Остров Сахалин и экспедиция 1852 года
Шрифт:
Выше я описалъ характеръ торговли туземцевъ Сахалина и прізжающихъ туда манжурско-амурскихъ гиляковъ. Я признаюсь, что о подробности и выгод этой торговли я еще не могъ собрать достоврныхъ свдній. Многіе же аины и японцы видимо обманываютъ насъ; при отвтахъ ихъ столько противорчій, что трудно узнать, кто говоритъ истину. Но вотъ что можно утвердительно сказать объ этой торговл.
Взаимная мна производится въ южной части Сахалина между японцами, аинами, манжурами и гиляками. Японцы отбираютъ пушный товаръ отъ аиновъ, произвольно платя на него, преимущественно выдръ и лисицъ, и вымниваютъ ихъ манжурамъ, прізжающимъ лтомъ въ Сирануси, на шелковыя матеріи, моржевые зубы и орлиные хвосты. Японская торговля есть, какъ я выше сказалъ, спекуляція ихъ начальника и потому вроятно производится въ маломъ размр. Они берутъ отъ аиновъ также и соболей для мны съ манжурами, а блокъ скупаютъ собственно для себя. Манжуры — главные торговцы на Сахалин; Они снпбжаютъ жителей халатами изъ дабы, различныхъ цвтовъ, ножами, деревянною и мдною посудою, трубками, различными украшеніями изъ серебра, стекла и камней, и наконецъ соболями, такъ дорого цнимыми аинами. Вино и табакъ ихъ, покупаемые прежде всми аинами, какъ кажется, расходятся теперь только между сверными аинами, южные же получаютъ эти предметы отъ японцевъ, точно также и часть одежды и посуды. Манжуры берутъ отъ аиновъ за свои товары выдръ, соболей, лисицъ и блокъ. Относительная цна ихъ слдующая: за выдру даютъ 10 ручныхъ саженей синей даби, т.-е. около 25-ти аршинъ. Всякая четверть по длин выдры стоитъ одного соболя, т.-е. если выдра въ 5 четвертей длины, то она равна въ цн 5-ти соболямъ и потому за соболя аинъ получаетъ отъ манжура 2 саж. дабы и никогда боле 3-хъ. Цнъ лисицамъ я не знаю, но 3 блки цнятся японцами равными 1 соболю. Изъ этого видно, что самая выгодная мна для русскихъ есть мна на соболей, и потому очень легко будетъ соблюдать выгоды, не нарушивъ интересовъ манжуровъ и японцевъ, предпочтительно покупающихъ выдръ и блокъ. Какъ велика промышленность туземцевъ на Сахалин, трудно еще опредлить, тмъ боле что мы находимся въ кра наимене изобилующемъ пушными
IX
7-го января, пріхалъ джанчи селенія Нойоро, Сетокуреро. Его пріздъ и поведеніе въ селеніи нашемъ съ нами и японцами еще боле разъяснило мн справедливость нкоторыхъ мыслей, выраженныхъ выше. Письмо, привезенное имъ отъ Рудановскаго съ р. Мануи объяснило цль поздки Сетокуреро (имя джанчина). Цль эта одна у всхъ прізжавшихъ хо мн гостей аиновъ — получить подарки. Сетокуреро отличался только тмъ, что имлъ претензію на богатые подарки, на что онъ конечно имлъ основаніе боле надяться, чмъ другіе джанчины, потому что оказалъ русскимъ услуги, да и считается какъ бы старшимъ изъ всхъ старшинъ. Съ нимъ пріхало около 20-ты аиновъ разныхъ сверныхъ селеній, на 10-ты нартахъ. Одинъ гилякъ, оставленный въ селеніи Нойора извстнымъ въ Петровск торгашомъ Позвейномъ, по болзни своей, пріхалъ тоже въ Томари. Японцы сказали намъ, что это еще первый гилякъ, который пріхалъ въ мста занятыя ими. Присутствіе русскихъ уже начинаетъ производить переворотъ, котораго конецъ легко предвидть, какъ я уже доказывалъ выше. Вскор посл своего прізда, Сетокуреро спросилъ у Дьячкова, можетъ ли онъ постить русскаго джанчина, и получивъ утвердительный отвтъ, явился во мн въ сопровожденіи всхъ, пріхавшихъ съ нимъ аиновъ и гиляка. Я принялъ джанчина съ почетомъ, усадивъ его на медвжьей шкур. Вся комната моя наполнилась аинами. Снявъ обувь, они услись на полъ: старшіе по бокамъ, джанчина, младшіе сзади его. Я слъ противъ гостей моихъ на столбик.
