Осязание

Пустошинская Ольга

«За что мне такое наказание?.. Две недели не было приступов – и вот опять! Да ещё перед девушками так опозорился… не приду сюда больше», – уловила Нина.

Молодой человек встал, громко двинув стулом, сдал книгу, попрощался и направился к выходу.

– Юрий… подождите.

Он удивлённо оглянулся.

– Приходите завтра, – пристально посмотрела в глаза Нина, – я буду ждать.

– Завтра не смогу, только послезавтра… – не сразу ответил парень.

– Хорошо, послезавтра. И запомните: у вас больше никогда не будет приступов. Никогда. Юрий, вы

поняли?

– Да… у меня больше никогда не будет приступов, – медленно повторил он.

– До свидания.

– До свидания, Янина Павловна.

Она снова подошла к печке и прижалась спиной. Надо немного отдохнуть, отвлечься…

Нина посмотрела на потолок с уникальной художественной росписью и бронзовыми люстрами. Говорили, что этот дом купец отделывал, не жалея денег, для своей жены и четверых детей. Всё здесь сделано добротно, основательно, на века.

Стоило Янине сосредоточиться и закрыть глаза, как она видела главу семьи в костюме, щёлкающего крышкой золотых часов луковицей, его жену Таисию в платье с кружевным воротником, шумных мальчиков и девочек, бегающих по комнатам. Купцу Владимиру не повезло, он погиб молодым в Гражданскую. Вдова ещё каких-то десять лет назад жила в этом доме.

Нина сочувствовала Таисии и детям, пусть даже взрослым. Она представила, что завтра кто-нибудь из власть имущих придёт в дом к её отцу: «Домик у вас хороший, он нам нужен под фельдшерский пункт. Освободите. Комнатку в бараке вам дадут, не сомневайтесь».

Ужасно несправедливо… Тот купец погиб, воюя на стороне большевиков…

Подошла Ася, поискала что-то на столе, ходила бесцельно по залу, поглядывая на Янину, снедаемая любопытством.

– Нин… а ты зачем тому парню руки к голове приложила? – наконец спросила она.

– Удерживала, чтобы не колотилась о пол.

– У тебя были такие ладони… они как будто светились.

Бледные Асины щёки заалели, она то и дело одёргивала короткую шерстяную кофточку.

– От печки раскраснелись. Потрогай, какие стенки горячие, – спокойно ответила Янина.

– А знаешь, мне показалось, что ты как бабка-ворожка… такой вид был… ну… странный.

Нина промолчала.

– Жалко парня, – снова начала Ася, – молодой, симпатичный – и такая болезнь.

– Ты ему нравишься, – между прочим сказала Нина.

– Я? – изумилась Ася. – С чего ты взяла?

– Видела, как он на тебя смотрел, догадалась. Сделай первый шаг, он просто стесняется… Пригласи в кинотеатр.

– Пригласить самой? – опешила она.

– А что такого? Хоть в «Октябрь», хоть в «Фурор».

– Это неудобно, девушка не должна делать первый шаг, – упрямилась Ася. Но потом сказала, что подумает.

***

Он, конечно же, пришёл, как обещал. Вопросительно заглянул в глаза, попросил почитать «что-нибудь интересное». Нина принесла «Вокруг света», в котором был опубликован роман Конан Дойла «Затерянный мир».

Юрий сел за стол, зашелестел страницами. Он пришёл почти к открытию (читателей больше не было) – это хорошо, никто не помешает.

Янина подошла сзади, наложила потеплевшие

руки на лоб и затылок. Парень дёрнулся.

– Тихо. Спать! – велела Нина.

Он замер, глаза закрылись. Пятно в голове ещё чувствовалось, но не такое тёмное. Травма головы была когда-то, которая привела к эпилепсии. Ток покалывал ладони, они горели всё сильнее и сильнее. Ещё немного… лишь бы не помешали…

Нина убрала руки и увидела, что у него на лбу осталось красное пятно. Ну да ладно, пройдёт. Она отошла за свой стол, пододвинула чернильницу-непроливайку и стала работать с книгой учёта библиотечного фонда, иногда бросая взгляды на Юрия.

Он сидел и клевал носом, потом встрепенулся, огляделся по сторонам (Нина сделала вид, что с головой ушла в работу), поморгал-поморгал и снова взялся за чтение.

Стали подтягиваться другие читатели, Янина искала на стеллажах книги, заполняла формуляры и уже не обращала внимания на парня. Он ушёл по-английски, положив на стол журнал.

– Нина! Нина! – Глаза у Аси размером с блюдца, щёки разрумянились. – Меня Юра в кино пригласил, представляешь?

– Вот это да! Я же говорила, ты ему нравишься. И что ответила?

– Согласилась. В «Октябре» «Музыкальная история» идёт. Говорят, фильм интересный.

Ася лихо крутанулась на каблуках и выбежала из читального зала.

«Так-то лучше… – подумала Янина. – У самого злого человека расцветает лицо, когда ему говорят, что его любят. Стало быть, в этом счастье… Толстой, кажется, сказал».

4

Шёл май сорок первого года…

После работы Янина зашла в промтоварный магазин, купила спички, туалетное и хозяйственное мыло. Тайком, чтобы не увидела мама, пронесла покупки в свою комнату и спрятала в выдвижном ящике шкафа. Тимошка, растянувшийся поперёк кровати, одним глазом посмотрел на молодую хозяйку.

«Всё запасы делаешь?» – читалось на его морде. Кот зевнул и снова задремал. Нина отодвинула нахала к стенке и прилегла рядом, закинув руки за голову.

Комната у неё небольшая, но это только добавляло уюта. Железная кровать с шишечками застелена нарядным покрывалом, кружевные занавески на окнах смягчали солнечный свет. Над кроватью – новый плюшевый ковёр с оленями.

Деревянный резной комод со стоящей на нём фарфоровой чернильницей в виде узбека в полосатом халате и узбечки, играющих в шашки. Ею не пользовались по прямому назначению – жаль такую красивую вещь! – а для чернил имелась обычная стеклянная непроливайка.

Над комодом висела фотография Янины, сделанная в прошлом году. Она ходила в ателье и снялась в белом платье, открывающим руки и частично плечи, красивая причёска позволяла видеть изящную шею и маленькие уши с серёжками капелькой.

Нина улыбнулась, вспомнив, как разволновалась мама, увидев её в этом платье.

– Янь, ты что, в таком виде по улице пойдёшь? Ну-ка, накинь платок. Накинь, говорю!

Платок она не взяла – надела короткую кофточку из такой же материи, сняв её только в ателье.