интересно поговорить. Он прочел все книги в местной библиотеке.
Впрочем, подобное не выглядело как некий подвиг. В местной библиотеке было чуть больше пятисот книг, в основном присланных из Афин, но на Гиоргиса это произвело впечатление. Однако он хотел знать еще кое-что.
– А он много говорит о твоей матери?
– Не очень. Ему, похоже, кажется, что это будет бесчувственно. Но как-то раз Димитрий сказал мне, что его жизнь здесь намного лучше, чем могла бы быть, если бы он не попал на Спиналонгу.
– Вот уж странно! – воскликнул Гиоргис.
– У меня сложилось такое впечатление, что его родителям жилось очень нелегко, и дома он никогда не стал бы учителем. Ну ладно. Как там Анна?
– Да я толком и не знаю. Полагаю, у нее все в порядке. Она вроде собиралась приехать навестить меня в день святого Григория, но прислала записку, что не очень хорошо себя чувствует. Но я не знаю, что с ней не так.
«Всегда одно и то же», – подумала Мария. Обещание встречи – и отмена ее в последнюю минуту. Гиоргис ничего другого и не ожидал, но Марию все так же сердила черствость сестры по отношению к человеку, которому пришлось так
Через месяц Мария, поняв, что ей просто необходимо чем-то заняться, достала с полки потрепанную тетрадь. В этой тетради она записывала все, что знала о применении разных целебных трав. На титульной странице ее аккуратным школьным почерком было написано: «Для лечения и поддержки». Конечно, в смысле проказы все это выглядело таким наивно-оптимистичным, таким надуманным. Но ведь на Спиналонге люди страдали и от множества других болезней, от расстройства желудка до кашля, и если бы она смогла облегчить их положение, это стало бы вполне достойным занятием.
Мария уже говорила о своих планах с Фотини, когда та как-то заехала ее навестить, рассказывая, что намеревается, как только придет весна, исследовать в поисках трав каменистую незаселенную часть острова.
– Даже на таких известняковых утесах, пусть их и обдает солеными брызгами, должны расти шалфей, ладанник, орегано, розмарин и тимьян. А они дадут мне возможность составить сборы от самых распространенных заболеваний, и еще я хочу попробовать выращивать полезные травы на своем участке земли. Конечно, мне понадобится одобрение доктора Лапакиса, но я не сомневаюсь, что оно будет, и тогда я дам объявление в «Звезде Спиналонги», – делилась она с Фотини, которую в тот холодный день согревали энтузиазм и пыл ее дорогой подруги.
Не желая, чтобы разговор шел только о ней самой, Мария попросила подругу:
– Ну расскажи наконец, что происходит в Плаке.
– Да ничего особенного, – ответила та. – Моя мать говорит, что Антонис все такой же раздражительный и что ему давно пора найти себе жену, зато Ангелос на прошлой неделе познакомился в Элунде с девушкой, которая ему очень понравилась. Кто знает, может, хоть один из моих холостых братцев наконец-то женится.
– А как там Маноли? – тихо спросила Мария. – Он появлялся?
– Антонис не часто видит его в поместье. Ты по нему грустишь, Мария?
– Знаешь, это, наверное, прозвучит ужасно, но я не скучаю по нему так, как, наверное, следовало бы. Вообще-то, я вспоминаю о нем только тогда, когда мы сидим тут с тобой и говорим о Плаке. Я даже немножко виноватой себя чувствую. Тебе не кажется, что это странно?
– Нет, не кажется. Думаю, это как раз хорошо.
С тех пор как Антонис много месяцев назад стал пересказывать сестре сплетни о женихе Марии, Фотини совершенно перестала доверять Маноли. Она знала, что по большому счету и к лучшему, если Мария станет поменьше о нем думать. Все равно она теперь не могла выйти за него замуж.
Пришло время Фотини уезжать. Мария посмотрела на большой живот подруги.
– А он уже толкается? – спросила она.
– Да, – ответила Фотини. – Теперь постоянно!
Срок беременности Фотини подходил к концу, и она уже начинала тревожиться из-за того, как она будет пересекать пролив, чтобы повидать подругу.
– Наверное, тебе не стоит в ближайшее время ездить на остров, – сказала Мария. – Если ты не будешь осторожна, ты можешь родить прямо у отца в лодке!
– Ну, все равно я приеду, как только малыш появится на свет, – успокоила ее Фотини. – И буду писать тебе. Обещаю.