Остров жизни
Шрифт:
– Зое, а ты что тут делаешь?
Едва не выронив, девушка бросила взгляд в направлении голоса. Выбившиеся из-под платка и свисающие в беспорядке светлые волосы. Чуть оттопыренные уши и острый подбородок. Она знала Полет с малых лет и бояться тут было нечего.
– А ты?!
Не ожидавшая встречного вопроса, подошедшая тем не менее в карман за ответом не полезла. Кто сказал, что в семье должны быть одни лишь молчуны?
Сунув палец в рот, девушка с видом умудрённого опытом жизни учёного откусила заусенец:
–
Одно то, что ЭТО посмели назвать ботинком, не могло не удивлять. Башмак, обувка, обувь, в конце концов, что угодно, но только не «ботинок». Это всё равно, что селезня назвать фениксом!.. Про которых, в общем-то, Зое знала лишь то, как они называются.
Она просто отмела этот немаловажный факт, сразу же перейдя к сути вопроса:
– Отец твой шил?
– Ага.
«Как и для всей деревни», – в раздражении.
– Тибо должен был… занести мне корзину яблок… Он пропал где-то, и я вышла навстречу… У Роз его нет.
Зое не слушала.
Взгляд её сам собою опустился. Несмотря на грязь, предмет упорно выглядел знакомо.«Ботинок», получается, есть, а где же прочее? Где?»
«Гру-у-у-у-у-у…» – прогудел, пропел сырой лес, и всё вновь погрузилось в скрип. Быть может, это вновь был влюблённый в осень олень, а, быть может, ещё какой зверь. Кроны над их головами чуть гуляли, колыхались точно изнанка водной глади, и разобрать что-то не представлялось возможным. Гул начался и тут же оборвался. В бульканье обратился он, и было в этом удушающем, утробном звуке нечто ужасное.
– Может, пойдём?
Внезапно побелев, Полет, белокурая от природы, и вовсе потеряла всякий намёк на цвет. Точно чёрно-белый набросок на себя же она чуть дрожала, взмёрзнув, в этом бесцветном мире. Светло-серые глаза её казались не живыми.
– Ну пойдём, если нам, конечно, по дороге.
В последнем Полет не сомневалась и на мгновение.
***
Куда Гай мог деться? Вариантов, в общем, существовало множество, но проблема в том, что все они были раскиданы по территории деревни, у домов же он не появлялся. Ей бы сообщили.
«Ботинки они так просто не теряются, даже если те башмаки».
Прошелестела листва. Полет очень скоро перешла на быстрый шаг, а затем и вовсе побежала, точно белая тень среди тёмных стволов. Зое не стала отставать. Домой. Ей было нужно подумать и, чтобы нашлись те, кто помогут принять верное решение.
Дальше быстрее. Пронеслась серая изгородь из сплетённых и ломаных прутьев. Пролетел их пустырь, яблоня, половина ветвей которой были белыми и обнажёнными, точно кости тянулись ввысь. А небо кружило, и будто алая тень гналась за ними. Тень и не более.
Белая коса Полет лишь на мгновение скрылась за разросшимися без должного ухода сливами, – и крик тут же пронзил воздух.
– Уйди!
– …
– Да уберите от меня эту ненормальную! – сорвался сырой и помятый и без чьего-либо участия Рин.
Минута прошла. Мужчина сидел на раскисшей земле, тщетно пытаясь закрыться руками. Судя по характерным иссиня-чёрным кругам под глазами и сухим, растрескавшимся губам, на ноги свинопаса поставили задолго до того, как он сделал бы это сам.
– Убивают! – наконец решительно и безапелляционно заявил он, и только тут Зое поняла, кто, собственно, перед ними.
– Ой, – смешалась Полет, по инерции опустив руку ещё раз.
– Это ты, а я думала…
– Что?! – требовательно вопросил, и даже руку протянул, прося ответ, пострадавший.
Горластая, но лишь не по делу, Зое мучительно долго жевала ответ, сминая и вновь разглаживая край юбки, зелёный от следов травы.
– Погода.
«Да, именно погода», – выдохнула она. Дождь ушёл, и пепельный круговорот понемногу, медленно раздирали, высвечивая верхушки холмов, столбы света.
«Красный шарф», – внезапно подумалось девушке, и тут же сознание, точно опытный рыбак, выловило из копошения моментов тот самый, когда она видела сына в последний раз. Утром он «общался» с дедом. А после?..
«Да, хорошая же я мать».
– Башмак узнаёшь? – выставив руку, со строгим видом вопросила Зое.
При первых резких звуках Рин стушевался. Разом забыв о случившемся, а вместе с этим потеряв львиную долю решимости, он сразу стушевался и согнулся. На протянутое парень взглянул исподлобья. Взглянул нерешительно и как будто не понимая, чего собственно от него хотят. На потном и блестящем, точно его промазали жиром, лице застыло выражение мученика.
– Ну и? Вон на боку, у самой пятки, след. Это Пятнашка Гая укусила.
Зое подала руку. И не подумав пренебречь помощью, мужчина с трудом поднялся. Выпрямился, и лишь это позволило свинопасу взглянуть на женщин сверху вниз. Ноги держали его не слишком уверенно.
– Слушай, до меня тут слухи дошли, что… как же ты выразилась? «Простой оплачиваться не будет», – вот. Так, что это за глупость? Как безвинно пострадавший я требую оплаты в двойн… – он споткнулся, рука с забитыми грязью ногтями уцепилась за сливовую ветвь, – в смысле, в тройном размере!
– Агата убьёт? – не имея ни малейшего желания выслушивать старую мелодию в новом исполнении, сразу же перешла к сути вопроса девушка.
Рин бросил глубоко несчастный взгляд, уткнулся в истерзанную ливнем траву. Спина под грубым, выцветшим сукном вновь согнулась.
– … Да.
– Простой не оплачивается!
– …
– И оставим это! Башмак я нашла в пролеске, а самого его давно никто не видел.
– Потерял, не иначе, – вклинилась Полет, но, поймав решительный взгляд, вновь умолкла.