Сцена эта очень похожа била на картины, представляющія прибитіе европейцевъ въ Америку. Разсматривая лица и выраженія черныхъ глазъ пріхавшихъ во мн аиновъ, я невольно замтилъ большую разность между ними и аинами окружающихъ насъ селеній. Красивыя, здоровыя лица, густые волосы, прямые, открытые взоры, ясно отличали боле независимыхъ аиновъ сверныхъ селеній отъ ихъ единоплеменниковъ сосдей нашихъ, болзненныя лица которыхъ, изуродованныя золотушными и венерическими ранами и потерею волосъ, носить отпечатокъ на себ близкаго сношенія съ японцами, деспотизмъ которыхъ пріучилъ рабовъ своихъ къ лукаво-раболпной услужливости, которая такъ ясно выражается въ глазахъ, старающихся всегда избгать взглядовъ вашихъ. Посл первыхъ привтствій, состоящихъ, какъ извстно, изъ наклоненія головъ и подыманія рукъ, началось угощеніе рисомъ, рыбою, изюмомъ, виномъ и чаемъ. Джанчинъ произнесъ длинную рчь, посл него другой аинъ началъ, и несмотря на то, что, какъ казалось, нкоторые не были довольны его рчью, онъ продолжалъ ее. Изъ рчей этихъ я и переводчикъ мой, казакъ Дьячковъ, могли только понять, что дло идетъ о японцахъ, о прізд ихъ джанчина и приход русскихъ на Сахалинъ. Жаль, что я не могъ понять рчи Сетокуреро. Судя по умнымъ глазамъ его и живости жестовъ, рчь эта должна быть интересная и умная. Посл рчей наступила минута общаго молчанія, и замтно было, что чего-то ожидаютъ мои гости. Мн не трудно было отгадать, что цль ожиданія были подарки. Я приказалъ принести ихъ и началъ раздачу. Сетокуреро получилъ ручную сажень краснаго тонкаго сукна и большую шерстяную шаль, другіе старшины получили по одялу и шелковому небольшому платку, и наконецъ аины, неимющіе претензіи на джанчиновъ, по матроской байковой синей рубашк. Кончивъ раздачу, я сказалъ Сетокурер, что очень радъ его видть и что мн пріятно знать, что онъ любитъ русскихъ, что мы пришли въ землю аиновъ съ намреніемъ дружно жить съ ними, но что не желаемъ ссориться и съ японцами, съ императоромъ которыхъ ведемъ теперь переговоры, и что потому, пока я не получу отвта съ Мацмая, я не желалъ бы вмшиваться въ дла японцевъ съ аинами и прошу поэтому аиновъ по прежнему работать для японцевъ. Потомъ сказалъ ему, что такъ какъ онъ пріхалъ во мн въ гости, то я желаю ему дать все нужное для ихъ пищи. Мы простились и я послалъ въ юрту, занятую пріхавшими аинами — рису, яшной крупы, табаку, чаю и сахару. Сетокуреро былъ принятъ японцами то же съ большимъ уваженіемъ. Дьячковъ, присутствовавшій при этомъ пріем, разсказываетъ, что посадивъ Сетокуреро на почетное мсто и угостивъ его виномъ, японцы съ знаками уваженія выслушали рчь его, въ которой онъ совтовалъ имъ не обращаться теперь худо съ аинами, когда русскіе пришли въ землю ихъ. Японцы то же дали аинамъ рису и водки. Итакъ, пріемъ, сдланный Сетокурер казалось долженъ былъ бы удовлетворить его, но въ сожалнію пріемъ этотъ возбудилъ въ дикар смлость на безпрестанныя выпрашиванія подарковъ и припасовъ отъ насъ и на грубое обращеніе съ японцами. Въ ежедневныхъ посщеніяхъ его, онъ всякій разъ выпрашивалъ что-нибудь, такъ что уже на 80 р. было выдано ему и свит его. Къ японцамъ же онъ ходилъ собственно для того, чтобы требовать вина отъ нихъ, къ которому онъ, повидимому, иметъ большую страсть. Разъ онъ привелъ съ собою въ намъ гиляка и посадилъ его подл себя. Японцы, которымъ не позволено принимать въ себ гиляковъ, просили меня, чтобы я запретилъ гиляку ходить въ нимъ.
