От маминой звездочки в государственные преступницы
Шрифт:
София открыла кран с водой и начала застирывать пятна.
В один из первых приемных дней после того, как София снова вернулась в институт, девушку ждало неожиданное известие: к ней посетители.
«Кто же это?» - подумала она, - «Я вообще никого не жду».
София пошла в вестибюль вслед за пепиньеркой. Увидев, что к ней пришли жандармы, девушке стало дурно, начало темнеть в глазах, закружилась голова.
«Вот их я тем более не ждала», - подумала София, - «Опять забирают, что ли? А за что?»
– Не волнуйтесь так, мадемуазель, вас
Собравшись с духом, София начала чтение. В документе гласилось, что Собольникова София Львовна, она же Кожемякина Софья Ивановна, ввиду амнистии освобождается от тюремного заключения, однако, должна отправиться в Архангельскую губернию на поселение.
«Да, доучилась…» - подумала София, - «В институте плохо, однако, ехать не пойми куда не лучше».
– Однако, София Львовна, вот другой документ. По Высочайшему повелению вам разрешается сначала окончить учебу и только потом ехать на поселение. Распишитесь вот здесь, что вы все прочли и обязуетесь никуда не выходить из стен института, каникулы проводить здесь же, а если вдруг по каким-то обстоятельствам непреодолимой силы вам нужно будет куда-то выехать – вы сразу поставите в известность об этом полицию.
София была уже готова подписать документ, как вдруг в ее голове всплыли строчки из амнистии: «По моему приказу амнистировать Софию Собольникову по делу цареубийства от 10 декабря 1886 года, освободить от дальнейшего преследования на территории Российской империи.»
– Подождите секундочку, - сказала девушка, - Какая еще может быть ссылка, если в амнистии черным по белому написано «освободить от дальнейшего преследования на территории Российской империи.»
– Ишь, умная какая, - услышала девушка, - А про свою вторую судимость забыла? Да, повезло тебе по политической статье, однако, по уголовной пойдешь в полной мере. Да, полгода ты отсидела, но теперь должна будешь выйти на поселение. Неужели думала, что осужденной позволят по Москве разгуливать?
– Ах ты ж, Пустозвончик, жизнь мне отравляешь, - сказала София, - Сейчас еще весь Смольный об этом эпизоде узнает, вообще от стыда сгореть можно будет. Только забывать маленько начала.
– Ты не ворчи, как старая бабка, а подписывай скорее, чтобы внимание к себе не привлекать, раз так стесняешься.
– услышала София, - Странная ты какая-то, одного стесняешься, второе – как великое достижение выставляешь.
«В общем, Петропавловка номер два. И что я выгадываю?» - подумала София, ставя свою подпись на документе о том, что она со всем ознакомлена, - «Сейчас наверняка снова филера приставят, ох, как же мне надоели они, слов нет».
После того, как жандармы получили подпись от Софии, что она действительно находится в институте и не нарушала предписанный режим, выходив за пределы института, жандармы пошли к классной даме.
– Знаешь, я не понимаю, а смысл нам к ней идти? – сказал один жандарм другому? – Все равно, даже если что-то и было, она предпочтет промолчать хотя бы ради того, чтобы не портить о себе мнение. Скажет «Все хорошо, не волнуйтесь» и уйдем мы обратно.
– Нам сказано, побеседовать с классной
Вскоре жандармы подошли к мадам Пуф.
– Здравствуйте, мадам, - сказал один из них, - Как вам, наверное, известно, одна девица из вашего класса, мадемуазель Собольникова, до окончания учебного года находится под надзором полиции. Так вот, мы пришли узнать, каково поведение нашей поднадзорной, все ли нормально, не выходила ли она в город.
– Соответствует ли ее поведение образу благородной девицы, - сказал второй и не смог сдержать смех. Почувствовав легкий толчок в бок, жандарм замолчал и добавил, - Ну она же в институте благородных девиц находится, будущая дочь Отечества.
– Или, может быть, ей пора из института в Архангельскую губернию ехать, не дожидаясь выпускного? – добавил первый.
Услышав реакцию мадам Пуф, жандарм удивленно сказал:
– Мадам, ну вы что, прямо как маленький ребенок, «я уже больше не могу», меня уже тоже преступники достали, причем, больше половины из них за годы работы я в лицо знаю, однако, работаю же как-то, - на минуту задумавшись, он продолжил, - Тогда разрешите еще раз с вашей воспитанницей переговорить, скажем ей, что такими темпами она вполне может учебу не закончить.
Мадам Пуф была не против, поэтому жандармы снова пошли к Софии.
– Мадемуазель Собольникова, нам тут ваша классная дама сказала, что ваше поведение и образ благородной девицы разнятся очень сильно, - сказал один из них.
– Так я не против, пожалуйста, пусть меня отчисляют, - сказала София, - Вообще не горю желанием в этом заведении находиться.
– А вы вообще в курсе, что если вас отчислят, то в ссылку вы поедете сразу же?
– Да в курсе, - ответила София, но руки девушки слегка выдавали волнение, - Не вижу смысла в дополнение к ссылке еще и здесь мучиться. Раньше поеду – раньше вернусь.
– Блефуете, - сказал жандарм, - Так, может быть, прямо сейчас мы вас заберем? Сначала в участок, потом через пару дней оформим все документы, и с чистой совестью поедете на Север.
– Дело ваше, мне все равно, - сказала София. Руки девица убрала в карманы, чтобы не выдавать своего волнения.
– Ладно, София Львовна, не сегодня, - сказал один из жандармов, - Заболтались мы с вами, а обойти еще не один адрес надо. До встречи через неделю.
– Ну что теперь делать будем? – сказал один жандарм другому, уже выйдя из института.
– А что делать, скажем, что есть небольшие конфликты, что вполне естественно и что поднадзорная в город не выходила и режим не нарушала. А насчет «могу», «не могу», пусть сами между собой разбираются. Охрана из Петропавловки тоже на Собольникову сильно жаловалась, говорили, что такое несчастье на их голову нечасто сваливается.
София, вернувшись в дортуар, долго не могла прийти в себя. Девушку трясло, причем она никак не могла понять, отчего это. От страха, от обиды, от волнения или от чего-то другого.