Пріздъ гиляка въ Томари былъ очень полезенъ для насъ; я нашелъ въ немъ проводника для почты до самаго Петровскаго зимовья. Онъ, конечно, былъ радъ случаю воротиться домой въ себ на готовой пищ и нашихъ собакахъ и получить еще плату. Я имлъ только одну нарту въ 10 собакъ, предполагая вторую нарту нанять вмст съ проводникомъ. По теперь, когда проводникомъ былъ сдланъ гилякъ, неимющій собственной нарты, я принужденъ былъ купить еще 8 собакъ съ помощью Сетокуреры, который приказалъ своимъ аинамъ отдать отъ всякой нарты по одной собак. Почт назначено было выхать 10-го января, въ субботу, но какъ я ни старался приготовить письма и бумаги въ этому дню, многое еще не было кончено, благодаря частымъ посщеніямъ аиновъ. Наконецъ въ воскресенье, скрывшись изъ моего дому въ квартиру Рудановскаго, я тамъ кончилъ на скорую руку письменныя дла и посл обда отправилъ Самарина съ матросами Ларіоновымъ и Носовымъ и съ проводникомъ гилякомъ по дорог къ р. Сусу. Японцы, которые наврно не знали куда детъ Самаринъ, вышли посмотрть на его поздъ. Сетокуреро пришелъ вечеромъ ко мн, чтобы сказать, что онъ самъ хочетъ на другой день хать въ Нойоро. Я радовался этому потому, что надялся, онъ догонитъ Самарина, и такъ какъ послднему приказано непремнно захать въ Нойоро, чтобы взять тамъ описи Ю.-З. берега отъ Рудановскаго, то значитъ Сетокуреро можетъ ему служить хорошимъ помощникомъ до своего селенія. На другой день Сетокуреро пришелъ рано утромъ проститься со иною. Мы простились и я еще далъ кое-какія бездлицы его сыновьямъ и купилъ нсколько соболей. Конечно, на прощанье я угостилъ виномъ аиновъ. Отъ меня Сетокуреро, снабженный нашими припасами на дорогу, отправился въ японцамъ. Японцы тотчасъ поднесли ему чашку вина. Онъ выпилъ, спросилъ другую, а потомъ и третью. Опьянвъ совершенно, онъ началъ ругать Мару-Яму, старшаго изъ японцевъ. Тотъ въ отвтъ на брань ударилъ его желзными щипцами по голов и ранилъ его до крови. Узнавъ объ этой ссор, казакъ Дьячковъ тотчасъ побжалъ въ японцамъ и засталъ у нихъ многихъ аиновъ. Разспросивъ о случившемся, онъ совтовалъ японцамъ, чтобы они подарили что-нибудь Сетокурер, уговоривъ его не жаловаться мн. Нару-Яма тотчасъ же пошелъ къ Сетокурер въ домъ и подарилъ ему японскую рубашку, два куля рису и боченокъ водки, прося его не идти жаловаться въ русскому джанчину. Но уже мн дали знать. Разспросивъ Дьячкова, какъ было дло, и узнавъ, что Сетокуреро пьянъ и что Мару-Яма не совсмъ трезвъ, я послалъ сказать разсорившимся, чтобы они легли выспаться и чтобы на другое утро пришли оба ко мн для объясненій. Сетокуреро все какъ его сыновья уложили. На другой день явился во мн любимецъ мой Асануя съ однимъ японцемъ и Сетокуреро съ старшинами селеній Кусуной и Сежерани и съ своими 4-мя сыновьями. Голова его была подвязана. Усадивъ ихъ, я сказалъ имъ черезъ Дьячкова, что я желалъ бы не вмшиваться въ дла японцевъ съ аинами, но могу это исполнить только тогда, когда японцы не будутъ притснять послднихъ, въ особенности тхъ, которые расположены и служатъ русскимъ; что въ Нойор джанче оказалъ русскимъ услугу и что онъ пріхалъ въ гости въ нимъ, и потому кто обидитъ его, тотъ обидитъ и русскихъ; и поэтому, когда я узналъ, что Мару-Яма ударилъ Сетокуреро, а хотлъ тотчасъ же строго разобрать дло, но узнавъ вмст съ тмъ, что Сетокуреро былъ пьянъ, что его хорошо и съ особымъ уваженіемъ принимали японцы и что онъ напившись пьянъ началъ ругать Мару-Яму — поэтому я считаю Сетокуреро виновнымъ; но все-таки считаю, что Мару-Яма дурно поступилъ, ударивъ его вмсто того, чтобы пожаловаться мн, и потому назначаю ему заплатить Сетокурер столько, чтобы послдній самъ пришелъ бы сказать мн, что онъ доволенъ и забываетъ обиду. Съ этимъ я ихъ выпроводилъ отъ себя, сказавъ еще наедин Асану, что мн непріятно вмшиваться въ дла ихъ съ аинами, но что я не могу терпть, чтобы японцы били аиновъ, пользующихся уваженіемъ и въ особенности тхъ, которые прізжаютъ къ русскимъ, и что поэтому я непремнно требую, чтобы плата была дана Мару-Ямой хорошая, и что если этого не будетъ или подобное дло еще разъ случится, прибавилъ я строгимъ голосомъ, то чтобы
14-го января, я отправился на лыжахъ съ Дьячковымъ осматривать наши окрестности. Спустившись отъ моего дома на ю.-в., я увидлъ, что недалеко отъ нашихъ строеній возвышенность, на которой они стоятъ, круто спускается параллельно берегу. У подошвы этого спуска бжитъ ручеекъ, впадающій въ нашу рчку. По другую сторону ручейка опять крутой всходъ на параллельную берегу втвь горы, но которая выше нашей площадки. По другую сторону этой втви находится еще другая, такая же лощина съ ручьемъ и горы противоположнаго берега его еще выше описанной втви.
На юг лощины эти ограничиваются хребтомъ, идущимъ перпендикулярно берегу. Глубина лощинъ этихъ, отъ рчки омывающей нашу нижнюю баттарею и принимающую ручьи ихъ, мене версты. Вс горы покрыты густымъ мелкимъ лсомъ, начинающимся отъ строеній нашихъ въ саженяхъ 15-ти. Надо будетъ вырубить лсъ этотъ до половины спуска; а уже началъ вырубку по направленію въ югу, но теперь нтъ рабочихъ рукъ на эту работу.
15-го числа, а уходилъ далеко на лыжахъ съ Дьячковымъ, по направленію къ востоку. Предполагая еще разъ постить т окрестности, чтобы открыть выходъ во внутреннія долины, а оставилъ описаніе этого до будущаго времени.
17-го числа. Сегодня пришелъ во мн, въ 1-мъ часу утра, японецъ Асануа и аинъ Испонку приглашать на праздникъ, къ которому японцы уже давно готовились, часто повторяя мн:- «Сизамъ анъ поро-итзине» (у японцевъ будетъ большой праздникъ). Не надясь на японскую кухню и не желая сидть у нихъ голоднымъ, а предложилъ Асану, чтобы онъ пошелъ сказать Мару-Ям, что черезъ часъ и приду въ нему; Асануа, бывшій уже не много навесел, никакъ не хотлъ вернуться на праздникъ безъ меня. Я приказалъ подавать обдъ и угостивъ своихъ гостей, отправился съ ними къ японскій домъ, взявъ съ собою Теленова и Дьячкова. Входъ въ него былъ обсаженъ елками. Войдя во внутренность, а увидлъ, что и тамъ все было убрано по праздничному. Посредин пріемной залы поставлено было большое дерево, обвшанное продолговатыми бумажками съ надписями. Ширмы угловой комнаты, принадлежащей Мару-Ям, были сняты, такъ что она была открыта во всю ширину свою. У задней стны сидлъ Мару-Яма. Я вошелъ къ нему въ комнату. Поздоровавшись съ нимъ и усвшись на полъ подл очага а съ любопытствомъ и удовольствіемъ разсматривалъ украшенія комнаты. Удивительная чистота ея поразительна. Стны покрыты обоями съ золотистымъ отблескомъ. У задней стны поставлены бумажныя ширмы съ рисунками, правда, неискусными, но за то чисто отдланными. Свтъ проходитъ въ комнату черезъ бумажныя окна, задвигающіяся снизу вверхъ. Бумага наклеена на тонкомъ и частомъ переплет изъ дерева. Полъ устланъ соломенными циновками удивительной близны и чистоты. Каждая циновка обшита по краямъ синею матеріею. По стнамъ на полкахъ, на высот аршинъ 4-хъ отъ полу, разложены были куличи изъ рисоваго тста. Куличи эти круглые, составлены изъ нсколькихъ слоевъ, правильно уменьшающіяся въ вершин. Надъ каждымъ куличемъ прибита была бумажка съ надписью. Я спросилъ, что именно написано на этихъ бумажкахъ, и узналъ отъ Мару-Ямы, что вс куличи эти назначены патронамъ всхъ селеній, занимаемыхъ японцами на Сахалин, и что на бумажкахъ надписаны названія селеній. Въ правомъ углу сдлано углубленіе въ стн, въ которомъ помщенъ жертвенникъ изъ кипариснаго дерева, на подобіе вашихъ кіотовъ. Передъ жертвенникомъ стояло множество куличей и на большомъ блюд дв рыбы съ выгнутыми вверхъ головами и хвостами.
Мару-Яма сидлъ въ лвомъ углу, по обыкновенію на полу, поджавъ подъ себя ноги колнями впередъ. Передъ нимъ стоялъ четвероугольный деревянный ящикъ, вышиною около аршина, насыпанный до полна мелкимъ пескомъ. На немъ наложены были горячіе угли. У входа въ комнату поставленъ былъ такой же ящикъ для пришедшихъ со мною Теленова и Дьячкова. Вс японцы были одты по праздничному, т.-е. имли на себ отъ 5-ти до 7-ми халатовъ изъ темныхъ бумажныхъ матерій на шелковой подкладк. Эта роскошь, въ простыхъ рыбакахъ, можетъ объясниться только особенными выгодами, которыя они могутъ извлекать отъ сношеній съ аинами, и, можетъ быть, хорошею платою за промыслы въ отдаленномъ кра отъ любимаго ихъ главнаго острова Нипона. Нижняго платья, кром чулковъ, а иногда узкихъ нанковыхъ панталоновъ, японцы не носятъ, такъ что развязавъ поясъ, опоясывающій халаты, японецъ въ одну минуту представится въ одежд праотца Адама. Поясы у нкоторыхъ изъ шелковой матеріи, у другихъ изъ бумажной. Одинъ японецъ имлъ поясъ изъ чернаго сукна, который мы ему подарили. Сверхъ халатовъ надвается кофточка съ широкими рукавами, сшитыми напередъ до поло^вины, такъ что отъ мста, гд выходитъ рука, рукавъ виситъ на подобіе мшка. Японцы, выходя изъ дому, всовываютъ руки въ эти мшки, подавая локти назадъ, и это даетъ имъ довольно смшной видъ. Вообще одежда ихъ не мужественна и очень неудобна для холодной сахалинской зимы. Шея и часть груди совершенно ничмъ не прикрыты. Бритыя головы свои они тоже рдко прикрываютъ.
Когда я услся у очага, началось угощеніе. При приход моемъ, толстый Мару-Яма уже сидлъ посереди множества чашекъ, бутылокъ, подносовъ и проч., наполненныхъ различными кушаньями и напитками. Чтобы достойно угостить меня, нанесли еще различныхъ сластей и конфектъ. Красивая лаковая посуда и необыкновенная чистота и порядокъ можетъ возбудить аппетитъ и въ ситомъ человк. Мн подали на деревянномъ подносик, покрытомъ краснымъ лакомъ, блестящимъ какъ зеркало, пять такихъ чашекъ, имющихъ видъ полоскательныхъ чайныхъ чашекъ, только меньшей формы, вмщающихъ въ себя не боле полутора стакана. Чашечки эти были прикрыты крышками. Они наполнены были различными кушаньями, приготовленными съ большимъ вкусомъ изъ рыбы, раковинъ, китовины, зелени и рису. Еслибы я не былъ ситъ, то конечно я охотно бы все сълъ, что мн подали. Теленову и Дьячкову подали такіе же подносы, но только чернаго цвта. Вино теплое и холодное подавая въ таковыхъ же чашечкахъ съ золотыми рисунками деревьевъ и цвтовъ. Чашечки эти вкладываются одна въ другую и потомъ вставляются въ четырехугольную подставку съ углубленіемъ на верхней сторон для помщенія ихъ. Подставка эта то же покрыта блестящимъ лакомъ. Подаютъ вино въ фарфоровыхъ маленькихъ чашечкахъ. Сладости и конфекты подаются въ неглубокихъ четырехугольныхъ лаковыхъ ящикахъ, вставляющихся одинъ въ другой. Вся эта посуда отличной работы. Японцы очень любятъ угощать. Я, чтобы не обидть ихъ, попробовалъ вс кушанья и выпилъ нсколько чашекъ вина рисоваго и одну чашку чаю безъ сахару. Японскій чай хуже китайскаго; но впрочемъ, можетъ быть, здшніе японцы пьютъ дурной сортъ его. Во время обда нашего произошла въ передней комнат драка между аиномъ Испонку и японскимъ поваромъ Ичую. Мару-Яма, казалось, былъ очень пристыженъ этимъ и просилъ меня, чтобы я не смотрлъ на эту драку. Я ему объяснилъ, что я нахожу очень обыкновеннымъ, что простые люди, выпивъ вина, дерутся, и что это везд случается. Просидвъ часа два, я воротился домой. Бесда моя съ японцами была очень дружественна. Они сказали мн, что хотятъ хать «ору-торо», т.-е. на другой: берегъ, чтобы сзывать аиновъ къ весеннимъ работамъ, и просили меня, чтобы въ отсутствіе ихъ я приказалъ русскимъ присматривать чтобы аины не воровали изъ магазиновъ, говоря, что аигы уже много украли у нихъ. Я общалъ имъ, это и изъявилъ желаніе, чтобы аины охотно и скоро собирались на ихъ работы. Я подарилъ Мару-Ям дв утки, которыя служатъ лучшимъ кушаньемъ для японцевъ. При этомъ подарк я замтилъ, что японцамъ очень хотлось, чтобы я самъ отдалъ утокъ Мару-Ям. Когда я слъ подл очага, они положили принесенныя Дьячковымъ утки на поднос подл меня и нсколько разъ обращались къ Мару-Ям съ словами, что я дарю ему утку, онъ кланялся и утки оставались на поднос подл меня. Понявъ въ чемъ дло, я взялъ подносъ и передалъ его Мару-Ям; онъ съ большою радостью принялъ его и поставилъ подл себя, видя въ этомъ, вроятно, знакъ особаго уваженія къ нему.
Возвратясь домой, я надлъ лыжи и отправился съ Дьячковымъ осматривать окрестности. Уже совсмъ стемнло, когда я вернулся домой, гд и узналъ, что Рудановскій пріхалъ изъ экспедиціи. Я очень былъ радъ этому извстію, потому что съ нетерпніемъ ожидалъ извстій о заливахъ Татарскаго берега, да и прибавка 16-ти собакъ для возки лса меня тоже радовала. Скоро пришелъ и Рудановскій во мн, изъ новой квартиры своей. Мы сли пить чай и я сталъ разспрашивать его объ экспедиціи. Онъ выхалъ въ Сирараро на берегъ Татарсхаго пролива, спустился съ большимъ трудомъ на югъ и смотрлъ къ 8-му числу 22 залива, изъ которыхъ заливы Тохмака и Маука — хорошія гавани для зимовки небольшого числа судовъ. Гавань Тохмака наиболе выгодна для насъ, потому что она занята только тремя магазинами японцевъ и послдніе не такъ дорожатъ ею, потому что она не богата рыбою. Мстность Тохмака для поселенія удобна. Лсъ находится въ изобиліи на горахъ, окаймляющихъ берегъ. Тохмака находится въ 10-ти верстахъ отъ Мауки. Сверне ея хотя и находятся нсколько японскихъ сараевъ, но по безрыбію бухтъ, у которыхъ они поставлены, длаютъ ихъ малоцнными для японцевъ, такъ что можно считать селеніе Мауку граничнымъ пунктомъ ихъ рыбныхъ промысловъ. Нойоро находится въ суточномъ переход отъ Тохмака. Итакъ, по всмъ этимъ причинамъ, выгоднйшій пунктъ для нашего заселенія на Сахалин есть селеніе Тохмака, находящееся въ кра, пользу занятія котораго я старался доказать выше. Близость «Императорской гавани» еще боле увеличиваетъ значеніе гавани Тохмака. Опись ея и вообще юг.-з. береговъ, до селенія Сирануси, доставлена въ селеніе Нойоро, куда по предписанію моему Самаринъ долженъ нахать для того, чтобы взять описи и доставить ихъ вмст съ другими бумагами въ Петровское зимовье. Рудановскій по отсылк описанія бухтъ продолжалъ путь свой къ селенію Сирануси. Селеніе это самое богатое между японскими заселеніями. Въ немъ находится главный домъ начальника японцевъ. Домъ этотъ, по описанію Рудановскаго, очень обширный и хорошо выстроенный. Полы покрыты лакомъ во всхъ комнатахъ, которыхъ очень много. Военной защиты въ селеніи нтъ, и слдовательно можно уже увренно сказать, что на Сахалин японцы не имютъ совершенно никакихъ укрпленій. Изъ всхъ селеній Сахалина, Малка есть наиболе населенное. Рудановскій предполагаетъ въ немъ около 300 однихъ взрослыхъ мужчинъ. Изъ Сирануси онъ спустился еще въ югу до перевала черезъ горы въ заливу Авива. Перевалъ этотъ находится вблизи отъ мыса Крильона. Пріхавъ въ берегу Анива, онъ продолжалъ свой путь вокругъ него, въ нашему посту. Аины принимали его на всемъ пути съ большимъ гостепріимствомъ, исключая селенія Сирануси, гд онъ едва могъ достать проводника.